Частица твоего сердца - Скотт Эмма. Страница 17

– О, боже, мне очень жаль, – проговорила я. – Похоже, тебе придется непросто. Ты к этому готова?

– У меня нет выбора. Если я не научусь справляться с трудностями, то никогда не стану врачом. – Она обняла меня. – Позвони мне вечером, поболтаем. И ты сможешь рассказать все о Ронане. Я видела его сегодня вместе с Миллером. Полагаю, они теперь сдружились. Холден тоже с ними. Эвелин называет их Пропащими ребятами.

– Эвелин просто нечем заняться.

– Я просто рада, что Миллер завел себе одного… или двоих… друзей.

– Так называемые Пропащие ребята не смогут заменить тебя. Ваша дружба особенная, и Миллер это знает.

Она чуть улыбнулась, вовсе не убежденная в моей правоте. Мне так и хотелось сказать ей, что одним лишь словом она может превратить свою дружбу с Миллером в нечто большее. Но меня это не касалось. Не говоря уж о том, что я вовсе не была экспертом в вопросах отношений.

«Сначала ты сама должна в них поверить».

Мы разошлись в разные стороны. Вайолет направилась к белому внедорожнику, выпущенному в этом десятилетии, а я – к «Бьюику» Биби, разменявшему уже не один десяток лет.

По пути домой я включила «Let Me Blow Ya Mind». Когда мы с Вайолет были детьми, то с ума сходили от этой песни. Ей нравилось представлять меня Евой, а сама она была Гвен Стефани.

«Я тоже не смогу ее заменить».

Но она может променять меня на Эвелин Гонсалес. Я поклялась позвонить Вайолет и рассказать ей все о строящем сарай Ронане. Может, я даже поделюсь с ней тем, что немного думала о нем в эти выходные.

Совсем чуть-чуть.

Очевидно, вселенная решила меня испытать. На правой стороне дороги возникла высокая темноволосая фигура в джинсах, ботинках и простой белой футболке. Через плечо свисала джинсовая куртка на флисовой подкладке, которую парень чуть придерживал за воротник.

«Вот черт».

Ронан Венц шел не быстро, но и не медленно. Ровным шагом. Глядя прямо перед собой. У меня сложилось странное впечатление, что он походил на путешествующего автостопом в бесконечном пути через всю страну, который ждал, когда кто-нибудь его подберет, но не особо на это надеялся.

А потом я поняла, что он, вероятно, направлялся ко мне домой.

«Черт-черт-черт!»

– Учись справляться с трудностями, – пробормотала я и остановилась в нескольких футах впереди Ронана. Я выключила музыку и опустила стекло со стороны пассажирского сиденья.

– Привет. Тебя подвезти?

Ронан остановился и уставился на меня. Он нахмурил брови, и на его лице появилось странное выражение.

– Не нужно меня подвозить.

– Но ты этого хочешь?

Он рассматривал дорогу перед собой.

– Ты ведь идешь ко мне, верно?

Он кивнул.

– А если я тебя не подвезу, как это будет выглядеть? Я приеду домой, а ты еще двадцать минут будешь шагать по жаре. Биби решит, что я – настоящая задница.

Поколебавшись еще пару мгновений, Ронан забрался в машину. И тут же все пространство наполнилось им. Типичным запахом мыла и, чуть слабее, дыма от костра. Я крепче вцепилась в руль, сполна ощутив его неприкрытую мужскую суть.

«Я явно пожалею об этом решении».

– Спасибо, – проговорил Ронан.

– Скорее ты делаешь одолжение мне. Я бы предпочла, чтобы бабушка не считала меня задницей.

Он не улыбнулся. И даже не взглянул в мою сторону.

– Не возражаешь, если я опущу окно? – через минуту спросил он.

– Да пожалуйста.

Чуть ухмыльнувшись, он покрутил ручку на дверце – в машине не было ничего автоматического.

– И о чем ты думаешь? – вскинув брови, спросила я.

– Милая машинка, – невозмутимо произнес Ронан. – Какой это год? Восемьдесят второй?

– Чтоб ты знал, восемьдесят четвертый. И она еще на ходу.

– Я почти уверен, что пешком дошел бы быстрее.

У меня вырвался потрясенный смешок. Я даже представить не могла, что у Ронана Венца есть чувство юмора. Похоже, я ошибалась.

