Поломанная (СИ) - Мун Никта. Страница 16

Она касается его. Чувствует ток. Он сосредоточен на кончиках пальцев, потихоньку расползаясь по всему телу. Лекс кажется, что она не дышала все эти четыре года. Будто ее замуровали в бункер, где она ничего не видела и не слышала. А сейчас все ярко. Да так, что хочется кричать от восторга.

Но через всю эту пелену. Алексия чувствует еще кое-что волнительное. Рука, которая все это время лежала на талии, исчезает, как и тело. Мстислав отступает от нее, теперь не прикасается. Отнимая безопасное место. Будто толкает в пропасть. Ей некомфортно от этого. Яркость момента от касания с когда-то любимым человеком меркнет.

Алексия делает неуверенный шаг. Получая в ответ нежность в глазах и теплую улыбку. Противоречивые чувства одолевают. Мучают. Ей хочет побыть с Андреем рядом. Почувствовать его прикосновения. Утонуть в нем. Но ей так же не хочется уходить от Мстислава. Ведь рядом с ним безопасно и спокойно. Она делает несколько шагов рядом со сводным братом, а мысли отчего-то тянутся к оставшемуся мужчине около столика. Хочется обернуться. Посмотреть на него.

И снова этот выматывающий кавардак в голове. Слишком много эмоций и противоречий. Лекс снова ощущает давление. Внутренний маятник давно сбился с ритма, а времени, чтобы взять себя в руки и вернуть хрупкое равновесие, нет.

До ее слуха неожиданно долетает уверенный низкий глубокий голос, даря новую волну спокойствия.

— Виталина, не откажешь мне в танце?

Люди немного расступаются, давая путь молодым парам. Лекс внутри сжимается, проходя мимо незнакомцев. Она идет слегка позади брата, спиной ощущая взгляд его лучшего друга. И почему-то именно сзади идущий, придает сил двигаться дальше, сквозь неприятные ощущения от случайных прикосновений чужаков.

Они не углубляются в центр негласного танцпола, остаются на краю. Композиция меняется. Чувственная скрипка дарит медленный танец.

Между ними небольшое расстояние. Граница. Ведь они сводные брат и сестра. Мужские руки — одна между лапоток, другая чуть ниже. Женские руки — одна на мужском плече, другая на ключице. Лекс кажется, что она чувствует, как бьется его сердце, так быстро и волнительно. В прочем, как и ее.

Они двигаются медленно. Прислушиваются к ощущениям. Внутри фейерверк. Яркий. Режущий. Алексия прикрывает глаза в наслаждении. Она ощущает его горячее дыхание, такой знакомый до боли парфюм. Бросает в жар от его сильных рук. Она тает и плавится. И чувствует себя живой.

Как странно. Человеку многого не надо. Лишь бы был родной человек рядом. И тогда черно-белое исчезает, а мир окрашивается яркими красками.

Алексия чувствует себя окрыленной. В его объятьях тепло и уютно. Здесь ее дом. Душа. Кислород. Жизнь. И погибель. Хочется прижаться к родному телу, наплевав на приличие. От этого желания тело пробивает мелкая дрожь. Она снова пытается бороться с собой. Уговаривает, перетерпеть.

— Ты дрожишь, — нежный шепот в районе виска. Новый удар в девичье сердце.

Мурашки, маленькие предатели, выдают и так оголенные чувства.

— Посмотри на меня.

Его шепот, это новый нелегальный наркотик. Чистый кайф для ушей. Это то, чему Лекс никогда не могла сопротивляться. Повинуется без всяких колебаний.

Глаза в глаза и мир один на двоих. Воздух один на двоих. Жизнь одна на двоих.

— Боже! Как ты прекрасна!

Она падает в пропасть от его слов. Проклиная себя. Ведь клялась, больше не верить ни единому слову. Но она снова верит, утопая в ласке мужского шепота. В голубых глазах непостижимая бездна. На желанных губах манящий поцелуй, пропитанный ядом. Лекс физически ощущает невероятное желание коснуться их. Вкусить этот яд, чтобы окончательно сойти с ума. Она на грани. С каждой секундой сопротивляться искушению все сложнее.

— Я так скучал!

От этих слов невероятно больно. Душа горит, раздираясь в клочья.

Скучал? Тогда почему не приехал? Почему не помог? Почему оставил одну? Почему бросил? Скучал? Пока ты скучал, я умирала!

