Цитадель Гипонерос (ЛП) - Бордаж Пьер. Страница 20

Фургоны выехали на узкую извилистую дорогу, которая выводила к точке атаки на абраззов. Крутизна уклона дополнительно подчеркивалась тонким злобным завыванием двигателей. Мариж-Юриж вставали и окрашивали полумесяц Сбарао и пять внутренних Колец серебром («сияющая серость и печаль утра», как говорили местные жители). На все быстрее проясняющемся небе исчезали одна за другой звезды.

Им потребовалось четыре часа, чтобы подняться на вершину плато. Несколько раз приходилось выходить из фургонов, чтобы расколоть большие камни, загораживающие дорогу. Муфлиеты — олени с черными рогами и пятнистой желтой шубкой, завезенные на Шестое первыми поселенцами-сбарайцами, — блея от страха, разбегались между колючих кустов.

У Паньли завидел на равнине серые пятна абразских деревень, разделенные зелеными полосами возделанных полей и садов. Сверкающие лучи двойной звезды, теперь уже поднявшейся высоко в небе, блистали на лентах оросительных каналов. Очертания местности дрожали в нагретом воздухе.

— Останови на обочине и ставь на тормоз! — велел водителю У Паньли.

Когда двадцать фургонов остановились, фурги традиционно раздали пайки и собрались возле головной машины. Пока ловцы-клеточники в последний раз проверяли решетки, наводчики заряжали пушки захвата свернутыми в шары сетями.

— Помните, кэпу нужны мальчики младше десяти лет, — объявил У Паньли. — Берите заодно подростков обоих полов, но избегайте женщин детородного возраста. Не нужно иссушать плодородную землю.

Фурги глядели на него с должным уважением, но и не без намека на дерзость. Баньши впервые возглавил рейд, и они не хотели упустить возможность попробовать его авторитет на зубок. Пусть даже кэп обозначил его своим наследником, они тем не менее считали самих себя не хуже, и чтобы они снизошли до признания его своим шефом, ему придется проявить свои командные способности, к примеру — прикончить двух-трех из них.

У Паньли ощущал себя доминирующим самцом в стае.

Животные — вот кем были люди, существами, управляемыми инстинктом, безжалостным законом видового отбора…

— Мы разделимся на группы по три фургона, — продолжал он. — Чтобы не дать им времени организовать оборону, мы атакуем сразу несколько деревень.

— Бред! — вмешался Выткниглаз. — Их дозорные наверняка нас заметили, и они уже организованы. Мы должны пойти массированно, все двадцать фургонов одновременно!

Остальные выразили свое осуждение, демонстративно от него отстранившись.

— Двадцать машин, идеальная компактная цель! — съязвил У Паньли.

Выткниглаз внезапно осознал, что оказался в изоляции, и предпочел не настаивать. Его не особенно тянуло сыграть показательную роль жертвенного козла на алтаре власти.

— Два прохода по деревне, — сказал У Паньли. — Не больше. Не забывайте маски и баллоны с кислородом. Есть риск наткнуться на вихри сернистого газа. Каждая команда независима и подчиняется фургу. Встречаемся здесь после наступления темноты, независимо от исхода рейда. Опоздавших не ждем. Вопросы?

Фурги быстро переглянулись друг с другом, но рта никто не раскрыл. У Паньли разделил фургоны на шесть групп по три, назначил старших и сам возглавил две оставшиеся машины. Затем они молча поели, стоя у металлических колес и глядя в пространство. Запах еды — лепешек из зерна со змеиным мясом — привлек хищных птиц, закруживших над ними с хриплыми трубными криками.

Когда два фургона группы У Паньли, подняв густое облако пыли, въехали на главную улицу деревни, в них не полетела ни одна пуля, ни одна световая волна. У абраззов явно стерся из памяти поток железа и огня, опустошивший их поселения шестнадцать лет назад, и вопреки заявлениям Выткниглаза к ответному удару они не подготовились.

Наводчики, сидя в поворотных гнездах по бокам фургона, целились из пушек захвата в застывшие перед саманными домами силуэты и в группы одетых в тряпье детей, играющих на краю оросительного канала. Ловцы, прозванные «обезьянами» за то, что они свешивались с поручней на решетках, открыли люки в клетки. Рассыпавшееся через равные интервалы на потолке решетчатой сетки прикрытие взвело свои длинноствольные волнобои.

