Власть книжного червя. Том 2 (ЛП) - Kazuki Miya. Страница 42

— Раньше синих роб было в два раза больше, чем сейчас. Что касается их помощников и учеников, то тут простая математика: на одну синюю робу работает в среднем от пяти до шести человек. Так вот, когда синие робы ушли в благородное общество, представляете сколько помощников они оставили здесь?

Если синих роб стало в два раза меньше, это означает, что от шестидесяти до семидесяти помощников стали сами по себе. Здесь, в храме, помощники поддерживаются пожертвованиями со стороны оставшихся синих роб, а это в свою очередь создаёт сильнейшую нагрузку на последних, что в перспективе может привести к административному коллапсу.

— В качестве слуг, знати было продано тридцать священников и жриц, однако это не сильно улучшило ситуацию.

— Вместо продажи, не лучше ли было бы направить их в детский дом, для работы с детьми?

— Улучшение условий в детском доме неминуемо приведёт к увеличению численности детей, находящихся там, а это в свою очередь создаст большую проблему. Знаете ли вы, почему глава храма избавляется от своих жриц в серых робах? Хм, думаю, вы понимаете что я пытаюсь донести вам.

То, что я пытаюсь сказать — что хоть численность синих роб в храме крайне низкая, но она неминуемо будет расти, потому если в детском доме совсем не останется детей — это будет большой проблемой. Главный священник же, заявляет, что ресурсов на содержание крайне мало, и если количество детей в детском доме вырастет — это будет непосильной ношей для храма.

— …В конце концов, может быть можно выделить людей для очистки детского дома? Столь грязное место, может в любой момент стать очагом чумы.

— Хм-м. Думаете стоит очистить это место? В этом есть логика, но принудительное умерщвление детей не лучшим образом отразиться на нашей репутации.

— Нет!! Я не это имела в виду…

Как, черт возьми, ты мог подумать это?!

Я с трудом подавила желание перейти на крик. Наши мировоззрения и знания слишком разные. Хоть мы и говорим на одном языки, но у нас нет и грамма взаимопонимания.

— Отец, — обратилась я, — почему существует детский дом? Разве он нужен не для того, чтобы воспитывать детей, которые не имеют родителей?

— Это не совсем так. Детский дом — место, существующее за счёт знати, и служащее только для того, чтобы поставлять знати новых слуг.

У нас слишком разное видение предназначения детского дома. Мне сложно выразить ту жалость, которую я испытываю по отношению к детям, пребывающим там. Как же я хочу им помочь.

Главный священник тяжело вздохнул. Похоже, его раздражает наше недопонимание.

— Если вы так хотите помочь умирающим детям, почему бы вам самим этим не заняться? Я ещё не видел людей, которые сами бы захотели стать директором детского дома. Если бы вы заняли эту должность, ответственность за их жизни легла бы на ваши плечи. Вы готовы её принять?

Я нервно сглотнула. Не ожидала, что он скажет это. Хоть я и правда хочу помочь детям, но мне страшно брать ответственность за весь детский дом. Мне не по себе от осознания того, что я могу облажаться.

Мои руки, лежавшие на коленях, крепко сжались в кулак.

— Я не могу. — сказала я, тряся головой из стороны в сторону.

Он кивнул, задумчиво хмыкнув. Смотря на меня свысока, он продолжил говорить.

— На данный момент, соотношение синих роб к серым таково, что за счёт выделяемых благословений, можно содержать около сорока человек в детском доме. Из всего синего духовенства, вы более всех располагаете свободой в распоряжении своими средствами. Вы можете обеспечить едой около сорока детей?

— …Боюсь что нет. Большая часть моих средств, сосредоточена в мастерской. Лично же у меня, не так уж и много денег, которые я могла бы свободно использовать.

Кроме того, траты на обстановку комнаты, а также траты на содержание персонала, уже перевели меня к перерасходу. Сейчас, я более-менее держусь на плаву, благодаря деньгам, заработанным на продаже рецептов. К сожалению, пока итальянский ресторан не откроется, моё финансовое положение не изменится. Прямо сейчас я точно не смогу прокормить всех сирот.

