В стране Черного Лотоса - Карпентер Леонард. Страница 15

Рев разъяренного видом крови зверя превратил вопли раздавленных жертв в ужасающую пантомиму. Этой бойней всецело руководил Тхан, все так же сидевший на шее слона и выкрикивавший ему в уши команды и одобрение.

Все это время Конан пытался помочь зверю, но стоило ему навести арбалет на намеченную жертву, как она исчезала из поля зрения, отброшенная хоботом или раздавленная гигантскими ногами.

— Лучше приготовиться к отражению атак сбоку, — сказал Калак, внимательно следивший за манипуляциями киммерийца. — А так мы только рискуем прострелить нашему великану хобот или, что более вероятно, уши, а то и угробить погонщика.

— Пожалуй, ты прав, — согласился Конан, переставляя тяжелый арбалет и укрепляя его на другом борту помоста. — В любом случае скоро у нас будет полно мишеней.

Впереди показались две цепи воинов-хвонгов, рассыпавшиеся вдоль тропы и, судя по всему, не собиравшиеся в панике бежать вслед за своими союзниками-селянами. Противник был вооружен бронзовыми топорами, копьями и дротиками и, судя по слаженности действий, имел опыт боев с туранскими войсками в джунглях.

— Опытные ребята, — кивнул в сторону противника Конан, — хорошо, что наши успели перестроиться в фалангу. Но и слонам не мешало бы ударить одновременно.

Но первый слон, разгоряченный видом крови, двигался быстрее, чем его собратья, продирающиеся сквозь густые заросли вдоль тропы.

По команде Конана Тхан остановил зверя и подождал остальных. И лишь когда все слоны оказались на одном уровне, а пехота подошла к ним вплотную, раздалась команда:

— Ребята, за Тарима и Йилдиза — в атаку!

Вместе с последними звуками своего голоса Конан почувствовал, как его слон резко рванулся вперед. На этот раз противник оказался по бокам животного. На обеих сторонах помоста почти одновременно щелкнули арбалеты. Уже вторая стрела киммерийца нашла свою цель — один из хвонгов покатился по земле, хватаясь руками за торчащее из-под ребер древко.

Дюжина стремительных бесшумных смертей слетела со спины огромного животного, но затем противники сошлись так близко, что, выстрелив из арбалета, можно было угодить в своего пехотинца. Из-за кустов к бокам слонов потянулись копья с бронзовыми наконечниками, но пока что звери в основном сами справлялись с угрожающими им противниками.

Чтобы рассвирепевший зверь ненароком не раздавил своих пехотинцев, Конан приказал Тхану держать животных почти на корпус впереди строя туранцев.

Оставив арбалеты, Конан и Калак взяли в руки длинные копья, чтобы не дать хвонгам возможности подобраться вплотную к незащищенному брюху и ногам слона. Копья и колья противника то и дело мелькали внизу. Дротики со свистом пролетали рядом с наездниками, иногда ударяясь в их доспехи. Впереди Тхан орудовал своим жезлом с бронзовым наконечником как дубинкой, отбиваясь от нападающих, а сам слон, схватив одного из хвонгов хоботом, расшвыривал остальных его телом. Туранские пехотинцы, опасаясь попасть слону под «горячий хобот», все же старались прикрыть уязвимые, не прикрытые доспехами брюхо и зад зверя.

Несмотря на безудержный натиск туранцев, мятежники не собирались не только бежать, но и отступать. Одна группа, ощетинившаяся копьями, перекрыла тропу, а две другие бросились в стороны, чтобы зайти с флангов.

— Биссмиллах! — воскликнул Калак. — Никогда не видел такую орду этих проклятых обезьян!

Конан посмотрел в сторону, куда показывал Калак, и увидел двигающиеся в их направлении сотни голов и наконечников копий.

— Кром! Мы, наверное, наткнулись на один из самых больших отрядов мятежников на марше. — Конан поискал глазами своего вестового. — Муймур, отправляй оставшихся всадников в форт. Пусть сообщат, что дело серьезное. Кавалерию нужно выслать немедленно, а за ней — слонов и пехоту.

Муймур, шедший в общем строю рядом с командирским слоном, поднял голову и крикнул:

— Всадников уже нет, сержант! Они ускакали! Шариф приказал кавалеристам не участвовать в подобных схватках. Он их для чего-то другого бережет.

