И дочка в подарок (СИ) - Борн Амелия. Страница 17
Она снова делала то, что ей удавалось на все сто - прожигала меня тем взглядом, от которого я должен был свалиться к ее ногам в виде кучки пепла. Впрочем, сейчас я решительно на это плевал. Я был зол. Зол и разочарован. Как же ошибался, думая, что так плохо новый год мог начаться только если бы я проснулся в садово-огородническом товариществе Арбузовой. Утро рядом с переспавшей с Малиновским Цветковой было ничуть не лучше.
И я уже собрался сообщить об этом Алине, когда на пороге гостиной возникла Машенька со стаканом воды и радостно проговорила:
- Пей скорее, папа Костя! А потом едем все вместе к бабушке!
Ситуация стремительно выходила из-под контроля.
Как взбесившийся паровоз, сорвавшийся с рельс и летевший прямиком в пропасть. А я во всем этом была пассажиром, запертым внутри и вынужденным лишь наблюдать за этим эпическим крахом.
Но я не хотела так! А значит, пора было брать управление в свои руки.
- Никаких бабушек! - отрезала решительно и, видимо, столь резко, что Маша вздрогнула, а Лавров подавился глотком воды.
Ну и пусть! Возможно, хоть так они оба меня наконец услышат!
- То есть, мы с Машей, конечно, поедем к нашей бабушке, - добавила строго, - а вот Константин Павлович едет к себе домой.
В глазах дочери в ответ на это отразилась паника. Пораженная происходящим, я в ужасе смотрела на то, как она порывисто обнимает Лаврова и отрицательно мотает головой.
- Нет! Это мой подарок на Новый год!
Я ощутила, что начинаю злиться - от этого неповиновения, от этого упрямства вопреки всем доводам. Едва ли не силком оттащив ребенка от Лаврова, я молча указала последнему на дверь.
На этот раз он не сопротивлялся. Лишь одарил меня напоследок взглядом, от которого стало поразительно неуютно и холодно - разочарованным, полным горького сожаления… И это отчего-то неожиданно сильно ранило.
- Маша, сколько можно? - с трудом возвращаясь к строгому тону, проговорила я. - Ты вообще понимаешь, что творишь? Понимаешь, что хочешь забрать себе чужого папу?
Дочь насупилась. Нежелание слушать и слышать мои слова ясно читалось в хмуром, неуступчивом взгляде…
- Почему тогда Дед Мороз принес его мне?
- Потому что он ошибся.
На самом деле, я и сама хотела бы понять, что женатый и семейный человек делал в новогоднюю ночь у меня под елкой. Возможно, как в тот вечер, когда мы совершили недопустимую ошибку, просто искал забвения… Или чувствовал себя одиноким.
А впрочем, разве я не усвоила еще много лет тому назад, что поступки и слова Лаврова не имеют ничего общего с реальным положением дел?..
Шесть лет назад
- Алина! Цветкова!
Незнакомый голос окликнул меня на выходе из здания офиса. Оглядевшись, я обнаружила, что меня жестом подзывает к себе женщина, которую я прежде будто где-то видела…
Но поняла, где именно, только когда подошла ближе. И тут же испытала желание малодушно сбежать.
Жена Лаврова. Рената.
- Поговорить нужно, - сообщила она без лишних предисловий.
Я огляделась по сторонам - то ли ища пути отступления, то ли пытаясь понять, действительно ли эти слова адресованы мне? Но совесть подсказывала: Рената и впрямь искала именно меня.
- Со мной? - все же осторожно уточнила в ответ.
- Ну ты же Цветкова, - усмехнулась жена босса - как-то неприятно и резко.
И откуда только она вообще обо мне знала?..
Когда мы отошли в сторону небольшого сквера, Рената не стала долго ходить вокруг да около.
- Начну сразу с главного, - грубо проговорила, окидывая меня таким презрительно-оценивающим взглядом, что на ее фоне я показалась себе самой жалкой и мелкой, как насекомое под ногтем своего мучителя.
- Ты не первая и не последняя, - донеслись до меня ее следующие слова, - поэтому имей в виду, что вас, случайных девок, у Кости много, а жена - только одна. И это я.
