Рабыня для чудовища востока (СИ) - Блэк Айза. Страница 35

— Увидишь. Пока можешь подремать, путь неблизкий, — зарывается рукой мне в волосы и пришпоривает коня.

Он издевается?! Подремать?! В таком состоянии! Не знаю, куда он меня тащит. Не представляю, как выдержу. А волк словно нарочно, то прижимается сильнее, то невзначай проходится невесомыми касаниями по коже.

Мы миновали черту города и оказались в пустыне. Даже невыносимая жара вокруг меня не тревожит. Я ничего не чувствую, только близость Алифара. И это гораздо безжалостней, чем палящее солнце пустыни.

— Хочешь пить? — спрашивает, проводя рукой по моей щеке.

— Да… — прикусываю язык, чтобы не сказать лишнего.

Его хочу пить, испивать жадными глотками, и мне кажется, никогда не смогу насытиться.

Волк как фокусник, одним неуловимым жестом извлекает откуда-то флягу. Делает глоток и наклоняется ко мне. Прохладная вода течет из его рта в мой. Глаза закатываются, руки, мои непослушные руки, обвивают его шею. Ничего слаще в жизни не пила.

Проводит языком по моим губам, раскрывает их, очень медленно, дразнящее, пробует как изысканный деликатес. Издаю хриплый стон. Резко прижимает меня к себе, сминает мои губы с бешеным напором. На грани боли, до потери сознания, остро, запредельно. Просто поцелуй — снова взрыв. Тело пронизывают волны экстаза. Ощущение если он вот так продолжит меня целовать, я дойду до желанной точки.

А этот гад отстраняется. Выпрямляется на коне. Протягивает мне флягу. Его кристальные глаза лукаво поблескивают оранжевыми всполохами на солнце. Едва сдерживаю вздох разочарования, хочется плакать, от непонятно отчего охватившего меня отчаяния. Ведь ничего же не произошло? Но почему меня ломает, как зависимого человека без очередной дозы дурмана?

Вокруг нас бескрайняя пустыня. Песок скрипит на зубах. Солнце палит нещадно, хоть уже склоняется к горизонту. Близится вечер, а мне кажется, мы так и будем скакать на коне вечность. И мое грешное тело так и не найдет успокоения. Даже сейчас, глядя на унылую картину, перед моими глазами возникаю пошлые кадры, как мы обнаженные предаемся постыдным соблазнам, на обжигающем песке. Галлюцинации. Даже, несмотря на то что Алифар укрыл мне голову белым платком, солнце помогает Владыке расплавить мой мозг окончательно.

А потом картина резко меняется. Словно кто-то сменил кадры. Нас окутывает мрак, запах гари и горя. Отчетливо ощущаю в воздухе слезы, безысходность, страдания. Они чужие не мои, но в груди начинает нещадно печь.

Перед нами город, если его можно назвать таковым. Разрушенные, обгоревшие здания, кажется, даже солнце обходит его стороной. Тут царствует смерть. Каждое здание несет в себе воспоминания о пережитых ужасах. Некогда красивые фигуры, украшающие строение, разбиты. Повсюду обломки былого великолепия. А я ни на секунду не сомневаюсь, что когда-то этот город сиял. А теперь только горе, пепел и руины. По щекам текут слезы. Не могу их остановить. Я ничего не знаю, но я словно переживаю все эти ужасы наяву. Перед глазами возникает пожар, крики, плач, и кровь, реки крови, в которых утопаю жители.

— Что это за место? — шепчу сдавленно, прижимаясь к Алифару. Ищу у него защиты, хочу, чтобы прогнал эти кошмары.

— Мятежная сторона Шантары.

В этом месте волк меняется. Пропадает игривое настроение. Глаза полыхают от гнева, вокруг него кружит подавляющая аура силы.

— Жуткое место, — мне становится холодно. Озноб пробирает до костей.

— Это Центэра, второй по могуществу город… в прошлом… Захватом командовал Шаиль… — его голос звучит ровно, слишком спокойно.

От слов оборотня в голове вспыхивают образы, безжалостных, кровавых убийств. Растерзанные тела, волки, молящие о пощаде, огонь, забирающий жизни. Я переживаю эту жестокость, словно нахожусь в центре сражения. Каждая смерть проходит через меня. Их так много, что я кричу, в припадке неконтролируемого ужаса. Только руки Алифара, удерживают меня на поверхности. Он успокаивает, выдергивает из кошмаров.

