Дело о похищенных туфельках (СИ) - Тулинова Лена. Страница 7

— А почему не пошли? — уточнила Антония.

— Леона заболела, — пояснил Бато. — Ты идешь. Вместе с Мэттом. Холошо?

— Холошо, — проворчала Тони.

У нее не было особых планов на этот вечер, но вот Мэтт — тот все утреннее занятие трындел, что встречается с новой девушкой в кафе. Чего он от Антонии ожидал в ответ, девушка понятия не имела, только кивала и мычала.

— А может, ну его, Мэтта? — на всякий случай с надеждой спросила девушка. — Вы-то ведь тоже идете. Давайте станцуем вдвоем.

— Нужно палу, — строго сказал танцмейстер Бато.

— С кем хоть мы дружественно встречаемся-то? — спросила Тони.

— Идем в студию Алы Деннитсон, — гордо заявил Бато. — Высокий уловень. Вы с Мэттом будете холошая пала. Поговоли с ним сама, у меня улок. Встлетимся возле студии!

Повздыхав немножко для порядка, Тони оповестила Мэтта об изменении в планах. Парень не обрадовался, но сказал, что придет.

— Только встречу свою новую девушку у ее работы, провожу до дома — и буду на месте. Студия Деннитсон, с ума сойти! Это же мечта.

Тони с облегчением вздохнула: Мэтт говорил кисло, но не отказывался от дополнительного урока, и то ладно. Хотя, зная его, могла бы и заподозрить неладное.

Да-да, Мэтт попросту не пришел к студии Ары Деннитсон в восьмом часу вечера. А тем временем привлеченные «дружественной встречей» танцоры собрались в немыслимом количестве!

— Откроем большой танцевальный зал, — с удовольствием сказал проходящий мимо открытой раздевалки администратор.

А в раздевалку тем временем узкоглазым смерчем ворвался учитель Бато в черном блестящем костюме и уложенными волосами. У него были чудные волосы — длинные, прямые, он зачесывал их в высокий хвост и сдабривал лаком с блестками. Жалкие русые кудряшки Мэтта, которые тот укладывал волнами, ни к какое сравнение не шли с этим великолепным султаном.

— Где Мэтт? — сурово спросил Бато, потрясая прической.

Антония дернула плечами и ответила:

— В общем-то мне даже все равно, где он, но я с удовольствием влепила бы ему пару раз по щекам, потому что прийти он обещал.

— То есть Мэтта нет? — и без того узкие и темные глаза танцмейстера сделались черными щелочками. — Опозолить меня пелед Алой Деннитсон! Убийцы вы, вот кто!

Если послушать мейстера Бато, не зная его, можно подумать, что он то обвиняет всех в ужасных преступлениях, что клянется свести счеты с жизнью. Но на самом деле он просто всеми поддерживал легенду о том, что люди Империи тщеславны, импульсивны и обожают ритуальные убийства и самоубийства. Как-то раз он обмолвился, что все это сказки: в Империи такое происходило не чаще, чем в любой другой стране, но некоторые истории оказались очень красивы и их возвели в абсолют.

Впрочем, кое-что было недалеко от истины: вспыльчивость танцмейстера. Он преклонялся перед мастерством других хореографов, но и себя считал не хуже. Вся его жизнь была постоянной конкуренцией с лучшими! А если учесть, что в Мантизоре да и вообще в Ригордии множество танцевальных студий, школ и клубов, потому что здесь обожают танцы, конкуренция эта не прекращалась даже на миг. Некоторые ученики Бато были уверены, что он и во сне выписывает ногами кренделя!

— Я не убийца, — сказала Тони, — я же пришла. Это только Мэтт нехороший человек, а я очень даже хорошая. Застегните мне платье, будьте любезны, мейстер Бато.

Тонкие прохладные пальцы прошлись вдоль застежки. Еще одна забота партнера: помогать с костюмом. Не так давно они с Мэттом всегда следовали этому правилу!

— Идемте поразим всех, — сказала девушка, когда с застегиванием платья было покончено. — Покажем, что наша школа лучшая.

Танцмейстер Бато только закатил глаза. У него частенько менялось настроение — стрелка прыгала от показателя «ура, мы гениальны» и до «увы, нас никому нельзя показывать».

— А с Мэттом я потом побеседую, — добавила Тони, видя, что до второго показателя осталось разве что пара делений.