Хочется плакать. Выть. Наорать. Ударить. Устроить истерику. Но она спокойно танцует в его объятьях и смотрит в безумно красивые глаза, цвета ясного неба. Пока остатки израненной души догорают на костре, подпитанный его шепотом.

— Прошу тебя, не молчи! — Ему жизненно необходимо услышать голос. Такой родной и любимый.

Прежде чем, хоть что-то сказать, она улыбается. По-детски искренне и наивно. Глаза сверкают и ему кажется, что сейчас увидит ее кристальные слезы.

— Я рада, что ты нашел свою любовь.

Удар. Он слышит в этих словах подтекст . Рада, что нашел мне замену.

Тебя не заменить! Я по-прежнему люблю тебя! Так и остается на губах. Их время вышло. Танец закончился.

Как бы больно не было, Алексия выдирает себя из родных объятий, стремительно двигаясь к выходу. Она упорно игнорирует неожиданные столкновения с людьми. Голова кругом. В легких закончился воздух. А сердце… оно будто больше не бьется.

Удивительно, как мало нужно времени, чтобы почувствовать себя живой и окончательно потерять себя. Алексии потребовалось всего три минуты.

Ночной воздух удушлив. Его не хватает, чтобы развеять туман в голове и душевный крик. Больно. Это чертовски больно. Что-то сковывает внутри, рвется наружу. Но Лекс мучает себя, пытаясь загнать эмоции в клетку. Взять себя в руку. Но это получается откровенно плохо. Она никогда не могла усмирить бунт внутри себя.

Нежные руки на талии, немного приводят в чувства. Брюнетка даже и не заметила, как все это время задыхалась. Громко и тяжело глотая воздух.

— Дыши. Вот так. Слушай мой голос.

И Алексия слушает. Сосредоточилась на размеренном дыхании подруги и на спокойном голосе.

— Вот так вот. Молодец, девочка. Ты справилась.

— Нет.

— Что нет, милая?

— Не справилась, Ви. Я облажалась. Снова.

Шепчет брюнетка между вздохами.

— Я не смогла.

— Что не смогла?

— Не смогла пожалеть счастье и отпустить.

Виталина смотрит нежной грустью на подругу. Ей больше нечего сказать. Она просто обнимает, даря свою защиту.

Алексия приходит в себя медленно. Тело перестает трястись. Голос дрожать. Но внутри еще не скоро станет легко и спокойно.

Они куда-то идут. Подальше от филармонии. Подальше от него. Если бы можно было бы убежать от себя, Лекс давно бы это сделала. Но к сожалению это не возможно. Она мысленно снова и снова возвращается к танцу. К нему. В его объятья. В ушах еще до сих пор звенит его шепот. А под сетчаткой синева его глаз. Если в мире и существует ад, то для Алексии это он и есть. Она угодила в него еще четыре года назад, а сейчас будто продлила пропуск. Открывая для себя новый уровень пыток.

— Устала, — шепчет брюнетка. Девушка садится на скамейку около остановки, до которой подруги успели дойти.

И это не физическая усталость. Она вымотана морально. Выжита. Уничтожена. Все синонимы слова убита, безусловно, подойдут.

— Удивительно. Все фобии прошли, как только стало больно. — Ухмыльнулась Алексия. — Мне что нужно вечно страдать, чтобы чувствовать себя нормальной?

Виталина не успевает ответить, как около них останавливается черный Land Cruser Prado. Окно с водительской стороны опускает.

— Подвести.

Мстислав, как всегда, спокойный, уверенный в себе, готовый прийти на помощь. Но от этого отчего-то не становится легче. Лекс до сих пор чувствует свои ощущения рядом с ним. Его руку на своей талии. И становится только хуже. Она запуталась. Но вопреки самой себе, тепло улыбается и без слов идет к дверце заднего сидения. Ей сейчас это нужно. Нужно почувствовать безопасность, которая неизменно появляется рядом с ним.

В салоне играет спокойная музыка. Алексия расслабляется, утопая в мужской ауре. Глаза сами собой прикрываются.

— Смертельно болит голова, — говорит брюнетка.

— Давай заедем в аптеку, купим таблеток, примешь, и тебе станет легче. — Тут же отзывается Ви, а Тис кивает, принимая просьбу.

— Цианистый калий, пожалуйста.

— Не настолько легче, милая, — грустно ухмыляется Виталина.