— Зачем ты мне это показываешь? — бью его кулаком в грудь, захлебываясь рыданиями.

— Ты ведь хотела узнать, за что Шаиль получил свой приговор…

— Но… как… он мог… ради каких целей столько кровопролития? — на языке отчетливо чувствую вкус смерти.

Никогда не думала, что даму с косой можно почувствовать, но слишком отчетливо у меня перед глазами стоит пир, который она тут устроила.

— Войны за власть испокон веков являются неизменным атрибутом мироздания, — поворачивает мою голову к себе. Вытирает руками слезы, градом льющиеся из моих глаз. Очень нежные касания, они дарят облегчение. — Успокойся… тише… не плач… — шепчет еле слышно, убаюкивает, отгоняет черные видения прошлого.

Я все еще всхлипываю, но больше перед глазами не стоят ужасающие картины. Алифар направляет коня дальше в город. Продолжая крепко прижимать меня к себе.

Его тепло, словно живительный бальзам, мне слишком хорошо даже в этом месте в его руках. И на смену успокоению приходит агрессия. Сначала он собственноручно привез меня сюда, заставил смотреть на эти ужасы, а потом успокаивает! Сначала бьем, потом жалеем?! Отличная тактика! Нет, такое на мне не сработает.

— Должна же быть причина его поступка? Насколько я слышала, вы дружили с детства. Значит, есть какая-то пусть и непонятная логика действий Шаиля? Ты его чем-то оскорбил? Что вы не поделили? — пытаюсь все же вникнуть в суть происходящего. Понять причину, по которой он меня сюда притащил. Вряд ли всем рабыням Владыка самолично проводит подобные экскурсии.

Есть и еще одно. Мне жутко любопытно узнать про Алифара больше. Настолько, что ярость утихает, в душе больше не клокочет гневный ураган.

Что со мной происходит, то плачу, то готова вцепиться ногтями в него, то сгораю от желания подробностей о странном волке? Его воздействие на меня слишком опасно.

Он не успевает ответить к нам выходит группа оборотней. Я почему-то считала, что город абсолютно пустой. Кто захочет оставаться жить в подобной разрухе, где все напоминают об ужасах бойни?

— Владыка, приветствуем тебя! — оборотни падают на колени. — Святое солнце снизошло на нас!

— Мой народ! — протягивает руку, татуировка на запястье вспыхивает, и во все стороны разлетаются золотые искры. — Как обстоят дела?

Один из оборотней поднимается, делает шаг вперед. Он одет в серую заношенную одежду. Через все лицо пролегает огромный шрам, который частично скрывает борода. Остальные волки, тоже выглядят потерянными, и даже если ранений не вижу, то четко ощущается отпечаток боли на их лицах.

Они общаются на их языке. Я понимаю все, но уловить суть сложно. Звучит огромное количество имен, непонятные мне названия. Это похоже на отчет о проведенных действиях, о начале строительства. И все это время, Алифар продолжает прижимать меня к себе. Что вызывает недоумение в глазах волков. Они в большей степени рассматривают меня, чем смотрят на своего Владыку. У некоторых оборотней глаза расширяются, другие открывают рот. Настолько явно читается удивление на их лицах, что я невольно краснею. Ощущаю себя в центре всеобщего внимания, и мне это не нравится.

Хотя негатива к оборотням не ощущаю, душа переполнена скорбью и сочувствием. Но и предметом всеобщего внимания быть не хочу. Инстинктивно прижимаюсь плотнее к Алифару. А он, закончив разговор, спрыгивает с коня и бережно помогает мне.

Мы идем по каким-то темным захламленным лабиринтам. Волки на приличном расстоянии следуют за нами.

— Почему они не покинули город? — спрашиваю шепотом. Хотя понимаю — наши сопровождающие все равно услышат.

— Вахид, расскажи гостье, почему вы не покинули здешних мест, — бросает не оборачиваясь.

Оборотень со шрамом догоняет нас. Но все же держится на шаг позади.

— А как можно покинуть свой дом? Тут наш дух, наша сила, мы родились и умрем, защищая землю. Разве когда родные болеют, их покидают? Так вот Центэра — наша обитель. Она живая, и пусть сейчас выглядит не лучшим образом, она не согнулась под гнетом предателей. Мы отстроим все, и засияет она еще ярче, и про мощь ее наши потомки будут слагать легенды! — он говорит с запалом, с какой-то неуемной страстью.