– Ты только что оскорбил мою машину?

– Да.

Я бросила на него строгий взгляд, пытаясь не рассмеяться.

– Тебе придется направить жалобы Биби. Формально эта «милая машинка» принадлежит ей, хотя бабушка и не может больше ее водить.

– Потому что ей место в музее?

– Очень смешно. Если моя машина так оскорбляет твои чувства автомобилиста, не стоило в нее садиться.

– Так я согласился, чтобы Биби не считала тебя задницей.

– Значит, из жалости.

– В тебе нет ничего, вызывающего жалость.

Ронан смутился, словно эти слова вырвались у него бездумно. Внезапно в машине повисло напряжение, убивая прежнее легкое настроение. Но, несмотря на это, я ощутила, как в груди против воли разлилось тепло.

Я быстро перевела взгляд обратно на дорогу. Но тут мое внимание привлек темно-бордовый рубец, покрытый засохшей кровью, на верхней части левого предплечья Ронана. Порез был почти шесть дюймов [8] длиной и изогнут, словно крюк. Поверх него кто-то неуклюже приклеил два кусочка лейкопластыря, напоминавших мосты через тонкую красную реку.

«Он ранен…»

Я мысленно отругала себя за подобную мягкость. Вероятно, во мне просто говорил тип личности А [9], требуя позаботиться о парне.

«О ране. Позаботься о ней. Не о нем».

– Я слышала, вечеринка в субботу вышла немного безумной, – проговорила я.

– Можно и так сказать.

Я кивнула на порез.

– А это подарок на память?

– Это пустяк.

– Непохоже на пустяк. И покраснение по краям…

– Ничего страшного, – проговорил он. – Забудь.

Я могла бы разозлиться, но за грубым тоном скрывалась аура одиночества, которую я заметила еще при первой встрече. Словно он не привык, что кто-то беспокоился о нем.

Я не стала настаивать и свернула на ведущую к дому подъездную дорожку. Из гаража мы прошли в кухню, Ронан шагал позади меня.

– Биби, мы дома. Ну, точнее… я дома. С Ронаном.

«Боже, девочка…»

Ответа не последовало. Я прокралась по коридору и увидела, что дверь в спальню Биби закрыта. Значит, она легла вздремнуть. К тому времени когда я вернулась в гостиную, Ронан уже был на заднем дворе, выравнивая граблями клочок земли, с которого убрал всю растительность.

Мне тоже нужно заняться работой и сосредоточиться на важном – своем возможном бизнесе. Но Ронан поднимал граблями пыль и грязь, и я не могла отвести взгляда от пореза на его руке с пятнами засохшей крови и унылыми кусочками пластыря.

– Этот громила-болван его даже как следует не промыл, – пробормотала я.

Не обращая внимания на старую добрую настороженность и желание оградить себя, я достала из шкафчика в своей ванной комнате спирт, ватные шарики, марлевые салфетки, бинт и мазь с антибиотиком. Спустившись во двор, я положила все это на столик в патио.

Ронан остановился и, прищурившись, взглянул на меня.

– Для чего все это?

– Чтобы обеззаразить твой порез.

– Ты не обязана, Шайло, – тихо проговорил он.

– Не обязана. Но почему бы и нет?

Казалось, он не знал, как на это реагировать. Он отложил грабли в сторону и неохотно, словно через силу, опустился на стул. Я села рядом с ним и осторожно отлепила маленькие кусочки пластыря.

– Так что все-таки произошло?

– На вечеринке случилась заварушка.

– Мягко сказано. – Я придвинула свой стул ближе к Ронану и, перевернув бутылку со спиртом, намочила ватный шарик. – Вайолет сказала, ты дрался на ножах.

– Никаких ножей. Фрэнки Дауд бросился на меня с разбитой бутылкой.

– Как это началось? – ухмыльнувшись, спросила я. – Ты оскорбил его машину?

Он почти улыбнулся. Еще бы чуть-чуть и…

– Он доставал Миллера. Снова.

Я положила руку на предплечье Ронана и осторожно промокнула рану, стараясь не замечать бугрящихся под кожей мышц.

– Надеюсь, ты его не убил, – проговорила я, и он вздрогнул. Я решила, что от вызванного спиртом жжения.