Второй шанс (СИ) - Виннер Виктория. Страница 36

Игорь смотрел на меня так, что я поёрзала на стуле и выпрямила спину, как будто учитель застал за списыванием!

Мужчина подошёл вплотную и, не отрывая взгляда от моего лица, снял пиджак и набросил мне на плечи. Затем приподнял мою голову за подбородок и, проведя большим пальцем вдоль нижней губы, сказал:

— Уверен, теперь ты быстро согреешься.

Я затаила дыхание. Конечно, он прав. Меня бросило в жар мгновенно, что, конечно, отразилось краской на моём лице. К тому же, пиджак Суржевского пропитан его феромонами, действующими на меня не хуже виагры. И Игорь прекрасно это знает.

Я сглотнула и выдавила из себя:

— Спасибо. Так гораздо лучше.

Суржевский едва заметно усмехнулся, и я с трудом сдержала раздражённый рык, понимая, что сама затеяла игру, в которой выиграть не сумею.

— Вы ведь уже обсудили контракт? — решила дать себе небольшую передышку.

— Коротко, — ответил Нойнер. — В нём всё прекрасно описано, у меня нет вопросов. Расскажите, Алиса, как так вышло, что ваша квартира совсем не похожа на место обитания женщины? Не сочтите за бестактность, я понимаю, что это дело вкуса, но, как правило, любая женщина предпочитает создавать уют мелочами. Вазы, цветы, рамки с фотографиями. А здесь всё настолько лаконично, даже не скажешь, что тут действительно живёт женщина.

Сердце снова заколотилось быстрее — Нойнер опять перевёл тему и не стал обсуждать рабочие вопросы.

Перевела озадаченный взгляд на Игоря, тот совершенно спокойно и расслаблено сидел, откинувшись на спинку дивана и широко расставив длинные ноги — его любимая поза.

— Мы недавно переехали. Алиса ещё не успела украсить стены картинами.

— Вы любите живопись? — тут же спросил Дуглас и его глаза загорелись.

На этот раз ты просчитался, Суржевский. Я люблю живопись, и обсуждать её могу часами, оперируя терминами и широко известными фамилиями. Но ты этого не знаешь… Зато знаешь, в кокай позе моя задница лучше смотрится.

— Да, — ответила, улыбнувшись, — особенно современных художников-абстракционистов. Обожаю Дэвида Шнеля, видели его полотна?

Я бросила победоносный взгляд на Игоря, но вместо холодного равнодушия заметила на его лице лёгкую улыбку. Похоже, он не слишком разочарован, что не сумел поставить меня в неловкое положение.

— Нет, не видел, хотя очень люблю современное искусство. У вас есть что-то из его работ?

— К сожалению, мы их ещё не перевезли из прошлой квартиры…

Дуглас заметно огорчился и тяжело вздохнул. Пора что-то предпринимать. Возможно, он не до конца нам верит. Мы не женаты, детей нет. Как он может сделать вывод, что Суржевский действительно умеет ценить семейные отношения и способен рассматривать бизнес, как нечто дорогое сердцу? Откуда он вообще знает, что у Игоря есть сердце? А ведь именно это Дугласу и нужно. Он хочет доверить свой бизнес тому, кто сумеет полюбить его предприятие, а не просто станет рассматривать как огромную бездушную машину, приносящую деньги.

Пора пускать в ход тяжёлую артиллерию. Не погибнуть бы под обстрелом самой…

Я поднялась со стула и подошла к дивану, присаживаясь на подлокотник и приобнимая Игоря за плечи.

Моё бедро, обтянутое тонкой тканью спортивных леггинсов, оказалось в максимальной близости с широкой ладонью Игоря, а грудью я практически касалась его щеки. Суржевский напрягся всем телом.

Близость Игоря доставляла ощутимый дискомфорт. Но в то же время я почувствовала такое удовольствие, что чуть не заурчала, как кошка.

Суржевский рядом. На плечах его пиджак, а мужская ладонь касается моего бедра. Его запах повсюду, а его взгляд снова выжигает на мне клеймо.

Игорь хочет меня. Я это чувствую. Знаю, он тоже понимает, что я всё ещё готова таять в его руках. Но это уже не важно. И пусть я немного перебарщиваю в своей игре, но остановиться уже не смогу.

Я глубоко вдохнула и перевела уверенный взгляд на Нойнера, продолжая представление.

