Дворецкий для попаданки (СИ) - Гринь Ульяна Игоревна. Страница 17

Нет, с меня хватит!

Значит, сами лопают супчик с протёртой курочкой и миндалём, а девочкам дают прошлогоднюю репу на водичке? И вот этот кусочек хлеба — как в блокадном Ленинграде в самую голодную зиму! А где мясо? Где фрукты? Где молоко, наконец? Кусок сыра, масло? Как эти дети ещё живы при таком рационе?!

Отодвинув миску и чуть было не расплескав так называемый суп, я встала. Ножки стула взвизгнули. Все подняли на меня удивлённые и испуганные глаза. А я не смотрела на девочек — мне было перед ними стыдно. Как это называется? Испанский стыд, вот.

Я смотрела в непроницаемое лицо директрисы. И очень надеялась при этом, что за маской невозмутимости Беатриса дрожит от страха.

— Что ж, я очень довольна тем, как прошла инспекция приюта, — сказала всем и лично директрисе. — Теперь я хочу переговорить с вами наедине, миссис Вандерхоуп.

— С радостью, — ответила Беатриса, на миг скривив губы. Зашуршала юбками, пригласила жестом к двери. Я последовала за ней из столовой по коридору к дальней комнате — в стороне от дортуара и классной комнаты. Там оказался кабинет с примыкающей к нему спальней. Директриса пропустила нас с Лили вперёд и тоже вошла, закрыв за собой дверь.

Я осмотрелась. Жила миссис Вандерхоуп не бедно: отличная мебель, золочёные часы на каминной полке, картины на стенах, изображавшие какие-то библейские сцены. Не дожидаясь разрешения, я присела на диван, обитый дорогой на вид тканью, и мило улыбнулась:

— У вас здесь очень красиво, Беатриса. Мне очень хотелось бы, чтобы так же красиво и удобно было у девочек в дортуаре. А также — чтобы воспитанницы ели так же хорошо, как и вы.

— Поверьте, леди Маргарет, мы делаем всё, что в наших силах, но это не так просто, как вам кажется, — директриса принялась вдохновенно врать. — Цена продуктов, зарплата учительниц и обслуживающего персонала… Мы буквально с трудом находим деньги, чтобы купить мел и нитки… А учебники! Учебники стоят столько, что у меня глаза на лоб вылезают!

И смотрела на меня при этом такими честными глазами, что на секунду я даже усомнилась: может быть, зря ругаю эту добродетельную женщину? Может быть, она тут действительно жилы рвёт, чтобы поддерживать приют на плаву?

Но наваждение практически сразу спало — во рту у меня ещё был вкус противной репы. Нет, нет, верить Беатрисе нельзя. Более того, нужно взять у неё бухгалтерские книги и хорошенько их проверить. Для этого мне потребуется время. А ещё лучше — специально обученный человек.

Да где ж его взять?

Ладно, пока ограничусь последним месяцем. Он не должен слишком отличаться от предыдущих. И сделаю список того, что необходимо исправить в приюте.

— Миссис Вандерхоуп, прошу вас дать мне бумагу и перо.

— Зачем, леди Маргарет?

— Набросаю вам список исправлений, которыми вы должны будете заняться в ближайшее время. Через неделю я навещу приют и посмотрю, как вы исполняете мои требования.

Я снова мило улыбнулась, пока директриса с кислой миной принесла мне на маленький столик перед диваном лист бумаги и перьевую ручку. Сказала мне:

— Разумеется, мы постараемся изыскать средства, чтобы удовлетворить все ваши требования, но неделя, леди Маргарет! Это слишком малый срок!

— Глупости, — отрезала я, выводя цифру 1 вверху листа. — Если начнёте сегодня, за неделю как раз управитесь.

«1. Отделить кровати ширмами — по четыре или по шесть, чтобы уменьшить потерю тепла».

— Леди Маргарет, ширмы стоят недёшево!

— Натяните шнуры и повесьте занавески, это одно и то же.

«2. Учительницы и директриса должны есть те же блюда, что и воспитанницы».

— Но… Но это нарушение всех традиций! — возмутилась Беатриса. — Никогда преподавательский состав не питался из одного котла с детьми!

— С сегодняшнего дня это станет вашей новой традицией.

