Химера (СИ) - Ворожцов Дмитрий. Страница 71
Черные ресницы так и хлопали… Без жалости смотреть нельзя.
— Не, мы же образованные люди. В сверхъестественные способности не верим. К тому же время сейчас гуманное, смертную казнь почти во всех странах отменили. Думаю, ограничимся общественным порицанием. Лучше бы, конечно, розгами высечь, но… — потирая руки в предвкушении, пробормотал я злобным голосом.
Затем я взмахнул рукой и рассек воздух невидимой розгой, дополнив фантазию имитацией свиста.
— Садюга!
— Да нет, я добрый на самом деле…
— Так сразу и не скажешь.
— Да ладно тебе… Пошутить нельзя. Давай лучше я тебя еще вопросами попытаю.
— Если они не пошлые, то давай, — усмехнулась она, усаживаясь поудобней.
— Пошлых не держим… Давно с Рихтером работаешь?
— Ты от меня каких ответов ждешь? Попроще или в развернутом варианте?
Синюю таблетку или красную… Что за вопросы такие?
— Без разницы!
— Давно… — выпалила она и добавила: — А вообще, все в мире относительно…
— Многозначительный ответ.
— Как выбрал, так и ответила… К чему ты клонишь? Говори прямо.
— Ты не замечала, что он часто врет? Ну, или точнее, «не договаривает».
— Ты должен сам решить: хочешь ли ты верить в предложенную им правду. Или неправду…
— Ладно, с этим ясно, что ничего не ясно. Доверяешь ему?
— А ты мне? Я же могу сказать, что он тебя обманывает. Хотя могу и солгать, что вру. Уверен, что я заслуживаю доверия?
— Тебе нельзя не доверять, это происходит интуитивно. Такая привлекательная девушка, как ты, не может обманывать.
— Разве доверие измеряют привлекательностью?
— Иногда да…
Двери плавно разъехались, сметая воспоминания. Мое тело вынесли жаждущие зрелища туристы и «аккуратно» поставили в сторонку. В лицо подул ветер и взлохматил мне волосы. Он не был обжигающе горячим, но ледяным и колючим его тоже не назовешь. В самый раз — такой как надо…
Меня тянуло наверх. Не теряя ни секунды, я направился по безлюдным спиралям ограждений к кабине следующего лифта. Он доставит меня на третий уровень. На встречу с мечтой… В левый или правый шагнуть? Впрочем, неважно. Лишь бы поближе к звездам!
Еще несколько минут — и вот он… на ладони… Величественный город с высоты птичьего полета.
Монументальный Шайо с площадью Трокадеро. За ним современный деловой квартал Дефанс. Плавные изгибы Сены с десятками разнообразных мостов. Холм Монмартр с силуэтами белоснежных храмов. Множество дворцов, парков и памятников…
Красота, которую нельзя измерить или украсть, чтобы унести с собой. Ей можно лишь любоваться… Прекрасные воспоминания на всю оставшуюся жизнь.
И вновь это странное чувство, грызущее изнутри… дежавю… Я уже видел этот город. Не с этого места. Не этими глазами. Не в этой жизни. И не в таком виде.
Тогда его трудно было назвать мегаполисом, и к тому же прекрасным… Дома еще не скребли небеса. Кварталы города не уходили к линии горизонта и не растворялись в скоплениях смога. Да и дворцов столько еще не построили… В те времена Париж не благоухал чудесными ароматами. Воздух пропитывала гниль отбросов и смрад испражнений. По каналам текли зловонные нечистоты. Горы мусора и непролазная грязь. Его не называли романтичным, как сейчас. Париж был мрачен и отвратительно сер. Царство нищеты, болезней и голода. Выстрелы пушек, пылающие факелы… По улицам текли реки крови, смывающие все на пути и дарующие городским жителям запах свободы…
В кармане раздался телефонный звонок, и я вытащил трубку. Хоть кто-то вспомнил обо мне… На экране замерцали цифры «+49711111…» Все равно придется ответить, хоть номер и незнаком.
— Да!
— Привет, это Настя! — раздалось из трубки, и душу пробрала волна счастья и тепла при звуке родной речи.
— Привет! Рад тебя слышать, хочу поблагодарить за…
— Сейчас не время, выслушай меня, — перебила Настя. — У меня неприятные новости для тебя. И для нас всех. Рихтер мертв, — добавила она монотонным и безучастным голосом.