Как оказалось, в большом зале собралась чуть ли не вся студия. Стыдно должно было быть Мэтту, стыдно, что он не пришел! Но судя по шепоту разновозрастных учеников, стыдиться должна была еще и великая Ара Деннитсон, которая не почтила собственную студию присутствием. То и дело Антония слышала вопрос «а где же Ара?» и неуверенные ответы «ну, может еще придет» или «наверно, у нее остальные туфли пропали тоже!» Но вот появились два тренера и с ними их очаровательные партнерши, и — чудо из чудес! — на маленькую полукруглую сцену взошли музыканты, настоящие живые музыканты — гитарист, ударник, скрипач, контрабасист и пианист. Э, да у них тут роскошно! Уже давным-давно повсюду установлены проигрыватели с двумя колонками, а у Деннитсон по-прежнему, по старинке, пять музыкантов настраивают инструменты и ловят одобрительные взгляды.

И вот она, царица танцев, арзала, терзающая душу своим совершенством и не отпускающая от первого до последнего такта. Учитель Бато держит руку Тони в своей, вытянутой, держит самыми кончиками пальцев, пропуская короткое вступление прекрасной и яростной мелодии «Птицы на кончике смычка». Рыдает скрипка, вторит ей гитара, и контрабас угрюмо приговаривает однообразное «пум-пум-пум». Он словно предупреждает о трагедии, к которой неминуемо летит сердечко девушки, которую в уязвимости ее любви сравнивают с птичкой, севшей на смычок.

Рывок, и Антония оказывается в двойном кольце умелых рук, и сверкают черные узкие глаза, словно два темных ножа, и учитель Бато наступает, атакует, будто он — вовсе не танцор, а фехтовальщик, наемный убийца. Но Антония влюблена в Бато, она не убегает, она стремится навстречу опасности. Их танец — поединок добра и зла, льда и огня, и, когда внезапно, с последним аккордом, все заканчивается, злодей стоит над телом поверженной девы, а контрабас еще четыре такта успевает сказать «ну ведь я же предупреждал», и струны разгоряченной гитары еще слегка гудят от напряжения, и в тишине зала слышится сначала напряженный выдох, и уж потом — аплодисменты.

Тони еще пару секунд продолжала лежать на полу, держа обе ладони на ступне танцмейстера, когда увидела стремительно приближающиеся ноги — сухие, тонкие и в то же время сильные лодыжки танцовщицы. Ниже — серые туфли с облупленными мысками, выше — пышные юбки. Бато подал Антонии руку, и девушка встала, очутившись лицом к лицу с самой Арой Деннитсон. Да, немолода, да, уже не так прекрасна, как в былые годы, но как хороша! Подтянутая фигура, длинная шея, тонкие руки, обнаженные платьем смелого покроя! Никаких морщинок, и только в темных волосах — седые пряди. Глаза подкрашены на манер южных красавиц, на ресницах дрожат легкие капельки стразов. Ара была так прекрасна, словно готовилась для большого выступления, а не простой встречи в студии!

— Прошу прощения, — сказала танцовщица приятным высоким голосом, — мне пришлось задержаться, потому что кто-то похитил еще две пары моих туфель.

Кто-то в зале тихо ахнул, и Тони поискала глазами. Непонятно было, кто издал этот звук — но в той стороне почудилось девушке определенно знакомое лицо! Приятное, с выразительными карими глазами.

Между тем Ара, великолепная и чуточку грозная, уже оттеснила от учителя Бато Антонию и потребовала данзу. Грянула музыка, и два учителя встали друг напротив друга. Данза никогда не была танцем-поединком, танцем — выяснением отношений между двумя людьми. Данза была ритмичной и бойкой пляской, в которой партнеры всегда ощущали единение. В стремительном ритме не выдержать никакого боя — здесь можно лишь держаться заодно! Танцоры легким галопом пробежали по диагонали танцевального пространства, затем Бато принялся крутить Ару так и сяк. В их танце не было ни одного, даже самого малюсенького, отрепетированного па. Более того, танцоры впервые видели друг друга! Но это не мешало им наслаждаться открытиями — в танце, быстром, открытом, озорном. «Моя девчонка — маленький цветок» — вот как называлась песня, под которую сейчас танцевали данзу Ара и Бато. И надо сказать, танцевали чудесно! Тони уже отдышалась и теперь поглядывала и на учителей, и на учеников. Заодно поискала и Мэтта: вдруг он тоже опоздал?