Беременность от бывшего (СИ) - Богда Ксения. Страница 23
На словах он готов посвящать мне каждую свободную минуту, а по факту оказывается, что минут-то и нет.
– Как всегда, сто каналов и ничего интересного.
Стук в дверь выводит меня из полудремы. Сонно моргаю и пытаюсь сосредоточиться.
Домофона не было, значит, кто-то из соседей пожаловал.
На всякий случай прохожу мимо ванной, не течет ли вода, и только потом открываю дверь.
– Опять ты не спрашиваешь, – Потапов.
Опять.
Прямо дежавю какое-то.
– А ты опять что тут забыл?
Он затаскивает два пакета, и на лице счастливая улыбка. Внутри все вспыхивает жаром. На лице же не дергается ни один мускул.
– Как насчет вечера вместе? Я принес много вкусностей.
Черт! Это очень соблазнительное предложение.
– Соглашайся, Катен. Я и диски притащил с фильмами, — добивает мою решительность Потапов.
Делаю неуверенный шаг в сторону. Без слов даю понять, чтоб проходил.
– Верное решение, – целует в щеку.
Уже как будто все между нами решено и налажено.
– Как прошел остаток дня? – скидывает тяжелые ботинки.
Морщусь от неприятного запаха. Затыкаю нос.
– Боже, Медведь, ты забыл, что такое душ?
Он ржет, сбрасывает безрукавку и майку и предстает передо мной с голым торсом.
Сглатываю при виде его накачанного тела.
– Я воспользуюсь твоим, Катен?
– А…
Но он даже не собирается дослушивать и получать согласие. Шлепает мимо меня, стягивая джинсы.
Зажмуриваюсь и слышу смешок.
– Да ты тут все видела, милая. Что ты краснеешь?
Гад! Понимает прекрасно, как на меня может подействовать его тело. Никогда не могла сдержаться, а тут пять месяцев без него.
Да и гормоны тут как тут.
– Катен, там мороженое и дынька.
Во рту тут же скапливается слюна.
– Может, откроешь глазки?
И, судя по тому, как меня окунуло в жар, он стоит слишком близко.
– Я не укушу.
Зато я могу…
Приоткрываю один глаз. Точно! Грудь Потапова перед носом почти.
– Где там твоя дынька и диски?
Над ухом громкий смешок, но я даже на него не обижаюсь. Мне нужно увеличить между нами расстояние и как можно скорее.
– Трусишка.
Нежный шепот вызывает во мне табун мурашек. Все внутри дрожит от волнения.
Выдыхаю, когда Потапов делает несколько шагов назад.
– Ты пока фильм выбирай, а я пойду смою тяжелый день. Полотенцем угостишь?
Порой его наглость поражает. Не верится, что я могла повестись на такого, но факт остается фактом. И штампом в паспорте.
– Проще угостить, чем потом мокрые следы за тобой вытирать.
Наконец открываю глаза и обвожу взглядом широченную спину. У него появилась тату. Любопытство поглощает меня, но со своего места я не могу рассмотреть, что изображено на коже.
– Я прям чувствую, как у меня полыхает спина. Хватит пытаться меня испепелить, Катен, у меня шкурка толстовата.
Закатываю глаза.
– Ты слишком многое о себе мнишь, Медведь.
Вижу в зеркале его быстрый взгляд и улыбочку. Скрывается за дверью в ванную. Вспоминаю про полотенце.
– Полотенце в шкафчике в ванной, – кричу в закрывшуюся дверь.
– А ты что, боишься заходить?
– Да мало ли что у меня в голове родится, – бормочу под нос.
– Что? – орет Потапов из ванной.
– Ничего! Зачем мне идти, если ты сам можешь справиться с поисками.
Иду в кухню за тарелочками, цепляю стопку дисков и первым вижу фильм, на котором мы побывали впервые вместе.
Брови непроизвольно ползут вверх. Он помнит? Или это простая случайность?
Решаю остановиться на нем и не морочиться с дальнейшими поисками. Плюхаюсь на диван, настраиваю показ.
Прислушиваюсь к шуму воды, и перед глазами вспыхивает картина, как по крепкому телу моего Медведя катятся капельки воды. И как при каждом совместном душе мне хотелось каждую убрать языком.
Тело охватывает возбуждение.
– Боже, Катя, куда тебя несет? – шепчу еле слышно. – Это ж человек, который предал и все перечеркнул своим уходом.
