Две вдовы Маленького Принца (СИ) - Калько Анастасия. Страница 34

Наташа никогда не говорила о себе и Младшеньком "мы", считая, что ребенок с матерью перестают быть единым целым, когда акушер перерезает пуповину. И, когда ее спрашивали "Сколько вам месяцев?" или "Держите ли вы головку?" она отвечала: "Вите три месяца. Он нормально держит головку".

- Ну и как дела у "мы-мы-мы"? - спросила она, давя в себе чувство вины перед мужем и подругой. Это был сильный рычаг для манипуляторов; завиноваченный человек легче управляем, и Наташа не хотела, чтобы ею манипулировал кто бы то ни было.

- Наташа, - решился Уланов, - о тебе и этом молодом человеке с лета ходят слухи. Это все из-за твоего увлечения Мельпоменой. Я читал в блоге...

- Ну-ну, - облокотилась на подоконник Наташа, - интересно. Что же ты прочел?

- О тебе и Томилине.

- Так. С этого места подробнее. Только не тяни кота за я...!

- О ваших неформальных отношениях! - нашел деликатную формулировку Виктор.

- Что бы новое придумали! - принужденно рассмеялась Наташа. "Славу подставлять нельзя. Он выйдет из больницы, ему нужно будет долго восстанавливаться, и ни к чему ему этот гемор..." - Это они о поездке в Новгород так говорят, об июльской буре или о том, как я нашла его на Думской и привела в чувство перед спектаклем? Так это я от тебя и не скрывала. А блогеры уже на этой основе целый роман сочинили? "Сагу о Форсайтах", где я в роли Ирэн? Эти блогеры и не такого напишут. Только уши успевай развешивать.

Спокойный тон жены успокоил и Уланова.

- Извини, - сказал он. - А сегодня?..

- Если бы я узнала, что в больницу попали ты, Фима, Белла или Игорь, я бы точно так же к вам примчалась. И мебели, попавшей под ноги, не поздоровилось бы. Это что, преступление - проявлять участие? Там и Алиса была, и Инна, и их мужья ничего крамольного в этом не увидели.

Уланов еще раз извинился: "Совсем умотался после процесса, поэтому и мнителен. Видно, старею..."

- Но-но! Я ведь на год тебя старше.

- А мужчины стареют раньше женщин...

***

Все настойчивее шли разговоры о новой "нерабочей неделе" потому, что третья волна пандемии оказалась круче, чем предполагали аналитики и прогнозисты. Наташа была рада, что Вячеслава выписывают. В больницы каждый день привозят больных ковидом, и, хотя их размещают в отдельных корпусах, все равно опасение оставалось.

Но в этот раз не было того, что так допекало Наташу прошлой весной - набатного "оставайтесь дома", патрулей на улицах, едкой вони дезинфекции в парадных и набивших оскомину газетных шуток о грядущем демографическом взрыве вроде "власти нарочно ввели локдаун, чтобы повысить рождаемость, вот в 90-е, когда электричество по вечерам отключали, такой был бэби-бум".

Наташа ждала в машине у ворот больницы. К приемному покою с воем подлетели одна за другой две "скорых помощи" - обычная и "Реанимация". Наконец в больничном саду появилась знакомая фигура в желтой куртке, и Наташа вышла из машины, встречая Славу.

Томилин сильно похудел за неделю, проведенную в больнице, глаза на бледном лице казались еще больше и ярче, а мягкие улыбчивые ямочки на щеках были почти незаметны.

Его сопровождала Соня Завьялова, поддерживая молодого человека под руку. Наташа ощутила укол ревности: "А она что тут делает? Я же обещала, что сама встречу Славу и отвезу в общежитие! Или хочет на "круизере" покататься? Конечно, лучше, чем на метро!"

Соня тоже недружелюбно смотрела на Навицкую. Она не одобряла Славин роман с замужней женщиной. Скорее всего, отношения эти закончатся ничем. Сколько раз уже так бывало в жизни. "Она натешится и забудет, а Слава - нет, и останется с разбитым сердцем. Она вернется к мужу и ребенку, а Слава будет всю жизнь вспоминать и терзаться из-за этой вертихвостки"...

Соня осеклась. Это слово мало подходило к крупной решительной Навицкой, к ее суровому виду и широкой мужской походке. И тем более, она тоже хочет помочь Славе...

В дороге молчали. Вячеслав сидел, откинувшись на спинку сиденья и смотрел на тусклый осенний полдень. Надвигался ноябрь, самый мрачный и неприветливый месяц в Петербурге - ранние сумерки, поздние рассветы, неизменная морось в воздухе, туманы, утренние заморозки и дневная "мряка". Ни осень, ни зима - нечто промежуточное...

Наташа обеспокоенно поглядывала на Вячеслава в зеркало заднего вида в салоне. Не рановато ли его выписали? Хотя, может быть и лучше, что выписали. Сейчас безопаснее отлеживаться после операции дома, чем в больнице...

В общежитии Наташа забрала у Вячеслава сумку, пресекая на корню его возражения, а Соня взяла его под локоть, и вдвоем молодые женщины проводили парня в мансарду.

- Ты помнишь, что сказал врач? - строго сказала Соня, когда они вошли в памятную Наташе маленькую комнатку под крышей. - Приляг и сегодня не вставай. Я напишу тебе расписание, когда нужно принимать лекарства. Если что-то надо, я за стеной, только постучи, а сам не ходи.

- Наталья Викторовна, - обратилась она к Наташе, когда они вышли в тамбур, - большое вам спасибо за участие, извините, что отняли у вас время...

Девица явно перешла в наступление и откровенно выпроваживала Наташу.

- Да ничего, - спокойно сказала Наташа, игнорируя попытки Сони деликатно, но непреклонно вытеснить ее на лестничную площадку, - мне не жалко времени, потраченного на друзей.

Понимая, что с таким же успехом она может потеснить один из бронзовых монументов в историческом центре, Соня прекратила бессмысленные попытки и сказала:

- Вас, наверное, сын заждался... Он сейчас как никогда нуждается в обществе родителей. Особенно матери. Ему сколько лет? Четыре, пять?

- А причем тут мой сын? - резко спросила Наташа.

- При том, что ему, наверное, не хватает вас, - напрямик сказала Соня. - Пока вы занимаетесь, ммм, другими делами, он растет сиротой при живых родителях...

- Позвольте мне самой разбираться в своей семье, - Наташа с трудом подавила гнев, но сверкнула глазами и в голосе зазвенел металл. - А когда у вас будет своя, обещаю со своей стороны не совать в нее нос!

Это была больная тема. Наташа вспомнила, как они пережили первые две недели прошлогоднего карантина. Они с няней Лизой не знали, как быть, чтобы Младшенький не разнес квартиру. Детские площадки, парки, кафе-мороженое и Зоопарк были закрыты, и кипучая энергия Вити-младшего не находила выхода. Живой, непоседливый мальчик не понимал, почему все закрыто и нужно сидеть дома, все время выпытывал у родителей и няни, почему "неделя Нельзя" длится так долго, и иногда Наташе казалось, что боевой ротой в десанте управлять было проще, чем воспитывать трехлетнего сына.