— Вы не можете взять на себя ответственность и не можете оказать финансирование. Если вы ничего не можете сделать — молчите. Вы — ребёнок, чьё чувство справедливости имеет поверхностный характер. Не занимайтесь этими глупостями, а будьте хорошей девочкой и читайте книги, которые так любите читать.

— Он бесспорно прав. Мне нечего ему ответить. Раз уж я ничего не могу сделать, то переваливать на кого-то эту проблему — не правильно. Если я действую нерешительно, то лучше вообще не действовать.

— …Мне жаль что я потратила ваше время. — тихо сказала я.

Повесив нос, я вышла из комнаты главного священника.

Я попросила его о помощи и получила отказ. Больше я ничего не могу сделать. У меня нет выбора, кроме как смириться. Хоть я и понимаю, что сделала всё, что в моих силах, но мне всё равно тяжело на душе.

— Сестра Мэйн, — обратился Фран, встав предо мной на колено, — провести вас в библиотеку? Думаю, чтение поможет вам отвлечься.

Когда я просила его организовать мою встречу с главным священником, он отвечал крайне сухо, будто не хотел в этом помогать. Сейчас же его речь наполнена искренней заботой.

— …Фран, ты знал что всё кончится так?

— Моя работа заключалась в том, чтобы понимать с полуслова и предугадывать желания Отца. Так что от части, я предчувствовал что этот разговор только унизит вас. Пожалуйста, забудьте о детском доме.

Фран взял меня за руку и мы отправились в библиотеку. Начав читать, я отбросила все тягостные мысли и погрузилась в книгу без остатка. Однако, только я сделала это, раздался шестой звонок, сигнализирующий о времени, в которое Лютц должен прийти и забрать меня. Мне нужно покинуть библиотеку и отправиться переодеваться в свою комнату.

Придя в комнату, из прихожей, я мельком увидела стены детского дома. В моей голове тут же всплыли образы увиденного ужаса. Мой желудок вновь начал сокращаться в рвотном позыве.

— Ургх…

Прижимая руку ко рту, я ринулась к лестнице. Фран тут же взял меня на руки и понёс к ведру.

Вцепившись в ведро, я стараюсь подавить слёзы.

Не могу забыть увиденное. Если бы каждое мгновение, когда я пребываю в сознании, у меня была возможность читать — я бы смогла подавить этот ужас в моей памяти. Но у меня нет такой возможности, поэтому моя память по кругу гоняет мрачные и отвратительные картины.

В прошлой жизни, когда я жила в Японии, Африка была очень далеко от меня. Я не видела воочию её ужасов, поэтому мне было достаточно пожертвовать пару сотен иен, чтобы успокоить свою совесть. Для меня, Африка представала лишь на экране телевизора. Когда голубой экран в очередной раз транслировал сюжет про Африку, всё что я делала, лишь говорила про себя «Ох, бедные детишки» и тут же забывала об этом.

Теперь же, «Африка» буквально у меня под боком. Когда я думаю, что всё что отделяет меня от голода и страданий других людей — стена, я просто не могу успокоиться.

— Сестра Мэйн, как дела?

Гил энергично подбежал ко мне и принялся спрашивать о прошедшем разговоре. Его фиолетовые, почти что чёрные глаза, настолько исполнены надеждой, что в них больно смотреть.

Я отвожу взгляд.

— Гил, прости. Главный священник отказал мне.

— По… почему?

Гил смотрит на меня с испугом и лёгким недоверием. Я не только не смогла спасти сирот, но ещё и не оправдала ожиданий Гила. Уткнувшись в пол, я готовлюсь к его ответу.

— Гил, держи себя в руках. — сказал Фран.

— Угх, дурак. — сказала Делия. — Разве я не говорила, что это не к чему не приведёт?

Услышав их, он прикусил губу. По началу он ещё хотел что-то сказать, но вместо этого, просто опустил голову.

Подготавливая вещи для моего переодевания, Делия вдруг прервалась, начав говорить с умным видом.

— На самом деле, ответственность за голод в детском доме несёт хозяин храма. — сказала она, словно говоря прописную истину. Он говорит, что жрицы, рожающие детей, не могут выполнять свою работу и попросту бесполезны. Поэтому от них тут же избавляются. Главный священник ничего не может поделать с этим.