Читатель предупрежден - Карр Джон Диксон. Страница 12
«Лондон ивнинг гриддл» (последний субботний номер)
ТАИНСТВЕННАЯ СМЕРТЬ МУЖА СОЗДАТЕЛЬНИЦЫ КРИМИНАЛЬНЫХ РОМАНОВ!
ЧТО ПОСЛУЖИЛО ПРИЧИНОЙ СМЕРТИ? ПОЛИЦИЯ СТОИТ ПЕРЕД ЗАГАДКОЙ
Наш специальный корреспондент Рей Додсворт сообщает:
Сэм Констебль, богатый супруг популярной писательницы Мины Шилдс, потерял сознание и умер вчера вечером на глазах многочисленных приятелей, собравшихся в его сельской резиденции в Суррее.
Что убило его?
Вначале причиной назвали сердечный приступ. Однако доктор Л. Эйдж отказался выдать свидетельство о смерти. Коронер назначил вскрытие, которое было произведено сегодня утром д-ром Эйджем совместно с известным патологом д-ром Джоном Сандерсом. Потом оба доктора удалились на совещание, которое длилось около семи часов.
Почему? Вероятно, нельзя было установить причину смерти. Ни один из внутренних органов умершего не поврежден.
«Имеется ли у врачей какая-либо теория на этот счет?» — с этим вопросом мы обратились к шефу полиции в Суррее, полковнику Ф. Г. Уиллоу.
«Это загадочный случай, — признался полковник. — В эту минуту мне нечего вам сказать».
«Но разве может человек умереть без всякой причины?»
«В эту минуту мне нечего вам сказать», — повторил полковник Уиллоу.
Журналистам не было позволено обратиться с вопросом к гостям, прибывшим на уик-энд в Форвейз — окутанную печалью сельскую резиденцию, где произошла таинственная смерть».
«Лондон ивнинг гриддл» (в том же самом номере)
В ПОСЛЕДНЮЮ МИНУТУ!
В связи с таинственной смертью Сэмюэля X. Констебля в Гроувтоп в Суррее направляется старший инспектор Скотланд-Ярда Хамфри Мастерс».
Глава шестая
В воскресенье утром, когда даже природа, казалось, просыпается позднее, сонный свет падал через открытую дверь ресторана гостиницы «Черный Лебедь». Доктор Сандерс сидел у открытого окна в зале, попивая кофе и щуря глаза от солнечного света. В утренней тишине со двора явственно доносились голоса домашней птицы. Неожиданно зашумел автомобиль, и Сандерс почувствовал огромное облегчение при виде широкого, добродушного лица инспектора Мастерса.
— Мое почтение, сэр! — Мастерс стремительно вошел в зал и с довольным видом стал трясти руку Сандерса. — Добрый день, добрый день. Прекрасное утро, не правда ли? Вряд ли это нам поможет.
Несмотря на то, что инспектор любой ценой старался сохранить хорошее настроение, эти слова его несколько смутили.
— Кофе? С удовольствием. Да, доктор, вы выглядите совершенно вымотанным.
— И чувствую себя таковым.
— Думаю, что мы справимся с этим! — утешил его Мастерс. Принесли кофе, и он стал оживленно размешивать его. — А что у вас слышно, сэр? Есть какие-то известия от мисс Блистоун? Как она себя чувствует?
— Насколько мне известно, она чувствует себя замечательно, — проворчал Сандерс, глядя на Мастерса таким ледяным взором, что тот вытаращил глаза и на лице у него выступили красные пятна.
Старший инспектор окинул своего товарища быстрым взглядом и принял неожиданное решение: он пододвинулся к нему вплотную вместе со стулом и заговорил конспиративным тоном:
— В чем дело, сэр? Я не совсем понимаю, почему вы меня так обрезали, когда я спросил о мисс Блистоун, но я знаю, что это не мое дело, и беру свой вопрос назад…
— Прошу прощения. Я не хотел вас обидеть.
Мастерс внимательно посмотрел на него.
— Все в порядке… Перейдем к более важным делам: что за сообщение вы мне принесли? Вы хотели, чтобы я сюда приехал, и вот я здесь. Но вы хорошо знаете, доктор, лучше, чем кто-либо иной, что у меня имеются собственные обязанности. И моей обязанностью является поехать в Гроувтоп и немедленно доложиться у комиссара полиции. Таковы правила игры. Почему же вам так нужно было увидеть меня до этого?
