Служба Смерти (СИ) - Лавру Натали. Страница 24
Глава клана изъяснялся кратко, рваными двусмысленными фразами. Моей задачей было улавливать смысл и делать, как он говорит.
В наказание за недостаточное старание Иуоо использовал заклинание «некрам», которое вызывало во всём теле адскую всепоглощающую боль, и к этой боли, в отличие от смерти, нельзя было привыкнуть. Мысли отключались, пропадала возможность управлять телом, оно словно сгорало в пламени.
Скорее из страха наказания, чем от желания овладеть магией, я начала делать успехи. Замок на двери, которую я взломала, спасая Дилана, удалось починить спустя три месяца ежедневных упражнений.
Мир начал открываться для меня с новой стороны. Появилось множество вещей, которыми я овладела только после ухода из своей прежней жизни.
Дилана не было со мной на занятиях по магии. Иуоо называл их управлением реальностью и всеми силами доказывал, что магия — это не чудеса, а тяжёлый умственный труд.
В отличие от Альгиса, Иуоо никогда не хвалил меня за успехи. Что бы я ни делала, в глазах верховного это было ничтожно маленькой и не слишком важной песчинкой.
Пока я занималась с Иуоо, Дилан с неподдельным рвением постигал искусство боя. Он отдавался тренировкам увлечённо, внимал каждому слову своего тренера и отрабатывал приёмы до полного изнеможения.
Последние полгода мы не притрагивались друг к другу. Вся энергия уходила на то, чтобы превратиться в новых людей. И нам это, в конце концов, удалось.
Первые перемены в себе я заметила, когда Дилан разглядывал меня голую после душа. Мы оба были еле живые от смертельной усталости, но вдруг пристально уставились друг на друга.
Наши тела изменились. То, что тренировками можно добиться выпуклостей в определённых местах, было логично, но в нас, помимо упругих мышц, изменилось и кое-что ещё: мы помолодели.
У меня пропали тёмные круги под глазами, разгладились морщинки между бровями, а кожа стала свежей и бархатной, как в юности.
Дилан стал похож на себя прежнего, тех времён, когда нас поженили. На память остались только абсолютно седые, как у отца, волосы.
Сначала я решила, что это результат активных занятий спортом, но всё оказалось куда сказочнее: бессмертие даровало нам вечную молодость. Ни алкоголь, ни даже наркотики не способны отнять у таких как мы здоровье. Организм быстро избавится от токсинов и вернётся в прежнюю форму. Таково вознаграждение за поддержание баланса жизни и смерти на планете.
Теперь я уже по-другому смотрела на своих собратьев-чистильщиков. Большинство из них выглядели счастливыми. Удовлетворённость жизнью и чувство собственного превосходства над обычными людьми читались по их лицам, жестам и поведению. Никто не тяготился жестокостью своего ремесла.
Возможно, и нам с Диланом удастся обрести счастье?
Глава 7
Тем утром Альгис устроил нам щадящую тренировку, где от нас требовалось уворачиваться от пуль. Выстрелов из пистолета нам удалось успешно избежать, но когда очередь дошла до автомата, нас всё-таки расстреляли.
А после короткого отдыха и трапезы нам выдали новые документы и сообщили, что на днях мы летим в Штаты на своё первое задание.
Альгис сразу предупредил, чтобы мы не допускали никаких вольностей, пока не наберёмся опыта.
Первой жертвой должен был стать мужчина, маньяк, живущий на ферме и занимающийся растлением малолетних. Классика жанра. Преступника звали Боб Уокер. Полиция не раз наведывалась к нему в дом, но никаких улик не обнаружила. Ни люди, ни собаки не нашли следов пребывания пропавших девочек и мальчиков.
Маньяк работал учителем химии сразу в нескольких школах. Там он и примечал своих будущих жертв.
Основная роль в задании по устранению лишнего элемента общества отводилась мне. Ничего особенного: проследить за Бобом, найти место, где он прячет тела своих жертв, и свернуть негодяю шею.
Мне предстояло «перевестись» в школу по обмену и проучиться некоторое время в выпускном классе. Основной загвоздкой было то, что по-английски я говорила с сильным акцентом.
