Я всё ещё... (СИ) - Хоуп Амели. Страница 11

Дэвид притормозил, но двери с блокировки не снимает, говоря тем самым, что выбирает третий не предложенный мною вариант — продолжить путь. Однако он не утаивает причину необходимости такого визита.

— Только по поводу применения «мы» споришь? Отлично, переживу! Значит, наш Сан-Франциско по-прежнему является тебе домом, и мне не показалось в ресторане. Это меня не может не радовать, поскольку именно там хранятся недостающие в твоём дневнике ответы на все наши вопросы. Моя очередь вложить туда исписанные мною листочки. Если уж начали, то доведём это до конца?

Дэвид просит дать ему всего неделю. И он оставит меня, если я этого сама захочу. Думаю, за 7 дней мой мир сильно не пошатнется.

Глава 18. Дэвид

Птичка так устала сидеть в клетке вне воли, что бессонница её уж точно не потревожит. Самолёт ещё не успел взлететь, как её обмякшее тело безмолвно притулилось ко мне. Моё счастье сладко спало на моём плече. Я жадно вдыхал её аромат, тот же лавандовый: такой насыщено глубокий, сочетающий в себе лёгкие цветочные нотки с сильным воздействующим эффектом, умиротворяющим сознание. Окутанный в чувства спокойствия и безмятежности ты становишься одурманенным и химически зависимым. Мне не удалось сомкнуть глаз. Полёт длился семь часов — семь сладких часов.

У аэропорта нас поджидали двое моих давних приятелей, с одним из которых Амели была тесно знакома. Я заранее попросил Майкла подогнать в день нашего прилёта моего неукротимого чёрного старичка. Dodge Charger — мой первенец. И мысли о его продаже не возникали. Металл этой малышки несёт много памяти обо мне, о нас. И каково же было удивление Амели вновь увидеть её. Она с криком «Да ладно? Не может быть!» вкупе с бесчисленно несвязанными словами подбежала к машине и, сев в салон автомобиля, без промедления начала осматриваться. Облокотившись локтями на крышу авто, я опустил голову вниз и смотрел прямо на неё. Вглядевшись, я поймал её растерянный взгляд, появившуюся неловкость в движениях. Реакция Амели такая же, как и у всех.

— Тут же всё… И даже… — Амели обратилась ко мне, — Ничего?

— Абсолютно. Никогда. — Наши качающиеся на цепочке счастливые лица вновь притянули к себе моё внимание. — Я бы не смог.

Я и вправду ничего в ней не трогал. Всё так, как и прежде: брелок-фотоплёнка с нашими снимками; подушка антистресс пандочка, которую Амели подарила мне со словами «красный светофор — это повод вспомнить меня, на этот случай дарю тебе чудесную игрушку-обнимашку»; сердце на лобовом стекле, нарисованное ею красной губной помадой. Амели всегда пользовалась своей вседозволенностью. Максимум на что я был горазд — отшлёпать её вредную несносную задницу. Это было моё любимое занятие на досуге.

Закрыв пассажирскую дверь, я забираю у друга ключи от машины и занимаю водительское место. Не дожидаясь цепочных вопросов: куда поедем? где остановимся? что будем делать? — я сразу извещаю Амели, что в Сан-Франциско у меня дом и что туда мы направляемся умывать личики и намыливать попки, предварительно обогатив желудки необходимыми компонентами, а также благополучно выспаться. Последнее больше относится ко мне, поскольку стекающие по моей футболке слюни Амели в самолёте свидетельствуют о её прекрасном путешествии в мир сновидений. Но и ей не помешает немного вздремнуть. Завтра с утра нас ждёт курочка наседка со своим птенчиком. Да, Кендра наконец родила. Честное слово, я решил, что она уже передумала. Только Амели эта новость не совсем понравилась, вернее, она на отрез отказалась ехать со мной. Однако долго убеждать мне не пришлось. Приехав домой, я представил Амели вещественное доказательство того, что её там очень ждут. Ждут всем сердцем и всей любовью, накопившейся за ушедшие, несовместно проведенные годы. Кендра оставила голосовое сообщение, предназначенное подруге:

«Если братец все же умудрится тебя заполучить в качестве попутчика, ей богу назову сына в его честь». Смешок сменяется затишьем, глубокий вдох, выдох «Я соскучилась Ами, приезжай… пожалуйста».

