То, что надо (СИ) - "Vikkyaddams". Страница 23

— Мейстер Катц найдёт, — странно сказал Ганнибал.

— Тебе не… нравится Беверли? — Уилл неверяще нахмурился и попытался улыбнуться одновременно.

Ганнибал поставил противень с картофелинами в разогретую духовку.

— Мне очень нравится мейстер Беверли Катц.

— Но ты насторожён.

— Уилл, ты нравишься Беверли Катц.

— Нет.

— Да.

— Нет. То есть даже если это так — не смей трогать Беверли.

Ганнибал мыл руки из-под крана, и Грэм не видел его лица. Но очень хорошо видел упрямые плечи.

— Ганнибал. Не убивай Беверли Катц. Она мне очень нравится.

Лектер обернулся.

— Да что ты, Уилл?

Грэм заметался в душе, понимая, что сейчас почти что зарывает в землю мейстера локации своими словами.

— Послушай, даже если ты прав, то Беверли ведёт себя безупречно.

Ганнибал нечитаемо смотрел в глаза Уилла.

— Она не имеет на меня никаких видов. Ничего подобного.

Лектер не поменялся в лице.

— Неужели ты думаешь, что после трюка с Долархайдом ко мне вообще кто-то сунется?

Ничего не изменилось.

Уилл действительно обеспокоился за оранжевого мейстера Беверли Катц. Страсть Ганнибала ему чертовски льстила, но беспардонные методы устранения неугодных тому Грэм до конца принять был не в состоянии.

— Пожалуйста, — сказал Уилл, подходя к Лектеру и касаясь его живота над кромкой кухонного передника.

Лектер никак не отреагировал.

— Пожалуйста, Ганнибал, — Уилл прижался виском к его виску, а губами к уху. — Ты же знаешь, что только ты можешь драть меня — когда тебе угодно, где тебе угодно…

— Грязно играешь, Уилл, — тихо сказал Лектер.

— …и как тебе угодно.

«Спасена», — успел подумать Грэм, опрокидываемый и укладываемый Лектером на разделочную столешницу.

А когда Ганнибал встал над ним, опираясь ладонями и коленями по обе стороны от тела, и Уилл увидел его взгляд, то последней мыслью была радостная и паническая «спасите меня».

***

Глубокой полночью Ганнибал открыл глаза. В Доме С Демонами стояла мёртвая тишина. Он слышал лишь собственное сердцебиение и дыхание Уилла, что спал точно в том же положении, в которое соскользнул с Лектера.

Тьма же кромешной не была. Плеяды болотных огней дрожали в углах, под зеркалом потолка и рассеянно смещались в пространстве комнаты. Почуяв пробуждение хозяина, они вспрыгнули на кровать и окружили Уилла, чего тот совершенно не чувствовал. В то время как Ганнибал получил возможность любоваться его светящейся в голубом флёре огней кожей и теменью волос.

Лектер любил Уилла как продолжение собственного тела. Но он не помнил, когда его любовь обрела эту форму. Что было в начале: ощущение сродства на клеточном уровне и как закономерность физическое продолжение или же Грэм понравился ему когда-то до одури сам по себе, и только потом Ганнибала накрыло всеприятие. Ганнибал чувствовал, что тело Уилла начало вспоминать его, подчиняя сердце. Но разум Грэма оставался скованным, и сильный дух спал. Мейстер не назвал бы складывающееся положение вещей неудобным, потому что ситуация менялась. Медленно, но менялась.

Глядя на ровно дышащего Уилла, Ганнибал удержал острый приступ тоски по ни с чем не сравнимому для него удовольствию видеть узнавание в глазах Грэма. Он отдавал себе отчёт, что, возможно, этот миг узнавания был тем единственным, что побуждало его предпринимать попытку за попыткой видеть его вновь и вновь. И ему осточертели неудачные концовки и жизненные трагедии. Очевидно, что доктор давно перерос удовольствие от азарта, охватывающего его от лицезрения плодов своих манипуляций с окружающей его реальностью. Ганнибал Лектер уже наигрался в самоутверждение и позирование на публике. Разве что самоутверждение и позирование въелись в его жизнь и душу, раскрываясь на автомате, но акцент с самого себя в центре внимания он снял. В центре его внимания и проводимых им действий лежал спящий Грэм.

Ганнибал неслышно и легко сел в кровати. Стянул одеяло выше по плечам Уилла, закрывая его до подбородка. Оделся в гардеробной.