— Картины Шнеля будут прекрасно смотреться на стене у окна. Вы обязательно должны увидеть эти работы! В следующий раз, когда будете в Москве, приходите, пожалуйста. Думаю, мы в ближайшее время их привезём. Кстати, с такой высоты открывается шикарный вид, вы обратили внимание?

Нойнер мотнул головой, и в его взгляде вновь появился интерес. Старик поднялся на ноги и подошёл к окну. С минуту он разглядывал Москву, не произнося ни слова.

— Жаль, что мы поздно приехали! Я бы обязательно предложила вам полюбоваться закатом! Когда солнце садится, его лучи как раз отражаются от небоскрёбов Москва-Сити и оставляют блики на проезжающих машинах. Очень необычно. Даже теплее становится.

Я продолжала сидеть, обнимая Игоря, и мне на самом деле стало теплее. Правда, уходящее солнце здесь ни при чём…

А я даже не заметила, что замёрзла. От его близости кружилась голова и, несмотря на всё то, что уже было между нами, неловкости, которая, казалось бы, должна была ощущаться физически, не было. Отнюдь. Казалось таким правильным всё, что сейчас происходит. То, что я нахожусь в квартире Суржевского, что сижу вплотную к нему. Что его дыхание обжигает мою шею, а от близости мужской ладони горит кожа на бедре.

— Действительно, невероятно! Захватывает дух. Теперь я совершенно точно понимаю, почему вы выбрали эту квартиру.

И мужчина повернулся, сразу прилипнув к нам с Игорем взглядом.

Дуглас Нойнер самый странный человек, с которым мне доводилось общаться. Хотя, я могу понять его желание доверить управление компанией, которую он считает своей семьёй, достойному человеку.

Под пристальным взглядом придирчивого заграничного бизнесмена я приподняла ладонь и кончиками пальцев стала поглаживать плечо Суржевского. Мурашки побежали по всему телу. Эти простые движения доставляли какое-то ненормальное удовольствие. Это неправильно. Не правильно, что лёгкие прикосновения так сильно важны для меня…

Но ведь сейчас это для дела… Взгляд Нойнера буквально приклеился к моей руке, и лицо старика снова озарила задумчивая улыбка.

Помимо того, что мои действия, похоже, сработали так, как надо, удовольствие доставлял ещё и тот факт, что Суржевский возбуждён. Поставить его в неловкое положение — довольно приятный бонус. Его возбуждение скоро станет заметно физически, и тогда, возможно, он-таки смутится…

Но, похоже, Игорь совершенно не собирается стыдиться. Потому что его рука оторвалась от подлокотника и по-хозяйски опустилась на моё колено.

Я снова покраснела. Не от стыда. Просто тело буквально обдало жаром, словно меня с головы до ног облили кипятком. Я замерла, пытаясь контролировать свои эмоции и чувства. Эта опасная игра оказалась не в одни ворота, как я рассчитывала. Суржевский охотно ответил, и теперь опять выигрывает. Мне никогда его не победить…

Нойнер хмыкнул, возвращая меня в реальность, и я на автомате продолжила рукоприкладство, пробежавшись кончиками пальцев от локтя до шеи Игоря, задевая обнажённую горячую кожу, а потом, поддавшись порыву, коротко поцеловала мужчину в висок.

— Пожалуй, я увидел всё, что хотел, — сухо перевёл переводчик, и я нахмурилась, уставившись в довольное лицо старика. — Проводите?

Я замерла, а Игорь напрягся. Я почувствовала, как закаменели его мышцы под моими пальцами.

Я была в ужасе, позабыв даже о ладони Игоря на моём бедре. Что значит «проводите»? Мы же ничего не решили! Он так и не дал своего ответа!

На лбу Суржевсеого появилась складка, означающая, что мужчина недоволен, и, тем не менее, он сказал:

— Конечно.

Игорь поднялся и, вероятно, заметив ужас в моих глазах, положил руку мне на плечо и легонько сжал. Я поднялась вслед за хозяином квартиры, и мы двинулась в сторону выхода.

— Рад был встрече, — Суржевский протянул Нойнеру руку, и тот охотно ответил, крепко пожав ладонь Игоря. — Я понимаю, что вам необходимо время, чтобы обдумать наше предложение. Но у нас его практически нет. Поэтому я вынужден просить вас дать свой ответ не позднее, чем утром понедельника…