Двэйн (СИ) - Ракшина Наталья. Страница 19

Вот и этот год был такой же: ранняя весна сменилась столь же ранним летом, и сейчас, на излете июня, великолепие вересковых пустошей уже распахивало гостеприимные двери для любого гостя.

Сначала Вэйлин услышал пение и замер на месте: тонкий, но сильный девичий голос, по которому он немедленно узнал Меви, пел — с безукоризненным для эльфийского восприятия слухом! — о женихе. Длинные куплеты переливались с задумчивостью реки в жаркий полдень, выдавая извечные сомнения: а вдруг жених какой-то не такой?.. вдруг у него кривые ноги, скверный нрав, косые глаза или повышенная скупость?! И тут же с силой и страстью в дело вступал припев: НЕТ. Жених мой не таков! Все у него как надо, а если и не так… мне он мил ЛЮБЫМ, даже мертвым.

На миг Вэйлину стало завидно: кто этот неведомый жених, которому поет Меви, дитя рода человеческого? Неужто действительно мертв, и сейчас Темный эльф слышит отголоски боли, не предназначенной для его ушей? Надо бы уйти, но… Вэйлин высунулся из-за большого замшелого валуна — и увидел сидящую на траве девушку, плетущую венок. Быстро и ловко двигались маленькие пальчики, вплетающие в травяную гирлянду то, что попадалось под руку: синеватые метельчатые соцветия вероники, белые воронки вьюна. На девушке было не привычное светлое, а черное льняное платье, сейчас оттенившее золото волос и белизну кожи — Мораг велела ей защищать лицо от солнца специальным отваром, чтобы сохранить эту белизну и избежать морщин. А черное платье имело свои причины для надевания — оно было выдано Меви старшей служанкой… С момента жестокой порки прошло всего несколько дней, а темная заживляющая мазь имела свойство оставлять на ткани несмываемые пятна. Девушка останется в черном, пока пользуется ею.

Закончилась песня — с последним, замыкающим венок в кольцо движением.

— Выходи! — засмеялась Меви, вставая и отряхивая подол от травинок. — Я видела, как ты спускался с холма! Я ждала!

Пожалуй, ее зрение не уступало эльфийскому!

Юноша вышел из-за камня и подумал, что радостное выражение на личике Меви не очень-то соответствует грустной песне. Как будто чувствуя это, девушка махнула рукой:

— Когда поешь, быстрее плетется. У меня не было жениха, это просто песня.

Она прищурилась, водружая венок на свою золотистую головку:

— Хорошо? Красиво?

— Очень. — Честно признал дроу.

— Все получилось! — с легким ликованием в голосе снова рассмеялась девушка. — Поймать. Засада, ловушка на тебя! Я знаю, где ты ходишь, тут один короткий путь!

Она подобралась на шажок ближе, и Вэйлин не сразу понял, что сейчас будет.

— Теперь ты лови. — Прошептала Меви.

— Что?..

— Это. И меня тоже. — Коротко сказала она.

Венок полетел парню в лицо вместе с пригоршней отходов цветочного производства — травинок и цветочных головок, — и цели не достиг, ибо был схвачен еще в полете. Реакция эльфа куда быстрее человеческой. А белые ножки Меви уже удалялись, быстро-быстро мелькая из-под черного широкого подола. Над розовым ковром вереска летел этот черный подол и смех — не радостный девчачий, а женский призывный, заставляющий мужчину терять голову и с азартом охотника бросаться следом.

Венок укатился в траву. Вэйлин настиг девушку в пять прыжков, перехватывая на лету легкое и сильное тело, стискивая талию, прижимая к себе, как невиданную в подлунном мире драгоценность, запуская руку в растрепавшиеся золотистые волосы и поддерживая затылок, как держал бы ребенка или… любимую.

Не для убаюкивания. Для поцелуя.

По инерции движения короткой погони эти двое спелись в объятии — и перекатились по траве так, что Меви, подбоченившись, уселась на юноше сверху.

— Поймать! — с торжеством сказала она, глядя прямо в загадочные дымчатые глаза, не принадлежащие человеку.

А потом… она медленно, но решительно стянула через голову свое черное платье, оставшись обнаженной. Тонкой нижней рубашки под платьем не было, и юноша видел, что жесткая изнанка вышивки — семейного орнамента госпожи Ингрен, — оставила красноватые потертости на нежных грудях. Крепких, маленьких, с неожиданно крупными розовыми сосками.