«3. Снабдить каждую воспитанницу как минимум двумя комплектами новой одежды из добротного материала и…»

Я задумалась. Сколько раз в неделю тут стирают? Сколько раз в неделю девочки принимают душ? Сколько комплектов белья им необходимо? Ну, неважно, пусть будет три. Потом подкорректируем.

«…тремя комплектами нижнего белья».

Вопреки моим ожиданиям Беатриса молчала. Больше не возмущалась. Или подсчитывала свои личные убытки? А может продумывала меню на вечер?

«4. Купить новые хорошие матрасы и настоящие подушки с одеялами».

Подумала и дописала снизу:

«А также по комплекту нового постельного белья, но это не срочно».

Пожалела бедную директрису…

— Пока всё, — сказала и протянула ей бумагу. — Через неделю я осмотрю приют более тщательно и, возможно, кое-что добавлю.

— Леди Маргарет, при всём моём уважении к вам… — начала было Беатриса, прочитав мои последние пункты, но я перебила её — невежливо и сердито:

— Не спорьте. Это самое необходимое, и я настаиваю, чтобы вы выполнили все требования как можно скорее.

— Но у приюта нет денег!

— Продайте парочку картин, — я кивнула на стену. — И найдёте деньги.

Она уставилась на меня так, будто я предложила ей продать почку. Или собственного ребёнка! Бедняжка! Наворовала у сирот, жалко отдавать… Ну да ладно, я не жадная, к тому же деньги, что лежат в банке, фактически не мои. Поэтому мне не жалко.

— Лили, нам пора в банк. Потом вы отнесёте в приют двести фунтов — надеюсь, этого будет достаточно. И каждый месяц я буду жертвовать на нужды девочек такую же сумму.

Беатриса чуть было рот не раскрыла от удивления. А потом её глазки расширились, и я явственно увидела и услышала дзынькнувшие в них знаки долларов, как у дядюшки Скруджа. И тем слаще оказалось разочаровать директрису следующей фразой:

— Отчёт будете держать лично за каждый потраченный… как его там… пенни! А пока я хочу взять у вас книгу расходов и покупок, чтобы проверить, на что вы тратили полученные в прошлом месяце средства.

Когда мы вышли из здания приюта за ворота, девочки шушукались у нас за спиной. Я кожей чувствовала их любопытство и искренний интерес, особенно к тому, что произойдёт после моего визита. Я очень сильно надеялась, что только хорошие вещи вроде смены белья и рациона.

Всё равно ведь проверю.

Лили помогла мне подняться в экипаж и велела кучеру:

— В банк.

Потом склонилась ближе ко мне и сказала тихо:

— Миледи, я не хочу осуждать и даже обсуждать ваши решения, но мне кажется, что вам всё же не стоило ссориться с миссис Вандерхоуп. У неё есть связи в палате лордов…

— А у меня разве нет? — спросила я как можно более высокомерно. Лили задумалась и ответила:

— Конечно, есть. Но граф Берти почил, теперь титул перейдёт к младшему графу, а он ещё слишком молод, чтобы заседать в палате лордов… Связи могут ослабнуть, понимаете, миледи?

Я понимала.

Ещё я понимала, что, даже если очень хочется, не могу спросить у Лили об этом младшем графе Берти. Тут уж не отвертишься, что я слишком впечатлена потерей супруга. Но пошарить в семейных бумагах надо… Вот вернусь в поместье и займусь этим.

А пока надо пережить визит в банк.

Кто его знает, как тут снимают деньги со счёта…

Здание банка в окружении одно— и двухэтажных домиков и лавок поражало тремя этажами. Почти как Уирчистер-холл. Впрочем, я только вздохнула, вспомнив красивые небоскрёбы родного города, сделанные из стекла и бетона. Этот дом выглядел скромным и надёжным. Когда мы сошли с экипажа, подметая подолами платьев грязную мостовую и цепляя солому обувью, швейцар в поношенной ливрее с поклоном открыл передо мной дверь. Лили подсказала:

— Налево, миледи.

Чинные горожане — господа во фраках и в цилиндрах с тросточками и дамы в платьях с турнюрами и в шляпках на высоких причёсках — сидели у столов, где банковские служащие принимали и выдавали какие-то бумаги. В основном, конечно, бумаги. Я шёпотом спросила у Лили:

— Что это?

— Векселя. Ценные бумаги. Расписки.

— А живые деньги тут дают?

— Разумеется, но всем проще платить по распискам и векселям.