Клеймо Солнца. Том 2 (СИ) - Пауль Анна. Страница 70

Он несколько минут выжидающе на меня смотрит, как будто пытается придумать хоть один выход, чтобы избежать общения со мной, но наконец, деланно улыбаясь, произносит:

— Каким талантом вы нас удивите?!

Я буквально чувствую, как из мрака ко мне приклеиваются взгляды — любопытные, липкие, испуганные… Ладонь Габриэллы сжимает меня крепко, а её тепло перетекает мне под кожу.

В ожидании приказа рассматриваю ведущего с ног до головы, отмечая, как бегают его маленькие, безумные глазки, а губы словно трясутся, и непонятно, парень то ли выпалит гневную тираду о моей персоне, то ли сейчас расплачется.

— Ещё немного внимания не помешает, — говорит в наушнике генерал. — Припугни их. Только нежно, Дэннис, очень осторожно.

Большего поощрения мне и не нужно.

Не думал, что Бронсону не чужды цирковые представления. Моя усмешка появляется из-за этой мысли, но ведущий уже находит ей своё объяснение.

— Вы смотрите на меня как-то угрожающе, — с неуместно радостной улыбкой сообщает он. — Чем же вы нас удивите? Каким талантом?! — в конце парень взвизгивает, выдавая собственный испуг, а я продолжаю просто на него смотреть, пока по залу вновь не начинает проходить шёпот.

— Кроме умения выживать у меня нет талантов, — признаюсь тихо: громко разговаривать я не привык, но мои слова звучат, как обычно, чётко и вкрадчиво, словно команда к действию. — Если хочешь увидеть меня в деле, придётся отправиться туда, где есть тысяча и одна возможность умереть. Готов прямо сейчас?

На лице ведущего не остаётся и намёка на улыбку. В наушнике почти слышу дыхание генерала, а в зале неожиданные перешёптывания прекращаются так же внезапно, как и появились. Всеобщее напряжение тянется ко мне сотнями невидимых нитей, обещающих утащить во мрак при первой же возможности. И только тёплая ладонь в моих руках, как спасательный круг, удерживает от того, чтобы позволить себе чувствовать хотя бы подобие страха.

Ведущий, в замешательстве от сложившейся ситуации, глуповато смотрит на меня беспокойным взглядом и неуверенно открывает рот, пытаясь в это время придумать нечто достойное, однако так и не справляется и остаётся просто стоять на месте, когда из темноты перед нами раздаётся голос:

— Какие люди почтили нас своим присутствием.

И в ту же минуту появляется ещё один круг света, в котором показывается Оскар Флорес — собственной персоной.

Половину лица скрывает маска, на которой изображена челюсть человека, светящаяся в темноте. Глаза необычного аквамаринового цвета сверкают в полумраке оттенками голубого, как и ярко-синие волосы, но все цвета кажутся неестественными. Длинная чёлка зачёсана назад и открывает лоб, плотно покрытый слоем косметики. Губы блестят — на них явно нанесён блеск, что вызывает во мне приступ тошноты. На Оскаре кожаные куртка брюки и перчатки без пальцев. Всё чёрное, и во мраке очертания тела теряются. Зато на шее и груди слабо мерцают татуировки. Они совсем не такие, как инсигнии Габриэллы: эти напоминают скорее качественную голограмму.

Я замечаю сосредоточенный взгляд девушки, которая с подозрением рассматривает очередного попугая, выскочившего перед нами, когда мужчина стягивает маску, и его лицо растекается в слащавой улыбке.

— Оскар Флорес — к вашим услугам. Я — покровитель наслаждения и, конечно, владелец этого заведения. Как жаль, что меня никто не предупредил, какие важные гости сегодня почтут нас своим присутствием. — Он поворачивается к ведущему с розовыми волосами и деланно удивляется: — Разве разумно и гостеприимно принимать Длань справедливости подобным образом?

Оскар говорит сладко, подчёркнуто нежным голосом, растягивая слова. Но мне достаточно лишь немного сдвинуть взгляд в сторону, и даже если тени не шевелятся, я угадываю очертания людей, стоящих вокруг нас наготове.

— Конечно, столь достойный человек не нуждается в наших нелепых соревнованиях. Прошу тебя, найди себе подходящего собеседника, — обращается он, как и прежде, к ведущему, — того, кто отличается мастерством блистать в лучах славы. Дэннису Рилсу это не нужно, не так ли?

