Настоящий полицейский (СИ) - Прохоров Иван. Страница 2

– А ниче, что тут, бл… очередь! – Алкаш, наконец, отпустил руку подростка и совсем развернулся к мужчине. Тяжелый дух густого перегара смешивался с запахом несвежего пота.

– Ну, так жди своей. – Спокойно сказал мужчина.

Алкаш захлопал глазами. Странный субъект конечно совсем не годился на роль жертвы: выше ростом, крепкий и этот взгляд – нет, не воинственный и не самоуверенный, а скорее пустой, как будто тот, которого знает «вся округа» не более, чем колонна за его спиной. Но алкогольный психоз и невозможность упасть в грязь лицом перед подростками, которые теперь почему-то не спешили покидать магазин (сестра тянула брата за футболку, а он все смотрел на странного мужчину) вынудили его пойти в осторожное наступление.

– Не понял. Ты, бл…, кто такой вообще?!

На улице послышался шум отъезжающей электрички.

- А твое какое дело, кто я такой? – В пустом взгляде ничего не менялось.

– Тут бл… очередь!

Банка с коктейлем «BOND» со звонким стуком опустилась на прилавок. Капли забрызгали столешницу и упаковку мармеладных мишек «Харибо».

– Ты это уже говорил.

– Че?!

– Пластинку заело?

Азербайджанец протянул мужчине POS-терминал. На худом волосатом запястье блеснула циркониевая трубка браслета из матовых камешков.

– Давай выйдем, нах! – Заорал вдруг алкаш, что есть мочи, но куда-то в сторону, как разразившаяся лаем бешеная собака. – Я тебе объясню нах кто ты по жизни!

– Ты уверен? – Развернулся к нему мужчина.

В глазах алкаша буйствовал целый коктейль разрушительных эмоций – от чувства обиды и неудовлетворенности до зашитой где-то на генном уровне бесшабашной тяги к саморазрушению, а в противоположном черном взгляде – все та же пустота. Такой же взгляд у мужчины был, когда он доставал «Доктор Пеппер» из холодильника и сегодня утром, когда он встал с кровати и зажег сигарету и вчера, когда он схватил за шею кухонного боксера и позавчера, когда он ударил в живот таджика и все последние десять лет.

Алкаш хмурился, наверное, он ждал какого-то пояснения. И пояснение пришло.

– Двадцать один сорок семь. – Захрипела рация в кармане мужчины. – Кто на южном, ждите спецназ. Синий микроавтобус. Анна, Николай, Харитон. Как понял? Прием!

Внезапно вторгшиеся голоса также внезапно утонули в тишине вместе с треском рации.

Взгляд алкаша будто перезагрузился.

– А, – поднял он руки, будто сдаваясь, – все понятно. Гражданин начальник. Все понятно…

Майор полиции Данилов вышел из магазина в загустевший зной. Улица ожидаемого облегчения не принесла – та же духовка. Пока шел к черному «Форду», выключил рацию. От треска и голосов болела голова. Он не был старшим – к чему потакать привычкам, когда впереди ничего больше нет. Левая часть наплечной кобуры из-за перевеса впивалась в подмышку. Он сунул руку под куртку, чтобы поправить ее и случайно задел новый пистолет. Невольная мысль – а к чему эти сложности с баллоном? Ответ вызвал невеселую улыбку с привычным прищуром левого глаза. Потому что он был трусом – почему же еще?

– Ну, наконец-то, – встретили его мужчины в машине.

Тот, что сидел на пассажирском сиденье – крупный, полноватый, как Дональд Трамп вытирал насквозь промокшим платком круглое котообразное лицо, будто вымазанное маслом.

– Салфетки купил? – Спросил он неожиданно высоким тонким голосом.

– Чего? – Хмуро переспросил Данилов и, достав «Доктор Пеппер» швырнул пакет ему в окно.

– Ай, ладно, неважно. – Толстяк обрадованно сунул лицо и холеные руки в пакет. – Мои с ветчиной и курицей!

Данилов сел на заднее сиденье.

По радио женский голос негромко пел:

Школьная пора, и при всякой погоде пропадали пропадом мы во дворах.

Через года слышу мамин я голос, значит, мне домой возвращаться пора.

– Что за дичь! – Чернявый на водительском сиденье стал стучать по кнопкам магнитолы.

– Это Овсиенко, дубина! – Захохотал толстяк и откусил сразу половину сэндвича.

– Кто?

– Классику знать надо.