Впрочем, моё амплуа должно было частично компенсировать неуверенное знание языка: мне надлежало быть замкнутой нелюдимой девочкой, забитой мышкой, которую родители старались пихнуть всюду, куда только можно, лишь бы я смогла потом выйти в люди.
По новым документам меня звали Аня Петрова. Просто и провинциально. А для того чтобы выглядеть похожей на школьницу, меня перекрасили в каштановый цвет, сделали стрижку до плеч, подобрали молодёжные вещи и купили рюкзак.
Дилан, который теперь стал Дэвидом Джонсом, тоже преобразился: его короткие абсолютно седые волосы выкрасили в чёрный цвет, на лице заставили отрастить недельную щетину, а носить ему теперь полагалось обтягивающие спортивные футболки и брюки, подчёркивающие достоинства фигуры.
Когда я впервые увидела новый образ Дилана, подумала, что так сексуально он не выглядел никогда. Это было его поистине эталонное состояние. Не то что у меня, доходяги-школьницы с полной головой комплексов.
«Вижу, тебе нравится», — улыбнулся он, ловя мой оценивающий взгляд.
«Подумывала трахнуть тебя вечерком, но вспомнила, что мне шестнадцать и тебя могут посадить», — послала я ему мысленный сигнал.
Дилан фыркнул.
Заняться любовью нам не дали. Тренировочная база — это вообще не лучшее место для личных отношений. К тому же сейчас настало крайне ответственное время, когда нужно показать себя во всей красе, то есть во всём мастерстве.
Мы так долго не вылезали из логова чистильщиков, что я глазела на людей в аэропорту, словно дикарка. Мне всё казалось, что вот-вот появится кто-нибудь из знакомых и узнает нас. Или что по нам видно, что мы не просто люди.
Страхи оказались напрасными. Мы благополучно прошли регистрацию и долетели сначала до Нью-Йорка, затем до Ричмонда, и уже на машине — до Роанока, где проживал Боб Уокер.
Так как наша с Диланом связь не позволяла находиться далеко друг от друга, он должен был остановиться в съёмном коттедже вместе с Альгисом.
Дилан заставлял меня проговаривать по-английски наиболее распространённые фразы и предложения, без конца поправлял и демонстрировал своё безукоризненное знание языка, чем невероятно бесил.
Меня поселили в приёмную семью. Так называемых родителей звали Марта и Тэд. Их дочери Сьюзен и Лилли, погодки, должны были учиться со мной в одном классе.
Я испугалась, что постоянное сопровождение станет непреодолимой помехой на пути химика-извращенца ко мне, но всё же решила довериться тому, кто составил план нашей первой операции.
Приёмные сёстры сначала налетели на меня с расспросами, но очень быстро поняли, что увлекательного общения и близкой дружбы у нас не получится. Я показалась им слишком скучной.
Мне любезно выделили отдельную комнату, чтобы ничто не мешало учиться.
И началась школа. Первый день девочки водили меня по кабинетам и без особого энтузиазма познакомили со своими бойфрендами.
Сьюзен с Лилли занимались черлидингом и после уроков ходили на тренировки, так что домой мне предстояло возвращаться на автобусе.
В первые дни мне не удавалось видеться с Диланом и Альгисом. Спать одной было некомфортно и тоскливо. Привычка есть привычка.
Кроме того, явно детская обстановка в спальне напомнила мне о моих детях. Боль нахлынула внезапно и неотвратимо. Убедившись, что меня, наконец, оставили в покое, я свернулась калачиком на постели и дала волю слезам.
«Эй, не хандри там», — сказал мне Дилан.
«Отвали!» — попыталась выгнать из своей головы нежелательного наблюдателя я.
«Чёрт, Диана, с ними всё будет хорошо. А чтобы не подвергать их лишний раз опасности, нужно чётко выполнять приказы Иуоо».
Дилан был прав. Я заставила себя успокоиться и принялась обдумывать, как буду привлекать внимание Боба Уокера.
На следующий день первым уроком стояла химия. Я изо всех сил скромничала и прикидывалась забитой серой мышью. Неприглядный балахон и спадающая на глаза чёлка дополняли образ нелюдимой девчонки.