— Потому что я не хочу, чтобы вас на месте хватил удар, — напрямик сказал Сандерс. — Вам и так будет непросто… Я подумал, что небольшая предосторожность не помешает…
— Все так плохо?
— Да.
— Господи помилуй, мы снова впутались в неприятную историю, — проворчал Мастерс — А впрочем, мне все равно. Слишком много я видел за последние шесть или семь лет, и если вы думаете, что меня еще может что-то удивить, то вы ошибаетесь. — Однако было видно, как его охватывает все большее беспокойство. — Итак, в чем тут дело? Из того, что я слышал, не следует никакой причины для тревоги. Жена мистера Констебля видела, как ее супруг вышел из спальни и направился к лестнице. Посередине холла с ним случился приступ, он упал и в течение нескольких минут скончался. Это так?
— Если говорить о фактах, да.
— А если… — Мастерс замолчал и исподлобья взглянул на своего собеседника. — Вы можете рассказать мне что-то еще?
— Очень немногое. И в этом нет ничего сложного… В пятницу вечером в Форвейзе находились шесть человек: мистер и миссис Констебль, мисс Виктория Кин, мистер Лоуренс Чейз, мистер Герман Пенник и я. Непосредственно перед смертью Сэмюэля Констебля все мы находились в разных местах. Мистер Констебль переодевался к ужину в своей спальне, которая через ванную комнату соединяется со спальней его жены. Миссис Констебль переодевалась в своей комнате. Мистер Чейз делал то же самое у себя. Мисс Кин и я разговаривали в моей спальне. Комнаты, которые я назвал, находятся на одном этаже, по трем сторонам четырехугольного холла. Последний гость — Герман Пенник, был в кухне, готовил нам ужин.
Без двух минут восемь Констебль крикнул своей жене, что уже оделся и спускается вниз. Когда он закрыл за собой дверь, миссис Констебль вспомнила, что не уверена, дала ли ему два чистых носовых платка, о которых он просил. Она отворила дверь в холл.
Их комнаты расположены прямо напротив лестницы. Сэмюэль Констебль стоял в холле спиной к жене. То есть, собственно, даже не стоял. Мина Констебль определила «танцевал и раскачивался».
Мастерс вынул записную книжку и положил на стол. Его маленькие глазки смотрели сосредоточенно. Он кожей чувствовал, что последние фразы скрывают в себе какое-то иное значение, но не знал, какое именно.
— Танцевал и раскачивался? Нет, но… но что она хотела этим сказать?
— Она не смогла или не захотела точнее это определить.
— Так. Что же дальше, доктор?
— Он тяжело повалился на перила, ограждающие лестницу, и Мина закричала. Я выбежал в холл несколькими секундами позже. Констебль висел на перилах, по левой руке, поднятой вверх, пробежала судорога, складывалось впечатление, что он сейчас перевалится через перила. Но он осел на пол и умер несколькими секундами позже, когда я уже был около него.
— И в чем была причина? — резко спросил инспектор.
— Сначала я подумал, что это сердце. Очень характерные признаки: внезапная боль, падение, судороги, внезапное понижение температуры и влажность тела. Раньше, в тот же самый вечер, Констебль сказал что-то относительно сердечного приступа, как будто он опасался его. Но мне не понравилось расширенные зрачки. Я спросил миссис Констебль, каково было состояние сердца у ее мужа. Она не смогла ответить ничего вразумительного. Так выглядела ситуация — достаточно простая, вы, наверное, согласитесь — пока я не поговорил с доктором Эйджем, лечащим врачом Констебля.
— Ага… и что же сказал он?
— Что сердце покойного было таким же здоровым, как ваше или мое. Просто он был ипохондрик. Но это еще не все. При вскрытии оказалось, что все внутренние органы умершего в отличном состоянии: мы не нашли ничего, что указывало бы на причину смерти.
— Но найдете, правда, доктор?
— Не понимаю вас.
— Фью, фью… — Мастерс недоверчиво свистнул. — Может быть, это выглядит плохо, согласен; но я не вижу никакого повода для паники. Врачи всегда крутят! Обсуждают, что вызвало смерть…
— Я повторяю вам, что мы не нашли ничего, что могло бы привести к смерти. Если на ваш упрямый лоб свалится дом, может быть, вы, наконец, поймете, почему так важно то, что я говорю! А кроме того — врачи не крутят!