В поисках правосудия: Арест активов - Браудер Билл. Страница 10

Чтобы уязвить этих людей в самое больное место, нам нужен был европейский закон Магнитского.

Но Европа — это совсем другой политический зверь. В отличие от Штатов, в Евросоюзе 28 стран-членов (было до Брекзита) с множеством мутных пропутинских шкурных интересов.

Чтобы склонить европейцев к принятию аналогичного закона, я начал с Европарламента — законодательного органа Евросоюза, чем-то схожего с американским Конгрессом, только депутатов вдвое больше.

Так как их было очень много, я понятия не имел, с какого бока подступиться; но неожиданно у меня появился проводник — финский депутат от партии «Зеленый союз» Хейди Хаутала. Хейди возглавляла комитет Европарламента по правам человека и активно защищала жертв путинского режима. Она стала известной после участия в мирных акциях протеста в Москве, где митингующих избивали и арестовывали. Эта смелая женщина могла бы стать надежным союзником в нашем деле.

Я встретился с Хейди в Брюсселе в конце мая 2010 года во время своего первого посещения Европейского парламента. В лабиринте его зданий так же легко запутаться, как и в самой Европе. Современные здания соединены со старыми, повсюду эскалаторы, лифты и лестницы причудливых форм, а кабинеты будто специально пронумерованы так, чтобы депутатов невозможно было найти. Ощущение, что ты в доме, который построил Мауриц Эшер.

Наконец я отыскал небольшой кабинет Хейди. Меня встретила невысокая блондинка с короткой прической, на вид около сорока, с сильной деловой хваткой. (Я быстро уяснил, что на финском ее имя звучит «Хей-ди», а не «Хай-ди» на американский манер.)

Я присел напротив нее и рассказал ей о Сергее и о проекте закона Магнитского. Когда я рассказывал о растущей поддержке этого законопроекта в Америке, она одобрительно кивала.

— Это прекрасная идея; я считаю, такой закон необходим и для Европы.

— И я так думаю. Вы сможете мне помочь?

— Конечно, но вы должны понимать, что имеете дело с очень запутанной системой. — Она обвела руками комнату, имея в виду Европейский парламент. — Чтобы сдвинуть эту махину с места, вам понадобится помощь русских. Я имею в виду, хороших русских! В идеале — известных правозащитников.

Она была слишком хорошо воспитана для того, чтобы сказать мне прямо: англичанин американского происхождения, ранее управлявший инвестфондом, а теперь возглавивший правозащитную кампанию по борьбе с засильем российской коррупции, вызовет в Брюсселе больше раздражения, чем симпатии. Европа всегда была эгалитарной, здесь успех в бизнесе воспринимается неодобрительно. В Германии, например, инвестфонды называют не иначе как «Heuschrecke», дословно — «саранча», а в переносном значении — «жадность».

— К сожалению, я не знаком ни с одним правозащитником, — ответил я.

— Ничего, я знакома. Приезжайте в Хельсинки, и я вас представлю.

В июле в историческом месте под Хельсинки Хейди планировала проводить «Финско-российский гражданский форум», сокращенно «Финросфорум», который собрал бы вместе всех известных российских оппозиционеров и правозащитников.

— Приезжайте! Расскажете о законе Магнитского! — пригласила она.

— Конечно, — кивнул я.

С одной стороны, это была отличная идея, но с другой — поездка в страну, имеющую 1341 километр общей границы с Россией, немного пугала. Такое соседство гарантировало огромное количество русских.

Но не мог же я упустить этот шанс из-за страха! 20 июля 2010 года я отправился в Хельсинки вместе с Вадимом. С нами ехали три телохранителя: впервые с начала двухтысячных, со времен моего противостояния российским олигархам, я был снова вынужден прибегнуть к их услугам.

В первую же минуту нашего пребывания на форуме мы почувствовали себя не в своей тарелке. Только мы одни были в костюмах, да еще в тени трех громил, следующих за нами по пятам. Я походил на олигарха, а именно с ними боролись все присутствующие. Казалось, многие возненавидели меня с первой минуты, и на их месте я, наверное, почувствовал то же самое.