К своей «засаде» Меви подготовилась заранее — это было ясно. Юноша пытался отвести взгляд от упругих манящий полушарий — и смог не сразу. В обоюдном молчании, скрашенном жужжанием пчел да далеким шумом воды по камням, он ощущал на себе давление бедер девушки, кожа которых как будто обжигала сквозь материал штанов.

— Меви… — начал он, чувствуя, что приходится бороться одному за двоих, — нам не нужно…

Она наклонилась. Ни капли краски в лице, торжественная серьезность и сила в голосе. Сбилась на ломаный эльфийский от волнения, положив дроу ладонь на грудь:

— Молчи. Двэйн… Это лето — должно стать первый лето для моего мужа. Я петь о том, кого нет. Ты есть. Другой нет. Никакой другой не надо.

Зеленые глаза смотрели открыто, просто, и было в них что-то еще, от чего невозможно отказаться мужчине, потому что за предложением стоит вся жизнь. Будь Вэйлин старше и опытнее — он смог бы сказать «нет». Но как отказаться разумом, если пышущее яростным здоровьем юное тело, и такое глупое, но чистое юное сердце уже сказали свое «да»?!

Он возложил девушку на себя, потому что даже в ослеплении страсти помнил о повреждениях на коже ее спины. Он был первым, но Меви — крепкая и сильная, несмотря на кажущуюся хрупкость, дева, меньше всего думала о боли и страхе соития, а потому не испытала ни того, ни другого. По-своему она тоже стала первой для Вйэлина, одним махом вычеркнувшего из памяти опыт такой искушенной, но бездушной близости с Эдной Эльдендааль.

Они были первыми друг у друга. Познавая с ошибками, даря сверх меры, шепча слова любви и милые глупости — и тут же смеясь над ними. Дети лета… Когда миг упоения перешел в сладкую истому, Вэйлин нашел в себе силы оторваться от припухших алых губ:

— Нас хватятся, Меви. Нужно идти.

— Нет. Тебе идти. Только тебе! Я останусь. Никто не узнает, где я.

Девушка приподнялась на локте, затем села, пошарила вокруг себя. Нашла скомканное черное платье и… Вэйлин с расширенными от удивления и ужаса глазами смотрел, как медленно и аккуратно вынимает она из потайного кармана отменно острый нож — видимо, украденный с кухни. Он резко привстал, не понимая, чего же хочет Меви?!

Та просто опустилась на колени, с нежной и грустной улыбкой вложила нож в правую руку дроу, а затем — удерживая эту руку на весу, приставила острие ножа чуть ниже своей левой груди.

ГЛАВА 7.Между яростью и любовью

— Я останусь тут, сейчас… Пока мне хорошо. Мне кажется, я знала, что так будет — как впервые подошла к тебе… Лучше уже не будет, Двэйн. Один муж — навсегда… Я знаю, что может тебе угрожать, если про нас узнают. Люди тоже приносят жертвы богам. Часто и много. Это моя жертва. — Она помолчала, затем снова улыбнулась. — Болото рядом.

Прим. авт.: в торфяных болотах Северной Европы, Англии, Ирландии, Шотландии находят прекрасно сохранившиеся мумифицированные останки людей — более тысячи на сегодняшний день. Кто-то из них банально утонул в трясине, но очень часто на «болотных телах», некоторым из которых более 8000 лет, находят следы удушения или резаных ран. По мнению ученых, некоторые из этих находок имеют характер ритуальных жертвоприношений.

Вэйлин знал, что обычаи кровавых жертвоприношений роднят людей с Темными эльфами. Кто знает, не была ли эта жестокая практика таким же заимствованием до предыдущего Сопряжения Миров, как и многие другие вещи?! Те книги и свитки, которые не были под запретом для прочтения и открывали свои тайны Вэйлину в его редчайшие свободные минуты, рассказывали и о кровавых культах богинь женского рода, и о матриархате у отдельных человеческих народов. Но сейчас юноша думал не об этом, никоим образом!..

Он видел выражение лица Меви, без колебаний прощающейся с земным миром:

— Я знаю, чем грозит тебе наша встреча. Не медли…

Еще крохотная песчинка времени — и девушка расслабит колени и повалится вперед, прямиком на нож! Ладошки, держащие руку Вэйлина, стали влажными, но стук ее сердца, который невозможно было скрыть от слуха эльфа-дроу, был равномерным и спокойным. Именно теперь, в эту жуткую и торжественную минуту, сын Астор и Лейса понял, что двигало родителями, желающими видеть рядом с собой крохотную искорку новой жизни.