Самойловы-2. Мне тебя запретили (СИ) - Инфинити Инна. Страница 67

— Ты и близко не тетка с рынка.

— Знаешь, как выросли продажи губных помад у «Ив Сен Лоран» после того, как я снялась в их рекламе? На 200 процентов! Только поэтому они и продолжили со мной сотрудничать. Так что модель должна уметь продавать, а для этого мало родиться красивой. Кстати, есть отдельный типаж моделей, которые называются инопланетянками. Это девушки, которые некрасивы внешне, но при этом все равно притягательны.

— Ммм, не знал.

— Модельная внешность делится на пять типажей: классическое лицо, детское лицо, сильное лицо, коммерческое лицо и странное лицо. Странные и есть инопланетянки. У них очень высокие гонорары, кстати, — рассказывает со знанием дела.

— А у тебя какое лицо?

— У меня коммерческое.

Я снова смеюсь.

— Видимо, поэтому ты и подняла продажи губных помад.

— Да, Антуан всегда говорил мне, что я рождена продавать.

— Не зря ты дочка банкира-маркетолога.

Как раз в этот момент слышится скрип калитки, и во двор заходит Наташин отец. Замечает нас сидящих в обнимку на качеле и идет в нашу сторону. Я не выпускаю Наташу из своих рук, несмотря на то, что вроде как неловко обниматься перед ее отцом.

— Всем привет, — здоровается с нами и протягивает мне руку, которую я тут же жму.

— Привет, пап.

— Здравствуйте, Егор Владимирович.

— Как дела?

— Все нормально, пап, — Наташа приподнимает уголки губ.

— Ужинали уже?

— Еще нет.

— Ну приходите.

Удивительно, как радушно Егор Владимирович со мной общается. Как будто и не угрожал три года назад убить, если я еще хоть раз окажусь возле Наташи.

Девушка отрывает голову от моей груди и сама тянется за поцелуем. Я касаюсь ее губ сначала нежно, затем сильнее, а потом мы в этом поцелуе тонем.

— Я тебя люблю, — шепчу ей. — С первого класса.

Улыбается.

— Не веришь мне?

— Верю.

Это самое главное для меня — чтобы она верила, что я действительно ее люблю.

— Леш, а если я никогда…

— Тссс, — перебиваю. — Мы тебя вылечим.

— А если нет?

— Даже не думай об этом.

— Алексей, Натали, идите ужинать, — кричит из окна кухни Мэриэн.

— Сейчас! — отвечаю ей громко.

Я подхватываю Наташу на руки и несу в дом.

Близится к концу август. Мама все чаще и чаще смотрит на меня с тоской. Я понимаю, что ее тревожит: начинается новый учебный год, а я никуда не собираюсь.

— Леш, — все-таки не выдерживает и 31 августа заводит со мной разговор. — Что ты думаешь по поводу учебы?

Мы сидим в ее кабинете в компании. Стрелка часов уже подходит к четырем часам, и мне пора к Наташе.

— Я не поеду в Гарвард.

Я думал, она понимает это с самого начала. Странно, что сейчас мама вдруг бледнеет.

— Но тебе остался последний четвертый курс…

— И что?

— Как это и что? Леша, ну доучись ты один последний год. Ладно, бог с ней с магистратурой. Но бакалавриат-то окончи. Ты не можешь просто взять и не прийти на занятия в сентябре!

— По-моему, я и без диплома неплохо справляюсь. Разве нет?

— Дело не в том, что ты не справляешься.

— А в чем тогда?

— В том, что ты должен доучиться.

— Единственный человек, которому я что-то должен — это Наташа. Я должен быть с ней всегда и везде, во всем ее поддерживать и помогать, потому что она моя будущая жена. А больше я никому ничего не должен. Даже тебе.

На маме лица нет. Мне становится совестно за то, что я был сейчас излишне резок, но я должен уже раз и навсегда донести до матери, что в этом мире для меня нет ничего и никого важнее Наташи.

Я поднимаюсь со стула, потому что мне уже пора. Родительница встает следом за мной.

— Прости, что не оправдал твоих надежд, мама, — целую ее в щеку и направляюсь на выход.

