Осажденные камнем (ЛП) - Гудкайнд Терри. Страница 11

Он стоял перед костром, вдыхая аромат жарящихся ляжек на кости. Мясной сок капал на угли. Командующие проталкивались вперед, чтобы их обслужили. Из-за напряженной обстановки, неразберихи и множества забот Утрос более чем на день отогнал все мысли о еде, но знал, что следует поесть. Он взял небольшую порцию свежего мяса и убедился, что Ава и Рува тоже обеспечены едой.

Ощущая жар большого костра даже своими притупленными чувствами, он стоял рядом с близняшками и первым командующим Енохом. Все откусили дымящееся мясо, но еда на вкус казалась странной и будто свинцовой. Утрос любил недожаренное мясо, источающее сок, и много раз ел дичь, приготовленную на костре, но сейчас к горлу подступила тошнота. Когда он попытался проглотить кусок, тело взбунтовалось. Он не хотел есть, не чувствовал вкуса мяса. Утрос почувствовал отвращение и увидел, что остальные отреагировали так же. Один даже выплюнул мясо, выглядя смущенным и растерянным.

— Может, лучше отдать мою долю кому-нибудь из солдат, генерал? — сказал Енох. — Я… не голоден.

Утрос осознал, что и он тоже. Не на шутку сбитый с толку генерал огляделся и увидел, что никто ничего не ест. Все забитые яксены пропали впустую. В голове крутилось все больше деталей, пока он пытался расставить все на свои места, но ничто не имело смысла. Он помнил, что никто не пил воду, никто не пользовался отхожими местами. Многие припасы остались нетронутыми, несмотря на то, что они были доступны солдатам. Тело его не нуждалось в питании. Заклинание окаменения сохраняло его на протяжении столетий и даже сейчас не полностью отпустило. Он уставился на Ильдакар, когда его осенило. Утрос бросил мясо на землю, не чувствуя ничего. Остальные встревожились, придя к тому же выводу.

Утрос улыбнулся, поняв, что на них лежит великое благословение. Возможно, ему вовсе не придется кормить гигантскую армию.

Глава 7

Бэннону стало не по себе, когда они с Лилой вернулись в тренировочные ямы у боевой арены. Об этом месте у него остались только плохие воспоминания, но именно здесь пожелали собраться сотни закаленных воинов. Они чувствовали себя как дома там, где учились сражаться на потребу ильдакарцев. Теперь придется защищать город, который их поработил. Каждый видел огромное войско у стен.

Бэннон отдохнул после ночи восстания, но так и не смог расслабиться. Город был осажден, и ему тоже придется сражаться за Ильдакар, который он и не мечтал называть своим городом. Пробудившаяся каменная армия заполонила долину и уже три дня билась в стены Ильдакара, хотя и без особого успеха. Генерал Утрос не выдвинул никакого ультиматума, но город должен быть наготове.

Лила держалась рядом с ним, хотя он и не понимал, зачем она стоит так близко. Он не мог забыть, как она много раз его запугивала, бросала вызов, ставила на поверженного Бэннона ногу во время изнурительных болезненных тренировок, когда готовила к сражению с отчаянными воинами или голодными зверями. Теперь Лила считала его своим другом — или особым подопечным — хотя он не просил ее составить ему компанию.

На тренировки Лила созвала более двух дюжин выживших Морасит, чтобы они подготовили воинов к более жестоким битвам. Эти суровые женщины словно состояли из тугих пружин, твердой кожи и острых граней. Морасит служили городу без вопросов и колебаний и не признавали, что их роль изменилась после восстания. Ильдакар по-прежнему был Ильдакаром. Хотя воинов арены было в десять раз больше, чем Морасит, они проявляли к женщинам явное уважение.

Бойцы вернулись в тренировочные ямы, чтобы вооружиться. Многие, в том числе и Бэннон, помогли делу Зерцалоликого во время кровавого восстания, но теперь город осадила древняя армия, и противоборствующие стороны с трудом пришли к шаткому перемирию. Угнетенные рабы испытывали многовековую неприязнь к бывшим хозяевам, но большинство этих воинов признавали общего врага. Как только они победят генерала Утроса, то продолжат спорить и перекраивать правительство — если кто-то выживет. Бэннон надеялся к тому времени покинуть Ильдакар.

