Жатва (СИ) - Василенко Владимир Сергеевич. Страница 15

Я проходил мимо детской площадки с песочницей, когда темная, стелющаяся над самой землей тень выпрыгнула сбоку, откуда-то из кустов. Я даже успел среагировать, но, увы, двигалась она слишком быстро.

Собака! Здоровенный ротвейлер, черный с коричневым, с какими-то странными наростами вдоль спины. С глухим рычанием вцепился мне в ногу, прокусив икру до самой кости. Я взревел от боли, и с ужасом заметил еще одного, несущегося с другой стороны.

Голубой светящийся клинок вспыхнул в воздухе, прожигая рукав, и я, не особо целясь, рубанул по вцепившейся в меня твари и тут же развернулся в сторону второй. Жуткая псина с разбегу сиганула на меня. Прыжок был неестественно мощный – тяжелой тушей ротвейлера будто выстрелили из катапульты. Я успел разглядеть раскрывшуюся в полете пасть с длиннющими клыками, кажется, способными разом отхватить мне полголовы.

Уклониться, отпрыгнуть с повисшей на ноге второй псиной было нереально, так что я ударил клинком прямо навстречу. Тварь ударилась в меня, сбила с ног, одновременно щедро заливая чем-то горячим и липким.

Клинок исчез, прячась обратно в наруч. Сам я, рыча от боли и ярости не хуже зверя, пытался спихнуть с себя бьющуюся в агонии тушу, воняющую кровью и паленой шерстью. Удар получился удачным – световой клинок наискосок прошел через морду пса, разрубая голову и верхнюю часть туловища. Второй тоже уже еле дергался – я его разрубил почти надвое. Вот только хватку тот почти не ослаблял – клыки, будто зубцы капкана, намертво впились в мою лодыжку, так что в глазах темнело от боли.

К счастью, боль довольно быстро ушла – среагировала амальгама. Но от этого было не сильно легче. Было страшно из-за раны – кажется, псина разворотила мне всю ногу. Еще чуть-чуть – и просто выдрала бы здоровенный кусок голени. Но самое главное – сейчас, валяясь на земле, придавленный двумя полудохлыми монстрами, я был очень уязвим.

Мелькнула мысль позвать на помощь, но я ее отмел. Как бы мои крики, наоборот, не привлекли еще кого похуже.

Спихнул, наконец, тело пса в сторону. Уф, полцентнера весит точно, если не больше! Сел, вцепился в морду второму, пытаясь раздвинуть челюсти. Было жутко неудобно – пальцы скользили на крови, резались об острые зубы. Больше всего я боялся, что челюсти собаки так и заклинит в сомкнутом положении. Но, к счастью, понемногу удалось разжать их и, наконец, высвободить ногу.

Перед глазами то и дело мелькали светящиеся силуэты, какие-то надписи. Я закатал штанину и сосредоточился на ране. Амальгама тут же подсветила эту область тревожной красной рамкой, но и без того было понятно, что дело дрянь. Нога выглядела отвратно – вся в крови, на икре темнеют четкие следы от укуса, особенно там, где в плоть вонзались клыки.

Перед глазами настойчиво замигал очередной вопрос на незнакомом языке. Но по контексту понятно, что от меня требуется подтверждение действий.

Да, да, лечи уже скорее!

Блестящая, как ртуть, жидкая субстанция просочилась откуда-то изнутри, быстро заливая всю рану. Боли не было – нога ниже колена онемела так, что я ее вообще не чуял. Кое-как поднявшись, я проковылял к скамейке у песочницы.

С губ сами собой вырывались ругательства. Да что ж за невезуха-то! Так вляпаться уже в самом начале пути! Весь в кровище перепачкался, чуть без ноги не остался. Вся надежда – на чудодейственную инопланетную хреновину, текущую в моих венах. Впрочем, не только на нее. Если бы не наруч с клинком – я бы тоже уже был мертв.

От осознания этого по спине невольно пробежал холодок.

Валяющиеся в луже крови собаки с расстояния в несколько шагов выглядели вполне обычными, но если приглядеться, в глаза бросались инородные детали. Спины какие-то вздутые, обезображеные неровными костяными наростами. Форма черепа тоже изменена, зубы, кажется, стали больше. Животы, наоборот, впали так, что отчетливо видны ребра, будто после нескольких недель голода. Да и в целом что-то крупноватые собачки, даже для ротвейлеров. Похоже, в них вселилась та же самая пакость, что и в людей там, в больнице.