Женщины, сидящие под навесами, поняли, что вернулись воры детей, проклятие гор Пиай. Они вскочили и пронзительно закричали. Их прямые накрахмаленные платья, подобранные до бедер, медленно спадали на ноги. Встревоженные гвалтом, из домов высыпали мужчины, вооруженные старинными перкуссионными винтовками. Некоторые из них, судя по сонным глазам и растрепанным шевелюрам, явно только проснулись.

Дети с криками убегали от фургонов. Они не догадывались укрыться в поперечных проулках, где сушилось развешанное белье и разложенные на циновках красные овощи. У Паньли, стоя на узкой платформе за кабиной, видел, как они бежали прямо вперед, словно перепуганное стадо. Их коричневые тельца мелькали меж клубов пыли в ослепляющем свете Мариж-Юриж. Пронзительная перекличка наводчиков и ловцов смешивалась с ревом двигателей и визгом колес на выступающих камнях. Утомленность и бурчание сменились охотничьим возбуждением.

Хищники, подумал У Паньли, настоящие животные…

Первые сеточные ядра вырвались из пушек и поразили трех беглецов — трех мальчиков, которые потеряли равновесие и тяжело рухнули на землю. При ударе сети расправляли свои лепестки, и гибкие ячейки тотчас обтягивали добычу, не давая ей пошевелиться. Наводчикам оставалось включить подтягивающий механизм, а ловцам — засунуть пленников в ловушку. Весьма деликатное мероприятие, которое требовало скорости, умения, ловкости и в котором была очень существенна роль фурга, потому что его место на возвышении давало ему полный обзор и позволяло координировать все операции. У Паньли дважды стукнул ладонью по крыше кабины — звуковой сигнал, которого ждал водитель, чтобы набрать скорость и натянуть тросы, соединяющие сети с пушками.

Сети протащились по земле несколько метров (но не больше десятка, не то человекотовар был бы непоправимо попорчен и непригоден для продажи), прежде чем под действием скорости и силы тяги приподнялись над землей. Они болтались в воздухе в метре от поверхности, посреди пыли, вздымаемой задними колесами, затем, буксируемые внутренним механизмом пушек, метр за метром подтянулись к задним люкам. Обезьяны их на лету схватили, отцепили тросики и, придерживая одной рукой дверцу люка, запихнули в клетки.

У Паньли коротко оглянулся через плечо. Сквозь несколько решеток он мельком увидел движущиеся в серебристом пыльном мареве фигуры — вероятно, матерей трех захваченных мальчиков, пустившихся в отчаянную погоню. Он слышал их истошные вопли, постепенно глохнущие среди криков его собственных людей и непрерывного рева двигателей. Какую деревню ни возьми, одно и то же отчаяние одолевало матерей, детей которых похищал набег. Они забывали обо всякой осторожности, а иногда даже бросались под колеса, чтобы остановить движение экипажей.

Грянули выстрелы, и по бортам и крыльям заскрипели крошечные свинцовые шарики.

Три мальчика, машинально подумал У Паньли, продуктивный заход… Прикрытие, засевшее на крышах, не сочло необходимым отстреливаться. Однако, хотя абраззам все еще не хватало времени самоорганизоваться, теперь они предупреждены, и второй заход, вероятно, не пройдет так же гладко.

У Паньли снова забарабанил по крыше кабины. Не выезжая из населенного пункта, фургон с ужасным визгом остановился, затем водитель, не теряя ни секунды, начал разворачиваться, при этом он врезался в стену дома, разнес деревянные стойки навеса и зацепил плетеную корзину, застрявшую под передней осью. Потом он дождался, пока не развернется и не подойдет к нему второй фургон, чтобы снова набрать скорость и начать второй заход.

Странное ощущение охватило У Паньли — не страх, а мрачное предчувствие, внутренний шепоток, уверенность в том, что этот набег закончится мучительной кровавой баней. У жителей, правда, для отпора были только доисторические винтовки (что противоречило слухам о недавней продаже бандой Перпа Губры оружия абраззам), и они не поставили ни одной из тех развитых защитных систем, с которыми мародеры встретились в других районах гор Пиай. Горстка людей в набедренных повязках, в страшном беспорядке рассыпавшихся по обе стороны центральной улицы, казалось, не могли оказать им сопротивления, достойного упоминания. Женщины разбегались во все стороны и отчаянно пытались собрать рассеявшихся детей. Ветерок еще не успел развеять пыль, которая наполовину скрыла двойную звезду, полумесяц Сбарао и пять внутренних колец.