В туннелях возле арены было много искусственных пещер, превращенных в боевые ринги, тренировочные площадки и ямы, где бойцы могли биться друг с другом. Бэннон много раз дрался там с Лилой, а один раз даже с плененной пумой Мрра.

После начала осады бойцы собрались здесь будто для привычной тренировки, хотя и понимали, насколько серьезна ситуация. Выжившие были мускулистыми, покрытыми шрамами людьми с твердым взглядом. Многие были одеты только в набедренные повязки, хотя у некоторых были кожаные нагрудники. Они выбирали заостренные посохи, квадратные палицы, изогнутые багры, короткие мечи — как будто с оружием чувствовали себя комфортнее.

Лила стояла в освещенной факелами пещере, держа в одной руке кнут, а в другой — короткий меч. У бедра висел нож-эйджаил, на небольшой рукояти которого были выгравированы магические руны. Маленький острый клинок мог причинить неимоверную боль. Бэннон не раз испытал на себе это жало, когда Лила хотела контролировать его, наказать или заставить сражаться жестче. Теперь она словно забыла, как обращалась с ним.

Лила обвела собравшихся воинов твердым взглядом. Остальные Морасит стояли на своих местах, прекрасные и смертоносные. Бэннон видел, как они тренируют бойцов, и знал несколько имен — Кедра, Лайес, Марла, Торн, Дженда, Райси — но никто из них не уделял ему «особого» внимания, как Лила.

— Пока мы ждем следующего хода генерала Утроса, сделаем из вас лучших бойцов. Мы должны подготовить вас к войне, — сказала Лила, взявшая на себя роль лидера. — Адесса ушла. Кто-то видел, как она покинула Ильдакар в ночь восстания — возможно, у нее особое личное задание. Раз ее здесь нет, она больше не наша забота. Я и мои сестры продолжим закалять вас. Ради Ильдакара.

— Мы тренируемся не ради того, чтобы сражаться на потеху одаренной знати, — сказал Бэннон. — Никто из нас. Я хочу, чтобы все это понимали. — Он посмотрел на бойцов. — Но мы должны быть готовы биться против армии снаружи. Вот кто наш настоящий враг.

— Конечно, мальчик, — усмехнулась Лила. — Считаешь, сражаться с древними солдатами будет проще, чем на арене? Не смеши. Битва насмерть — это битва насмерть, неважно, на песке арены или на поле боя. Станьте достаточно умелыми, чтобы выжить.

Остальные Морасит расправили плечи и подняли оружие, готовые встретиться с превосходящим по численности противником.

— Сегодня мы с сестрами сделаем все возможное, чтобы научить вас выжить в настоящей войне, — продолжила Лила. — Те немногие, кто погибнет почти сразу, не принесут пользы нашему городу. — Она посмотрела на Бэннона, пока остальные бойцы нервно переминались с ноги на ногу. — Я хочу, чтобы ты выжил, мальчишка, и буду крайне разочарована, если ты позволишь убить себя слишком быстро.

— Я тоже, — ответил Бэннон безо всякого намека на юмор.

Он поднял Крепыша и взмахнул, разминая руку. Он вырос на ферме и работал на капустных полях. Он был сыном озлобленного человека, который слишком много пил и не мог контролировать склонность к насилию. Отец избивал Бэннона, но больше всего доставалось матери. В конечном итоге отец избил ее до смерти, и все потому, что Бэннона не было рядом, чтобы остановить мерзавца. Отца повесили за преступления, но Бэннон не получил от этого удовлетворения.

Чувствуя в себе тьму, он напряг мускулы и сжал рукоять меча. Его не волновала судьба холодной Морасит или других бойцов, которые сражались на арене, потому что такова была их работа. Гнев усилился, когда он подумал о том, как сильно хотел убить отца, как не смог спасти мать. Присев, он рубанул клинком воздух, позволяя жестокости вскипать внутри, но не позволяя перерасти в неконтролируемую ярость.

Иногда в пылу битвы Бэннон впадал в кровавую ярость и забывал, кем он был, просто сражался и убивал, а потом долго не мог прийти в себя. Теперь он держал гнев под контролем, воображая, что стоит пред огромным древним войском за стенами.