Но почему тогда в меня ничего не вселилось? Или в того пацана с первого этажа? Или в мародеров на улице? Какой-то очень избирательный вирус.

Я встрепенулся, заметив боковым зрением движение справа. Дернулся было, чтобы вскочить, но покусанная нога подвела, и я рухнул обратно на скамейку.

Женщина лет тридцати-тридцати пяти. С растрепанными светлыми волосами, опухшим от слез лицом с размазанной вокруг глаз тушью. Легкое летнее платье разодрано на плече, понизу запачкано чем-то бурым.

Она шла в мою сторону, уставившись в пустоту перед собой, и что-то беззвучно бормотала. Учитывая обстоятельства, я даже поначалу принял ее за очередную одержимую – двигалась она, пошатываясь, механически переставляя ноги, будто зомби.

Но нет. Вроде нормальная. Только в глубоком шоке.

– Эй… – позвал я.

От звука моего голоса женщина вздрогнула, переведя взгляд на меня.

На следующей фразе я запнулся. В самом деле, что сказать-то? Спросить, в порядке ли она? Конечно, ни хрена не в порядке, не видно, что ли?

Блондинка пустым взглядом уставилась на все еще подергивающиеся трупы собак. До чего же живучие гадины…

– Не бойтесь. Они уже никому не причинят вреда, – сказал я. – А вы бы шли домой. Ну, или куда-нибудь в безопасное место. Вдруг тут еще какая-нибудь хрень шастает.

– Это мои собаки, – вдруг хриплым монотонным голосом произнесла она, продолжая шагать вперед. Только сейчас я заметил, что она босая, а ноги исцарапаны в кровь до самых колен. – Султан. Кара… Они ночью будто взбесились. Сашу загрызли, мужа моего. Павлика. Аленку… А меня почему-то не тронули.

У меня в горле сжался горький комок, в голову снова полезли страшные мысли. У меня ведь и у самого дочка где-то здесь, в городе. И если волна этого кошмара докатилась и на другой берег, то…

Остается, конечно, надежда на уговор с Козлоногим. Но вся та встреча в подвале морга настолько сюрреалистична, что кажется сном. Я не успокоюсь, пока своими глазами не увижу Лиску живой и здоровой.

Где-то хлопнула подъездная дверь.

– Ира! – истошный женский крик неприятно резанул по ушам.

К блондинке, размахивая руками, неслась полная пожилая женщина. Добежала, обхватила в охапку, зарыдали вместе. Еще немного – и во двор из ближайшего подъезда потянулись еще какие-то люди. Вскоре их во дворе собралось десятка два-три, не меньше. Кто-то подтягивался поближе, но остальные предпочитали разглядывать место побоища издалека.

Как я и думал. Прятались все. А я, получается, в ловушку попал. Хоть бы кто из окна крикнул, предупредил!

– Ты как, парень? Сильно подрали? – поинтересовался подошедший ко мне мужик лет пятидесяти. – Давай посмотрю, может, перевязать надо. Я врач.

– Да нет, ерунда.

– Да как же ерунда! Я же видел, они тебя повалили. Одна, кажется, в ногу вцепилась.

– Отделался легким испугом, – попытался отшутится я, осторожно поднимаясь со скамейки. – Штаны только порвали.

Не буду же я сейчас рассказывать первому встречному про все пережитое этой ночью. Вряд ли кто-то разглядел мою схватку с собаками во всех подробностях – до ближайших окон метров двадцать, обзор загораживают деревья, грибок песочницы. Клинок разве что могли заметить. Хотя при дневном свете он не такой уж яркий…

Правая нога ниже колена по-прежнему не слушалась и была как чужая. Но вставать на нее было вполне реально. Интересно, сколько времени понадобится амальгаме, чтобы полностью вылечить такую рану?

Перед глазами всплыла подсказка. Снова схема моего тела, подсвеченная область. И прогресс-бар, заполненный едва ли на четверть.

Зар-раза! Придется подождать. Но и светиться лишний раз перед незнакомыми людьми не хочется. Будет слишком много вопросов.

– Ух, кровищи-то сколько! – присвистнул другой мужик, присев на корточки над телами собак, чтобы разглядеть их получше. – Чем это ты их?

Я не ответил. Стянул со спины рюкзак, порылся в нем. В очередной раз шепотом выругался. Помню же, что брал в больницу полотенце. Кажется, забыл в палате.