Демон-Гончая ждал его у парадного крыльца, узко поводя мёртвыми глазами, и изъявил готовность тотчас встать на найденный след Элиота Баддиша.

Лектер смог в течение дня оказаться в лаборатории ФБР и, пока Катц выходила по девичьим потребностям, позволил Демону всунуть шипастую узкую морду в контейнер с собранными в мотеле уликами. Так Демон нашёл Баддиша, который укрылся в старом доме, принадлежавшем его семье.

Ганнибал вёл быстро, потому что стелящийся по абразиву дорожного покрытия силуэт Гончей не оставлял иного выбора. Ганнибал хотел успеть вернуться до того, как Уилл проснётся и обнаружит его отсутствие. Поэтому он доехал за сорок минут. Не заботясь о скрытности, Лектер остановил «бентли» у трёпанной ветром и дождём террасы ранчо Баддишей, отключил зажигание, вышел. Изумрудный кайман выполз из дверного замка и проводил его холодными очами рептилии.

Элиот Баддиш проснулся сразу, как только услышал шорох покрышек по гравию и щебню подъездной площадки, которая уменьшалась и дичала с каждым годом, зарастая полынью и спорышем. Он никого не ждал, потому что никто не знал о месте его укрытия. И поэтому Баддиш испугался. Страх ощущался им как насмешка. Инстинкт самосохранения бил тревогу, словно Элиоту было, что сохранять. Когда он увидел мертвоглазого Демона-Гончую на пороге своей спальни, который, припав на передние лапы, изматывающе медленно втёк в комнату, то понял, что смерть идёт следом за тем.

— А вы и в самом деле умираете, мистер Баддиш, — сказал Ганнибал. — Будь иначе, вы бы не увидели моего…

— …демона.

— Да.

— Кто вы? — спросил Баддиш, не в силах отвести глаз от ожидающего знака Демона-Гончей.

— Меня зовут Ганнибал Лектер.

— Мне это ни о чём не говорит.

— Всё в порядке, — Ганнибал медленно прошёл к окну, взглянул на заброшенный сад. — Я хочу предложить вам сделку.

— Вряд ли осталось в этом мире хоть что-то, что меня прельстит, — съязвил Баддиш.

— Я вас удивлю. Полагаю, кое-что вы всё же хотите получить. Как насчёт вашей души?

— Что?

— Я заберу её, как только вздёрну вас в амбаре. И никакого долгожданного вами рая.

Элиот покачнулся, оседая на кровать.

Гончая подобрался почти что к его коленям.

— Хотите в рай? — подтолкнул Ганнибал.

— Да, — прошептал Элиот.

— Завтра вас найдёт Уилл Грэм. Вы его узнаете, как узнавали всех тех, кого обращали в ангелов.

— Он будет пылать?

— Ещё как, — мечтательно улыбнулся Ганнибал. — Демон-Гончая выпустит вашу душу лишь в том случае, если вы кое-что скажете Грэму.

Лектер подошёл к Баддишу, склонился к его уху и произнёс нужные слова.

— Я скажу.

— Благодарю, — сказал Лектер, прислоняя сияющую ладонь к груди Баддиша и останавливая его сердце. В амбаре он выпотрошил ему крылья, вздёрнул за перекинутые поверх несущей балки проволочные канаты вверх, предварительно стянув для равновесия ноги в лодыжках.

Демон-Гончая скрылся в отдалённом углу амбара, стискивая в зубах душу Элиота Баддиша.

Ганнибал успел вернуться домой до рассвета. В кровать ложиться не стал. Когда Уилл спустился вниз, идя на запах выпечки, Лектер улыбнулся ему и спросил:

— Хочешь черничный маффин, душа моя?

***

Элиот Баддиш, раскинувшись, свисал с амбарной балки, оторвавшись от земли, но так и не взлетев. Не бог и не человек. А Уилл Грэм и Джек Кроуфорд, запрокинувшись головами, рассматривали его. Джек с философичным недовольным выражением лица. Уилл нехотя, потому что Баддиш сделал ему знак, что сейчас спустится, имея сообщить кое-что для Уилла.

Грэм чуть скосил глаза на Кроуфорда, на всякий случай проверяя, не было ли и Джеку дано такого же обещания, но Кроуфорд откровенно скучал. Тёплый воздух, согретый его дыханием, клубился у губ.

Было холодно.

— Я тебе не отец, — сказал Джек, продолжая разговор, в который втягивал Уилла по дороге к старому ранчо Баддишей.

— Не скажу, что это меня не радует. Мне хватило своего.