Оскар поворачивается ко мне, и его взгляд прыгает на Габриэллу, потом медленно машет ладонью, явно отдавая приказ кому-то невидимому — и в тот же момент луч света расширяется, выхватывая из мрака не только меня, но и Габриэллу. Флорес смотрит на неё из-под полуприкрытых век поистине влюблёнными глазами.

— Что это за куколка? — слащаво тянет он, а потом звучит раздражающий смех.

Даже если бы я не знал, что представляет из себя Оскар Флорес, при первом взгляде понял бы, что он только выглядит безобидным, однако интуиция подсказывает мне: от такого человека надо бежать. Или нападать.

— Вы не против? — спрашивает Оскар и, не дожидаясь, садится напротив нас, пока парень с розовыми волосами скачет и деланно смеётся, изо всех сил пытаясь привлечь внимание публики к себе, но взгляды всё ещё прикованы к нам.

Словно только заметив это, Флорес поднимает голову и небрежно машет ладонью ведущему, после чего включается громкая музыка — вслух, а не отдельно в наушниках, и от неожиданности люди даже вздрагивают. Перекрикиваю её, ведущий начинает неумело развлекать публику, и спустя несколько минут некоторые взгляды наконец отлипают от нас, хотя иные всё равно продолжают с любопытством следить за каждым движением.

— Что столь чудесные люди нашли в моём скромном заведении? — Оскар говорит, как и прежде, тошнотворно вежливо и сладко, но понятно, что это будет продолжаться до поры до времени.

— Я чувствую, что из-под моего носа пытаются увести нечто прекрасное.

Взгляд Оскара вновь приклеивается к лицу Габриэллы и скользит по нему, даже когда он добавляет:

— Пардон, кое-кого, — улыбается и снова обращается ко мне: — И конечно, я возмущён, что мне не предложили переговоры.

— Скажи, мы готовы сотрудничать, — слышу голос Бронсона.

Глупый ход. Приходится собрать всю силу воли, чтобы проконтролировать мои ползущие вверх брови.

— Мы просто ждали подходящего случая. Вот он и наступил.

Оскар усмехается откровенно плохому оправданию, но клюёт на приманку:

— И с кем я имею честь общаться? По-настоящему? — поспешно добавляет он. — Чьим представителем ты являешься?

— Скажем так, это не тот, кто ты думаешь, — откликаюсь я, и он вновь расплывается в своей придурочной улыбке, которую наверняка считает обворожительной.

— Неужели небожители остались без твоего покровительства?

Я смотрю на него, не отрываясь, и отвечаю более, чем мрачно:

— Ужели.

Оскар расслабленно откидывается на спинку дивана.

— Я заинтригован. И кто же тогда?

— Многовато людей, не находишь?

Флорес отвечает мне таким же взглядом, каким я сканирую его.

— Дай подсказку, и я поразмыслю, стоит ли это того, чтобы уединяться. Нам троим, конечно, — добавляет он. — Красавица пойдёт с нами. Она слишком прекрасна, чтобы оставлять её в одиночестве. Не так ли, малышка?

Снова этот клейкий взгляд, из-за которого хочется ударить кулаком прямо по слащавой физиономии. Сколько стараний — и ради чего? Я внутренне усмехаюсь: Оскар ещё не сообразил, что его флирт утонет в рассудительности Габриэллы.

— Вот тебе подсказка, — не отпуская ладонь девушки, я чуть наклоняюсь к Флоресу через стол, заглядывая в светящиеся, как у артифика, глаза, пока Бронсон подсказывает мне, как отреагировать. — Этот человек достаточно влиятельный, чтобы изменить ход истории, как минимум в Третьем крыле. А ещё он достаточно ценит своих людей, чтобы разбрасываться ими, как устаревшей бумажной валютой.

Глаза Оскара округляются, а потом он медленно произносит:

— Не может быть… И ты его парламентёр? Какой интересный выбор. Если это тот, кто я думаю, то он совершенствуется в связях, — с нескрываемым восхищением замечает Флорес. — Становится всё более разборчивым. Такой выбор, — он указывает на меня небрежным жестом, — это по-настоящему любопытно. Что ж, — Оскар выпрямляется, словно готовясь знакомиться заново. — Поговорим начистоту?