Хейди разговаривала с небольшой группой участников форума. Она тепло встретила меня и представила российским диссидентам и оппозиционерам, блогерам, журналистам и правозащитникам.

Никто из них не знал, что я за фрукт, поэтому все предпочитали держаться на расстоянии, кроме одного человека — документалиста Андрея Некрасова. Это был моложавый интеллектуал пятидесяти с небольшим лет с копной седых волос. Он был любовником Хейди и прибыл на форум с небольшой съемочной группой, чтобы задокументировать происходящее. Андрей только что закончил фильм о судьбе Александра Литвиненко, бывшего эфэсбэшника, которого отравили радиоактивным полонием в центре Лондона.

Пользуясь случаем, он попросил меня об интервью, чтобы я рассказал о Сергее, и я с удовольствием согласился.

За день до моего выступления на форуме я встретился с Андреем в атриуме здания, куда проникал мягкий свет. В ходе нашей долгой беседы Андрей задавал серьезные вопросы. Его интересовало всё, что было связано с убийством Сергея. Он пришел в негодование от содеянного властью и всех их последующих попыток замести следы.

Андрей хотел, чтобы это интервью стало началом чего-то большего. Он задумал снять фильм и попросил меня встретиться с ним еще несколько раз, а также познакомить его с вдовой и мамой Сергея. «Конечно, — ответил я на все просьбы, — конечно».

Даже если бы моя речь на форуме не имела успеха, встреча с Андреем уже окупила мою поездку с лихвой.

Во второй половине следующего дня я вошел в просторную аудиторию, облицованную деревом, и занял место в президиуме выступавших. Зал был заполнен людьми и гудел на разных языках: русском, английском и финском. Холодный прием предыдущего дня сменился на некое спокойствие после того, как Хейди познакомила меня с участниками форума.

Россияне были хорошо знакомы с историей, произошедшей с Сергеем, но не со мной. Я рассказал, что связывает меня с Сергеем, и после того, как я изложил идею закона Магнитского, зал оживился.

Кому, как не россиянам, знать, как притесняют граждан, нарушают их права и сколько несправедливости обрушивает на них путинский режим. Друзья бесследно исчезают, родных преследуют, их лишают средств к существованию, приговаривают к уголовным срокам — в большинстве случаев за «преступные» выступления против режима. И несмотря на все протесты, ничего не меняется.

Борис Немцов (© EVGENIY FELDMAN/NOVAYA GAZETA)

И тут появляюсь я, странный управляющий инвестфондом с американским акцентом, и рассказываю им, что есть способ что-то изменить и наказать Путина и его прихвостней. Всем в зале было понятно, что режим ценит деньги больше, чем человеческую жизнь, и, кроме того, что все коррупционеры держат деньги на Западе. Все понимали, что закон Магнитского сможет ударить в самое сердце путинского режима. А самое главное — Кремль никак не сможет повлиять на ввод этих санкций.

Сразу после выступления ко мне подошел мужчина лет пятидесяти с ровным загаром, в голубой льняной сорочке и белых брюках. Он выглядел так, будто только что сошел с яхты где-нибудь на Капри. Я не видел его раньше, но узнал бы его из тысячи. Он протянул мне руку со словами: «Господин Браудер, меня зовут Борис Немцов».

Невероятно!

Борис Немцов — человек-легенда. В свое время он был первым заместителем премьер-министра в правительстве президента Ельцина, и многие прочили ему роль преемника, но, столкнувшись с путинской коррупцией и произволом, Борис стал одним из самых ярких критиков этого режима. Его несколько раз арестовывали за проведение несанкционированных митингов. Он был автором докладов о незаконном обогащении Путина. Он был неподкупен и бесстрашен.

В течение жизни мы не так часто встречаем людей абсолютной харизмы. Борис был одним из них.

— Ваш закон Магнитского — это гениально, — продолжил он. — Но реалистично ли это?