Но разум решает именно в эту минуту жить своей жизнью и фантазировать дальше.
Ложка мороженого замирает в нескольких миллиметрах ото рта, пока я витаю высоко в облаках.
– М-м-м-м-м, вкусно.
Моргаю, возвращаясь в реальность.
А в ней Потапов нагло съел моё мороженое и теперь похож на довольного кота. Его лицо над моим плечом, а моя ложка девственно чиста, словно я не зачерпывала мороженое и не собиралась его съесть.
– Ещё немного, и оно бы испачкало тебе животик.
– Поэтому ты решил его нагло слопать? – возмущение в голосе вызывает только ответный смех.
И этот смех эхом отдается во всем теле.
Одиночество отступает. Мне тоже хочется в ответ улыбнуться, потому что становится хорошо и спокойно рядом с Мишей.
Как до разрыва.
– О, ты уже запустила кино.
Потапов шлепает в коридор и заносит рюкзак. На его бедрах полотенце. Оно настолько низко, что не оставляет места для полета фантазии.
Достает из сумки шорты, и мы встречаемся взглядами.
– Решил устроить стриптиз?
Коварная усмешка кричит о том, что эта шутка была неудачной. Потому что он вполне может и устроить. Его ничего не остановит и не смутит.
Это ж Потапов.
– Нет, – поднимаю руки, – ничего не отвечай. Не нужно никакого стриптиза, всего лишь пошутила.
Притворно надувает губы.
– Ну вот, а я так хотел, чтобы ты оценила, жена.
Фыркаю.
– Пусть другие оценивают.
Миша становится серьезным.
– Ещё одно слово про других, Катен…
Вздергиваю бровь.
– И что будет, Потапов?
Опирается на руки по обе стороны от меня, и его глаза оказываются напротив. Затаиваю дыхание.
– Я что-нибудь придумаю, милая. Даже не сомневайся. Ты у меня одна, и это не изменится.
Держусь, чтобы не показать слабость и не отвести глаза.
Мне льстит это признание, но не факт, что он говорит правду.
– А теперь давай смотреть фильм и есть вкусняшки.
Усаживается рядом. Щеки вспыхивают, когда до меня доходит, что он так и остался в том наряде, в котором вышел из душа.
– Расслабься, Катен, – сгребает меня в объятия и шепчет в висок.
Легко сказать, да трудно сделать.
Через какое-то время окончательно расслабляюсь и смотрю на происходящее в фильме. Веки тяжелеют.
– О, кто-то стал соней, – смеется Потапов, – ляжешь?
Кивает на коленки. Мотаю головой.
– Думаю, тебе пора, Медведь, – слабым голосом выпроваживаю.
Миша фыркает.
– Ну уж нет. Мне не в чем идти.
Распахиваю глаза от удивления.
– А в чем ты приехал сюда?
– Так я постирал, пока мылся. Мокрое все, – дергает плечами. – Ты же носик свой морщила, решил не раздражать своими ароматами.
И усмехается, гад. Понимает, что я не выпру его в чем мать родила.
Да и я со злости в свое время все его шмотки выбросила на помойку. Даже тут промашка.
– Могу спать на коврике, – невинно хлопает глазами.
– В четырехкомнатной квартире?
Он меня, конечно, раздражает. Но до абсурда опускаться у меня нет планов.
– Ну, мало ли. Не доверяешь мне и все такое.
– Потапов, заканчивай кривляться, – толкаю его в грудь и с трудом разгибаю спину.
Перехватываю сочувствующий взгляд Миши.
– Опять спинка? – его рука ложится на поясницу, и я выдыхаю.
– Устаю за день, – не могу держать при себе жалобу.
Хочется побыть слабой, чтобы Потапов меня пожалел. Он, в конце концов, тоже имеет отношение к беременности. Не мне же одной страдать.
– Бедная моя девочка, – прижимается губами к виску, – пойдем, я тебя уложу.
Веки от его успокаивающего голоса тяжелеют. Миша встает и обхватывает меня, прижимая к себе.
– Я осторожно, – ощущает мое напряжение и спешит успокоить.
Расслабляюсь. Даю себе возможность почувствовать себя девочкой. Слабой и беззащитной.
– Ты меня раздражаешь. Почему ты такой настойчивый, Потапов?
Только смешок в ответ.
– Я же говорил, я так просто тебя не отпущу в этот раз.