– Да иди ты с такой классикой.

Овсиенко сменил напористый с угрожающими нотками голос радиоведущего:

– По данным метеобюро Москвы и Московской области сильнейший грозовой фронт приближается к столице с северо-запада. На Москву обрушится сильный ливень, град и ветер с порывами до тридцати метров в секунду. МЧС рекомендует не укрываться и не парковать машины под деревьями и шаткими конструкциями. В городе объявлено штормовое предупреждение.

– Скорей бы. – Сказал толстяк, принимаясь за второй бутерброд.

Данилов открыл банку «Доктор Пеппер», сделал глоток. Пресноватый вишневый вкус тотчас перенес его в другой август, отозвавшись краткой вспышкой сладкой боли, и до рези в глазах яркая листва за окном расступилась, явив картины ушедшего. Удивительно, как многогранна память, даже вкус и запах могут вернуть в прошлое. Он вспомнил, как разбирая хлам перед переездом, нашел в шкафу сумку давно умершей матери и, почувствовав запах ее духов, испытал тот же эффект – будто годы исчезли на мгновение. Мужчина тряхнул головой и обернулся.

На пятачке никого не было, кроме алкаша, который, пошатываясь, как матрос во время качки, отдалялся в сторону «Г-образной» дороги. Невесть откуда взявшаяся большая белая собака оглушительно лаяла, кружась вокруг него. Алкаш грозил ей пальцем и что-то говорил – видимо учил отвечать за базар.

– Роман! – Взмолился толстяк на переднем сиденье. – Да включи ты кондей, осталось полчаса от силы!

Чернявый покачал головой.

– Вот же хохлина экономная! – Толстяк снова вытащил платок и стал вытирать шею. – Чешется зараза.

– Могу подкинуть контакты одного барбершопа. Там марокканец у них бреет так, что кожа потом как задница у младенца, – предложил чернявый.

– Ты бреешься у барберов? – Удивился толстяк.

– Только там.

– И не в лом?

– Наоборот. Они еще массаж лица делают. Знаешь, как вштыривает, потом заряд бодрости на целый день.

– Ну, ты извращенец.

– Куда мне до тебя, толстый.

– И как ты можешь доверить, что по твоей шее какой-то негр скоблит опасной бритвой?

– Марокканцы не негры.

– Какая разница! Одно движение и чик. Я бы такое даже своей бабе не доверил.

– Ты ничего не понимаешь.

– Меня аж передернуло, как представил, – толстяк обернулся, – слышь, Игорь, во дает, а? Ты бы согласился?

– Возможно, если это будет негритянка… – Сказал Данилов.

– Да ну на хрен! Хотя… – Толстяк задумался. – Негритянка с опасной бритвой… В этом что-то есть!

Неожиданно снова затрещала рация:

–Радио сорок пять тридцать шесть. Черную «Тойоту» нашли в грузовом туннеле под торговым центром! Передние двери и багажник открыты. Внимание! «Тойота» пустая. Повторяю! Пов-то-ря-ю! Предположительно – трое движутся пешком или бегом в сторону МКАД! Прием.

– Да че, бл…, там происходит! – Разозлился чернявый, приглушая радио. – Два часа уже как закончить должны.

– Роман, а я тебе говорил, что мы на весь день тут закиснем.

– Тебе-то почем знать?

– Говорю же – салага ты еще! – Хохотнул толстяк. – Так всегда бывает, когда много начальников собирается в одном месте.

– Тоже мне, открытие.

Данилов снова обернулся. На пятачке царило все то же безлюдье. И тишина. Вот только не было в этой тишине ни капли привычной для Подмосковья безмятежности. Она будто скрывала что-то. Странное чувство. Может дело в этой не по-августовски ядовитой жаре? В тревожном молчании птиц? Замерших в безветрии кронах? А может в странном гуле, исходившем из металлического ящика на вышке мобильной связи?

– Так что там с торговым центром? – Спросил Данилов.

– Эвакуируют вроде…

– И на хрена?

Чернявый пожал плечами и вдруг спросил:

– Игорь, а ты ведь следаком был?

Данилов не ответил.

– Иди ты! – Удивился толстяк. – Игорян?

– Вроде, по особо важным, да? – Чернявый обернулся. Данилов остановил взгляд на пискнувшем и зажегшемся дисплее его смарт-часов. Они постоянно пищали и зажигались, когда он делал резкие движения, и Данилову казалось, что это не очень удобно, если ты полицейский при исполнении.