— Мерзавцы! Бесполезные, ни на что не годные трусы!.. Ладно, посылай гонцов! — Отложив копье, Конан перегнулся через ограждение помоста и негромко сказал: — Найди тех, кто знает кратчайшую дорогу к форту. Пусть передадут капитану Мураду, что мы ввязались в бой по меньшей мере с тысячей хвонгов.

— Есть, сержант!

Муймур скрылся в зарослях, а Конан едва успел подхватить копье, чтобы отразить новый натиск мятежников, уже облепивших, как мухи, бивни и хобот слона.

Пехоте приходилось, пожалуй, еще жарче. Преимущество туранцев в выучке и умении держать строй было почти потеряно из-за множества препятствий в виде деревьев и кустарников. Хвонги отступали, выжидая момент, когда строй разомкнется, и бросались несколько человек на одного туранца, тыкая в него копьями и размахивая длинными, чуть изогнутыми ножами. Доспехи защищали от большинства таких атак, но неизбежно то тут, то там туранские воины падали, не сумев отразить натиск дюжины-полутора хвонгов. А противник, похоже, не считался с потерями и был готов платить десятком своих погибших за одного туранца.

Конан увидел, как трое его пехотинцев скрылись за толстым стволом дерева, а появились из-за него уже вдвоем.

— Кром! — воскликнул Конан и, повернувшись к Калаку, прокричал: — Во что бы то ни стало нужно атаковать! Слоны не годятся для отступления. Стоит развернуться — и от первого же дротика в заднице они, обезумев, передавят всех наших. Остается только пробиваться вперед!

— Отличный план, — съехидничал Калак, выпуская стрелу в группу хвонгов и вновь заряжая арбалет. — Но эти обезьяны не собираются помогать нам в его исполнении. Никогда не видел, чтобы они сражались так упорно, Тарим подери их!

— Они пытаются соорудить что-то вроде строя, но это больше похоже на толпу, — заметил Конан и наклонился к голове слона, чтобы спросить погонщика: — Слушай, нужно попытаться прорваться сквозь эту кучу обезьян на тропе. Главное, не дать им организовать атаку. Твой слон сможет прорваться через эту груду копий и топоров?

Загадочно улыбнувшись, смуглый погонщик развернулся и дотянулся до переднего края помоста. Дернув за какую-то веревку, он сорвал кусок ткани, закрывавший никогда раньше не виданное Конаном оружие — огромный широкий обоюдоострый бронзовый клинок с толстенной рукоятью, обмотанной грубой кожей, с широким кольцом у основания. Тхан перехватил своим жезлом хобот слона и подвел изогнувшуюся серую змею к лежащему поперек слоновьей спины оружию. Крепко схватив рукоятку хоботом, слон поднял клинок высоко в воздух. Удивленные возгласы послышались с обеих сторон линии боя. Огромный зверь, прикрываемый сзади бегущими пехотинцами, бросился в атаку.

Сбившиеся в кучу хвонги и крестьяне перекрыли тропу, лишив себя маневренности и возможности спастись бегством.

Одним взмахом гигантского, в рост человека, клинка слон расчистил себе дорогу, снеся первый ряд противников, ощетинившийся копьями и топорами. Словно коса по траве, прошлось бронзовое лезвие по частоколу копий, с равной легкостью перерубая древки и отсекая держащие их руки. В воздух ударили фонтаны крови. Прежде чем остальные мятежники успели приготовиться к защите, слон ворвался в их гущу, топча живых и мертвых и настигая убегающих окровавленным великанским мечом.

Все это время Конан и Калак занимались тем, что орудовали копьями, словно рыбаки острогами во время нереста рыбы. В этой бойне ни единого дротика не было направлено в их сторону. Находясь в относительной безопасности, Конан успел оглядеться и с удовлетворением отметил, что рядом с другими слонами образовались такие же кровавые воронки.

— Вот так и будем продолжать! — крикнул Конан, вонзая копье в очередную жертву. Оружие крепко застряло в теле, и киммериец не стал тратить время на то, чтобы выдернуть его. Отпустив древко, он выхватил из чехла на помосте другое копье. — Если слоны будут продвигаться вдоль линии пехоты, они не дадут хвонгам собраться и организовать отпор. Тогда нашим людям будет легче держать строй и рубить этих обезьян.