Мое лицо запылало, как вспыхнувший внезапно пожар. Никогда в жизни я еще не чувствовала себя настолько униженной.
- Он не уйдет от меня, даже если сейчас поет тебе совершенно обратное, - добавила жена Лаврова дров в этот адский котел, в котором я сейчас варилась. - Тем более, что у нас скоро будет ребенок…
Она положила руку на живот характерным жестом и мне показалось, что земля буквально уходит из-под ног. Какой же я была дурой!
- И вот еще что, Цветочек… - проговорила она тихо, склоняясь ко мне так близко, что в нос ударил запах ее духов - несомненно, дорогих и модных. - Если ты только заикнешься об этом разговоре Косте… я расскажу ему все о твоих приключениях с Малиновским в ночь корпоратива…
На моем лице отразился такой ужас пополам с непониманием, что она рассмеялась - открыто, громко, не тая своего торжества.
- Я так и думала, - подытожила Рената. - Значит, мы друг друга поняли.
Больше я медлить не стала. Развернувшись к выходу из сквера, побежала прочь от этой женщины и сжирающего меня стыда. А я ведь почти ему поверила… а я ведь надеялась…
Как глупо. Глупо и гадко. Как только я вообще могла подумать, что случайная ночь будет иметь какое-то значение для такого мужчины, как Лавров?..
Намеки Ренаты на мою связь с Малиновским меркли на фоне испытываемой в этот момент боли. Хотя все закончилось именно так, как, наверно, и должно было…
Шагая по оживленной улице и пряча среди безразличной толпы слезы, я поклялась себе, что никто и никогда не узнает, какую тайну я уношу с собой вместе.
Тайну под сердцем.
- Маша, ты готова? - окликнула я дочь, которая ушла в свою комнату одеваться, всем своим видом выказывая обиду на мои слова и действия.
- Не хочу никуда ехать! - донеслось из-за двери в ответ.
- А придется, - отрезала я, входя к ней.
Дочь сидела на кровати, прижимая к себе Петеньку. И казалась сейчас безумно одинокой.
Сердце заболело, но я знала, что нельзя давать слабину.
- Собирайся, - скомандовала уже мягче. - И перестань дуться. Тебе пора понять, что нельзя получить все, что хочешь, по одному лишь своему желанию.
- Но ведь сейчас Новый год… - пробормотала она растерянно. - Время чудес…
- Но от твоих чудес не должны страдать другие люди. А ты ведешь себя очень эгоистично…
Она промолчала, но в этом молчании было больше упрека, чем в любых словах.
- Бабушка ждет, - напомнила я ей, и Маша с обреченной покорностью все же начала собираться.
На самом деле, моя мать после нашего последнего расставания - совсем не тот человек, которого мне хотелось увидеть с утра первого января. И я, пожалуй, наплевала бы на традицию приезжать к ней в гости в первый день нового года, если бы не одна вещь, которую хотела узнать.
И какой бы стыд ни испытывала от одной только мысли завести об этом разговор, выбора у меня не было. Возможно, мама была единственной, кто мог хоть что-то прояснить о том периоде, который я сама совершенно не помнила.
Когда с праздничными условностями было покончено и мы обменялись подарками и отобедали, я пошла вместе с ней на кухню, чтобы помочь с посудой и заодно поднять волнующую меня тему.
- Мне нужно кое о чем тебя спросить… - зашла я издалека и тут же поймала на себе пристальный взгляд.
- Ну?
Она отреагировала так коротко и резко, словно поняла, о чем пойдет сейчас речь. Поэтому я отбросила прочь всякую деликатность и заговорила прямо.
- Тогда, шесть лет назад… ты не видела, как я вернулась с корпоратива?
Мама громко, со всем возможным неодобрением, фыркнула.
- Твое появление трудно было не заметить! Стыдоба ужасная! Напилась так, что даже сама идти не могла…
Вот оно. Во рту пересохло, когда я с трудом выдавила из себя следующий вопрос:
- И кто же меня привел?
- Принес, я бы даже сказала, - поджала мама губы. - Молодой человек, красивый такой… глаза, помню, у него синие-синие… и фамилия такая, интересная…