Глава 65. Natalie

НАТАША

Занятия с врачами на дому помогают мышцам не атрофироваться, но не более этого. В глубине души я лелею наивную надежду на то, что однажды утром проснусь и сама встану с кровати. Именно поэтому я отвергаю все попытки родителей и Леши засунуть меня в специальный реабилитационный центр. Я упорно не хочу вешать на себя ярлык «инвалид», а если попаду в специальный центр для таких людей, то придется самой себе признаться, что я таковой являюсь.

Время идёт, мое состояние не меняется и в какой-то момент я понимаю, что иного пути для меня нет. Волшебство не случится, я не поднимусь с кровати сама.

Мы решаем начать с реабилитационного центра в ближайшем Подмосковье. Если не сработает, поеду за границу. Начитавшись отзывов о методиках лечения различных центров, голова пошла кругом, но одно я поняла: бывает так, что программа лечения конкретного центра может не подойти, но это не значит, что не помогут методики других заведений. А значит, если не получится тут, то надо будет пробовать в другом месте, а не опускать руки.

Реабилитационный центр в Подмосковье похож на санаторий. Большой, в несколько этажей, с огромной зеленой территорией для прогулок. Здесь лечат людей после инсульта, травм головы и травм позвоночника. Врачи проживают тут же и обеспечивают пациентам круглосуточное наблюдение.

Каждый мой день включает 4-6 часов терапии. Так как у меня нет нарушений речи, есть сила в руках, и я могу сама сидеть, переворачиваться и принимать пищу, то весь упор мне делают на лечение ног. Первоначальная цель — научиться стоять. Конечная — бегать, прыгать и танцевать.

Глядя на других пациентов центра, я понимаю, что у меня еще все не так плохо. Я не могу только ходить, а все остальное я умею. Здесь же очень много людей, которые после перелома позвонков в шейно-воротниковом отделе не умеют самостоятельно держать столовые приборы. Их в первую очередь учат самообслуживанию: взять в руки маленькую бутылку и налить воды в стакан, порезать ножом банан и съесть его вилкой.

Итальянские врачи после операций говорили, что у меня есть шанс встать на ноги, но он очень низкий. Врачи реабилитационного центра пообещали сделать все возможное, но гарантий, конечно, не дали.

Помимо физических упражнений с лечащими врачами я также регулярно общаюсь с нейропсихологом. Это нужно для того, чтобы у пациента сохранялась мотивация, даже если терапия не приносит желаемых результатов.

А у меня есть мотивация — Леша. Хочу с ним, как раньше, гулять под руку по парку, ходить в рестораны, купаться в водоемах. Хочу, чтобы он не в инвалидной коляске меня катил, а обнимал за талию, пока мы куда-то идем.

Алексей приезжает ко мне каждый день. Во время занятий я то и дело бросаю взгляд на настенные часы в ожидании его появления. Чем ближе минута нашей встречи, тем сильнее у меня заходится сердце в предвкушении. А когда я его вижу идущим по коридору с очередным шикарным букетом для меня, весь мир останавливается.

Как будто не было этих трех лет разлуки. Как будто не было моей жгучей обиды и другого мужчины рядом. Я думала, что какой-то Райан поможет мне забыть Алексея? Чушь. Я никогда не смогу забыть Лешу, потому что он у меня под кожей.

— Привет, — он опускается на корточки передо мной и тут же целует в губы. — Это тебе, — кладет на мои колени букет.

— Леша, у меня уже вся палата цветами заставлена. Мне тут все медсестры завидуют.

— Я хочу тебя радовать. Как ты?

Моя улыбка тут же сникает.

— Пока без изменений.

— Все обязательно получится, — берет крепко мою ладонь. — Не здесь, так в другом месте. Мы обязательно найдем центр, который тебе поможет.

Мы заезжаем в мою палату, чтобы я взяла куртку и направляемся на прогулку. Сентябрь близится к концу, и вечерами уже прохладно.

Леша рассказывает мне, как прошел его день на работе. Он с таким увлечением говорит о компании, строительных объектах, встречах с иностранцами, что я понимаю: вести бизнес — это его. Кристина Самойлова никогда не ошибается в людях, и из троих своих детей она правильно определила, кто сможет стать ей достойным преемником.