Ведун (СИ) - Черников Константин. Страница 3

Факелы разогнали темноту и молодой человек с высоты своего дерева смог хорошо разглядеть своих необычных спасителей. Их было много, что-то около сотни, пеших и конных. Все одеты в старинные славянские одежды, оружие и снаряжение тоже были древними. Всё это Андрей видел и изучал лишь в музеях.

На них были надеты плотные свиты из домотканой ткани, кожаные порты и меховые шапки. На многих красовались стальные шлемы, а поверх одежды — многослойные кожаные доспехи с нашитыми металлическими бляхами. В руках они держали небольшие деревянные щиты округлой формы, топоры и копья. У некоторых были луки со стрелами. Всё выглядело вполне достоверно, как в хорошем историческом фильме. «А может тут и вправду кино снимают?» — мелькнула мысль.

Если бы не абсолютная реальность происходящего, то со стороны вся эта процессия диковинным образом напоминала бы какое-то художественное полотно из краеведческого музея, в котором он много работал, или масштабную историческую реконструкцию. Только было не ясно, кому это понадобилось играть в «историю» в такой глухомани, да ещё на ночь глядя. Может хотели воспроизвести особый старинный ритуал?

Тем временем, один из людей, похожий на древнего славянина-охотника, с большим луком в руках, что-то громко крикнул, указывая на мёртвого волка и человека на дереве. Андрей толком не разобрал слов, но в одном не было сомнений — речь была явно похожа на русскую, только какая-то странная и не понятная. Всё казалось каким-то сюрреализмом. Вся эта суета, звуки, движения и даже волк со стрелой в боку казались каким-то дурным сном или бредом. И если бы не сильно болевшая, в месте укуса нога и носок, пропитанный тёплой кровью, то вполне можно было бы усомниться в реальности происходящего.

Но тут произошло новое событие, полностью поглотившее всё его внимание. Из глубины леса донёсся протяжный свист и один из всадников на пригорке вдруг громко вскрикнул и рухнул с лошади. В груди у него торчала длинная стрела. Тут же раздался дикий визг и на пригорок вылетели несколько десятков всадников на низеньких лохматых лошадях с луками в руках. Они были одеты очень похоже на того мертвяка, которого Андрей рассматривал в траве всего полчаса назад. Такие же халаты и шаровары. Остроконечные шлемы с развивающимися бунчуками на верху, лица закрыты стальными полумасками и кольчужными бармицами. Поверх халатов в рассеянном свете факелов, блестели кольчуги. Обнажив кривые мечи, они свирепо ринулись на спасителей Андрея. Но те, похоже, только того и ждали.

Закипело настоящее сражение. Но Боже! Что это? Разыгравшаяся драма уже совсем не напоминало историческую реконструкцию, с её игрой в войну «понарошку». Со своего дерева Андрей с ужасом наблюдал самый что ни наесть настоящий бой. И это было не кино! Люди сшиблись друг с другом со всего маха, раздалось дикое ржание, зазвенела сталь, раздались крики и стоны, полилась кровь. Озаряемые тусклыми факелами, замелькали, как в калейдоскопе, перекошенные яростью лица, кони, мечи и секиры. Все смешалось. Люди бились с какой-то лютой, звериной жестокостью, не задумываясь вспарывая друг другу животы и раскраивая черепа. С обеих сторон падали убитые и раненые, которых тут же, не глядя под ноги и не прерывая битвы, затаптывали остальные.

От такого зрелища в глазах у Андрея всё потемнело, разум его помутился, а к горлу подступила дурнота. Он буквально свалился с дерева и его вырвало. Хорошо ещё, что сознание снова не потерял.

Яростная схватка длилась всего минут десять. Очевидно, поняв, что перед ними серьёзный и упорный противник, да ещё и превосходивший их числом, нападавшие быстро развернули коней и исчезли в ночи так же внезапно, как и появились. Их визги и гиканья стихли вдали. Наступила относительная тишина, прерываемая лишь короткими возгласами и стонами раненых. Поле боя осталось за теми, кто говорил на странном и непонятном языке, похожим на русский.

Люди с горящими факелами разбрелись по всей округе. Наверное, выискивали ещё раненых или притаившихся в темноте врагов. Андрей поднял голову и осмотрелся. Кругом горели факелы и сновали тени. Откуда-то со скрипом появились несколько больших допотопных телег с круглыми дощатыми колёсами без спиц. В них были запряжены пары быков. На телеги стали укладывать раненых, вперемежку с убитыми.