— Как мертв? — переспросил я, сбрасывая радость с лица.
— Обычно. Все люди смертны.
— А подробней можно?
— Кровообращение Рихтера остановлено из-за нарушения работы фиброзно-мышечного органа, вызванного грубым вмешательством посторонних колюще-режущих предметов в целостность защитной оболочки тела. Функции мозга полностью прекращены и не подлежат в настоящий момент времени восстановлению. В организме начались необратимые процессы, абсолютно несовместимые с нормальной жизнедеятельностью.
— А попроще… — сорвался я на Настю и ударил кулаком в бронированное стекло.
— Естественная жизнедеятельность организма прекращена. Ему вырезали сердце. Он ездил к кому-то по делам. Там все и произошло. Тебе важны данные о месторасположении объекта?
— Нет! Дьявол! — выругался я. Хотел задать еще один вопрос, но в трубке раздались короткие гудки.
Я рухнул на пол. Все опять зря… Я не смог спасти Рихтера от смерти. Попытался перезвонить, но услышал «набранный вами номер не существует…»
— Месье, вам плохо? Может, я могу вам помочь? — послышался едва различимый мужской голос.
— Нет, все хорошо… Лучше уже не будет… Или не было…
Глаза закрылись и утонули в темноте. Рука сама поползла к висящей на шее серебристой фигурке. Она гневно пульсировала, выбрасывая в тело колкие разряды…
Тяжелые веки с трудом приподнялись, царапая пересохшие роговицы глазных яблок. Пространство полностью обнажилось. Из ряда вон выходящее зрелище…
Странно не то, что я видел, а как именно. Начну с того, что картинка была черно-белая, но только на первый взгляд. Чем дольше я всматривался, тем ощутимей понимал, что для меня это не просто сочетание черного, белого и их смеси, а нечто большое. Я различал миллионы оттенков серого и мог безошибочно сказать для каждого цвета название. Но от вложенного в них смысла я был по-прежнему далек. Конечно, на этом странности восприятия не заканчивались…
Мир перед глазами теперь не ограничивался рамками видимого обзора, а проникал в разум сразу весь без остатка. Складывалось ощущение, что сферическая панорама без особых проблем укладывается на плоскость. Я видел одновременно все, что передо мной, под ногами и над головой. Независимо от того, в каком направлении смотрел.
Самое необычное то, что для того, чтобы оценить форму и объем любого предмета, мне необязательно было к нему приближаться. Достаточно посмотреть на него, и он любезно разворачивал свою подноготную в любом удобном масштабе.
Игры с раскрытием новых возможностей продолжались недолго. Через несколько десятков секунд мозг пронзила невыносимая боль. Изображение застыло в статичной картинке. Мысли прекратили движение, увлекая за собой и бессознательные рефлексы. Тело окаменело, потеряв даже элементарную возможность дышать. Слишком большой поток цифровой информации забил и сжег все резервы разума. Не пощадил даже оперативную память, необходимую для жизнедеятельности. Темнота сожрала все, оставив лишь мигающий белый курсор в левом углу…
Яркий свет из ниоткуда и бросок в никуда… Теперь вернулся естественный я и такой же обычный трехмерный мир. Ограниченный, несовершенный, нелепый… Но он мой! С одним важным «но»… Кто-то или что-то помогало мне видеть его таковым. Оно приютило мою песчинку разума в своем хранилище знаний. Необъяснимое, бесконечное нечто… Абсолютно черное, словно космическая дыра, возникшая в результате гравитационного коллапса материи. В нем теплились лишь огрызки высшего разума. Темная липкая злоба поглотила его. И это была самая страшная злость. Она выращена на ненависти к самому себе.
Попытался поднять руку, и она послушно откликнулась. Приблизилась к лицу и меня обуял страх… Звериная лапа. С острыми когтями длиной в пару-тройку дюймов. Они отливали блеском полированного металла. Конечность покрывала зализанная грязно-серая шерсть. На ней виднелись застрявшие куски чужого мяса, источающие зловоние трупной гнили. Я прикоснулся к лицу и нащупал ровные ряды клыков, словно у саблезубого тигра. Провел по телу — везде была эта мерзкая шерсть… Что я такое? Где я, черт меня побери? Мозг отказывался воспринимать…