Амели, набросившись на меня с молниеносной скоростью, утыкается мне в грудь. Я отвечаю крепким объятием на ее молчаливую просьбу. Болезненное ощущение появляется внутри. Тяжело признавать, что Амели будет ещё больнее, намного больнее, ведь наши страдания на протяжении стольких лет были напрасны. И об этом пока знаю лишь я. Надеюсь, я сумею защитить её: смягчить падение, а не подтолкнуть её еще сильнее в пропасть, которая может оказаться бездонной.

Потихоньку вокруг нас воцаряется воздушная оболочка, пропитанная безмятежностью и спокойствием. Такая домашняя и семейная, что я забыл, что у меня нет на пальце обручального кольца. Нам хорошо вместе, мы оба это прекрасно понимаем. Мы как отлаженный механизм часов. Мне не надо её направлять. Она здесь не гостья. Я подаю полотенце, и она уже бежит в душ. Я жду её на кухне с разогретой едой, и она без официального на то приглашения спускается ко мне. Связь между нами не оборвалась, просто нить удлинилась.

Насытившись и охладившись, я с лёгкостью погружаюсь в сон. Все же здесь я по-настоящему чувствую себя как дома. А уж когда в каких-то жалких нескольких метрах в гостевой спальне спит она, мой дом становится единственным местом, где я хочу быть.

Глава 19. Амели

Я ещё тот жаворонок.

Конечно же, моя пунктуальность — это не дело мастерства, это дело привычки. С преимуществом во времени я впереди планеты всей.

Будильник обычно звонит после двух часов с момента моего пробуждения. До его докучающего звука я обычно быстро сделаю, переделаю все намеченные на день дела и безжизненно валюсь с ног от усталости. А затем берусь вновь придумывать планы на оставшиеся часы этого чокнутого денька. И как не странно они найдутся, всегда находились. Поэтому то, что я уже в седьмом часу во всей своей красе бодро пританцовываю на кухне, готовя на завтрак омлет с помидорами и сыром — обыденно. И кстати, от фирменного омлета Амели Миллер…ммм… подчистую пальчики оближешь. Я его готовлю в совершенстве.

Однако в том, что мой королевский завтрак в принципе сегодня состоится, заслуга Дэвида. Он настолько был уверен в моём прилёте сюда, что продукты, свежие овощи и фрукты в холодильнике поди куплены специально для нас.

И без доли сомнений? Вот же засранец!

Только чего в этой величественной трапезе не хватает, так это кофе. Дэвид, очевидно, такой же ценитель напитка бодрости, как и я. Этому свидетельствует обнаруженный мною шкафчик, забитый под завязку различным его разновидностями. Найдя нужную кофейную капсулу, приступаю к приготовлению своего традиционного напитка. Карамельный раф — это утренняя сказка. Любовь к нему вечна и всегда просыпается при малейших проявлениях признаков его присутствия.

Надеюсь, Дэвид примкнёт к моему наслаждению, которого полно, чтобы разделить его с кем-то.

Иногда мысли очень быстро материализуются, но ты явно к этому не готов. Потому что подпрыгнула я от слов «доброе утро» выше, чем цирковой дельфин. И прошу заметить, без нужной на то подготовки.

— Твою ж …, я чуть не ушла в иной мир, ей богу.

— Сорри! — с поднятыми руками Дэвид выходит на пучину солнечного света, исходящего снаружи. — В следующий раз, спускаясь по лестнице, буду подпевать Стивену Тайлеру.

— Ох, Дэвид, и как ты мог скрывать от меня свою любовь к пению?

— У меня имеется такой талант, а ты не знала разве? Если бы с бизнесом не получилось, то точно стал бы певцом.

— Но как удачно всё для нас землян сложилось, не правда ли?! Смотреть на твои безмолвные, но в то же время роскошные отели, я думаю, куда приятнее.

Лёгкая усмешка Дэвида, и утро состоялось. Щеки мои розовеют, тепло внутри разливается. Молодец Амели! Браво! Только первый совместный день начался, а ты уже как лужица. Лишь бы самой на ней не поскользнуться.

За завтраком Дэвид ловит каждый мой взгляд, направленный на сидящего напротив мужчину. Возраст ему и впрямь к лицу. Черты стали чётче прорисованы. Глаза выражают уверенность, твёрдость. Может где-то в нём и играют блики былого юношеского озорства, но он либо их прячет под костюмом, сшитым по его индивидуальным меркам, либо выставляет прочную блокаду.