Тут из темноты раздался громкие крики и послышалась странная торопливая речь, похожая на тюркскую. Судя по тону, кто-то явно о чем-то умолял. Молодой учитель увидел, как в круг света выволокли троих из нападавших, очевидно не успевших сбежать. Двое были серьёзно ранены, а третий, судя по дорогой одежде и всему виду, был явно из числа командиров.

Дальнейшая картина ужаснула Андрея своей запредельной жестокостью. Победители сперва совершенно равнодушно перерезали горло раненым врагам и сбросили их в какую-то канаву. А затем последнего вопящего и брыкающегося «офицера» кинули к копытам коня, на котором гордо восседал невысокого роста, но широкоплечий и крепко сложенный человек в шлеме и дорогой кольчуге, с мечом на боку. Вид у него был важный. Вероятно, это был их начальник. Пленник кинулся к его стремени, всё время что-то вопя на своем тюркском языке, и попытался схватить его ногу.

Начальник смачно плюнул ему прямо в лицо и пнул его высоким кожаным сапогом с такой силой, что тот полетел на землю. Затем прозвучал короткий приказ. Смысла Андрей не разобрал, зато его подчинённые всё хорошо поняли. Один из них схватил пленника за длинные чёрные волосы, заплетённые во множество косичек и резко запрокинул её назад. А стоявший рядом могучий воин одним взмахом огромной секиры отсёк эту голову напрочь. Кровь брызнула обильным фонтаном, изрядно запачкав одежду и лица обоих. Но те лишь засмеялись, не обращая на это никакого внимания и кинули отрубленную голову в прочный кожаный мешок.

В нос ударил приторный запах свежей крови и испражнений. Андрей снова упал в траву, его душил кашель и рыдания, его трясло и тошнило. Он с трудом поднял голову и тут же увидел прямо перед самым своим лицом чьи-то ноги в грязных онучах — над ним стояли, опираясь на древки копий, перепачканные грязью и кровью диковинные воины и с большим любопытством рассматривали молодого учителя истории средней школы № 25 Центрального района.

Их начальник опять что-то крикнул, и Андрей, словно в забытьи, почувствовал, как сильные руки вдруг резко подняли его с земли и поставили на подгибающиеся от страха и пережитого волнения ноги. Андрей почувствовал резкий запах дублёной кожи, человеческого пота, чеснока и ещё чего-то не знакомого, и не очень приятного. «Это — конец!» — мелькнуло в голове.

— Нет! Пожалуйста! — в ужасе закричал он и зажмурился, ожидая смертельного удара.

*****************

Глава 4

Глава 4.

Смертельного удара, к счастью, не последовало. И тут, как будто издалека, до него долетел строгий вопрос:

— Кой бяш ти? Аки тя зувати?

— А? Чего? — растерянно переспросил Андрей, открывая глаза, ещё не веря в своё спасение.

Важный всадник повторил свой вопрос всё на том же странном языке. Чёрт бы его побрал? Ничего не понятно. Андрей понемногу приходил в себя и энергично замотал головой, давая знать этим людям, что не понимает.

Начальник отряда опять что-то сказал, и Андрей снова ничего не разобрал, хотя отдельные слова были как бы и знакомы, но общего смысла он не улавливал. Вокруг него начали собираться воины. Все с интересом и изумлением рассматривали его, словно обезьяну в зоопарке, указывали на него и тихонько с удивлением переговаривались. Один даже слегка потыкал в него пальцем, наверное, чтобы удостовериться, что он живой, а не призрак. Андрей с трудом взял себя в руки.

— Товарищи, извините. Я не совсем понимаю, — сказал, наконец он, не найдя ничего умнее, будто они смогут его понять лучше, — Подскажите где это мы?

— Знамо — гарип! Али лободыр! — воскликнул вдруг, стоявший рядом немолодой крепкий мужик с проседью в бороде.

Обступившие их люди беззлобно рассмеялись. Похоже убивать его никто не собирался. Уже легче. И тут его вдруг осенило: «гарип», «лободырый» — это же всё, кажется, слова то ли из древнерусского, то ли из старославянского языков, он всегда их путал. Эти «мёртвые» языки, на которых уже сотни лет никто не говорит, он когда-то изучал в пединституте. Правда преподавали их всего один семестр, да и то весьма поверхностно. Теперь всё это медленно всплывало в памяти.