Дьявол в бархате - Карр Джон Диксон. Страница 49

Одна сцена некоторое время мелькала перед ним. Среди других звуков Фентон слышал пыхтение и гудок паровоза. Он стоял у двери вагона в шлеме, походившем на глубокую тарелку. Когда он двинулся вперед, хорошенькая девушка лет пятнадцати с черными волосами и серыми глазами вручила ему букет цветов и унцию табаку, завернутую в серебряную бумагу.

Лицо девушки растворилось в тумане, и перед ним замелькали другие видения. «Майор Фентон?» «Да». «Телеграмма, сэр». Его пальцы вскрыли плотную бумагу телеграммы. «Боюсь, — говорилось в ней, — что в толпе на вокзале не сумею передать вам цветы и табак, поэтому примите добрые пожелания от вашего друга Мэри Гренвилл».

И сквозь все происходящее до него доносились звуки веселой песни, в едва различимых словах которой, однако, слышалась затаенная тоска:

Упакуй свои беды в мешок вещевой

И смейся, и смейся, и смейся!..

Колеса поезда все еще продолжали тарахтеть. Небо было черным, как смоль. Глаза Фентона не отрывались от светящихся стрелок и цифр на циферблате наручных часов. Он стоял на верху какой-то грязной стремянки, держа в правой руке похожее на пистолет устройство для стрельбы в воздух. Вдали загрохотала артиллерия, и небо окрасилось белым.

— Ник! — голос Лидии, проникнув в сновидения Фентона, разбудил его.

Он сразу же вспомнил, в каком обличье и где пребывает. Шум был не грохотом орудий, а отдаленными ударами грома. Так как полог кровати не был задвинут, в окнах спальни Лидии мелькали белые вспышки молний.

Фентон резко приподнялся. Лидия крепко обняла его, прижав его голову к своей груди.

— Дорогой, — с беспокойством прошептала она, — ты, наверное, видел страшный сон, потому что все время говорил.

— Да? — Дыхание Фентона стало более спокойным. — Что же я говорил?

— Я не совсем поняла, — Лидия пыталась улыбнуться. — Ты говорил по-английски, но как-то странно, и как будто обращался сразу ко многим людям.

— Ну так что я говорил? — настаивал Фентон.

Произношение Лидии казалось особенно обаятельным на фоне старых пыльных занавесов.

— «Нам нужно пробраться сквозь пулеметный огонь и колючую проволоку. Но если вы посмотрите на карту…»

Фентон усмехнулся про себя. Это было время, когда скромный майор Фентон планировал каждое движение прорыва англичан и французов, едва не сокрушившего фрицев в шестнадцатом году, за что вся слава досталась какому-то олуху-генералу. Тогда Фентон очень переживал, но теперь все уже давно забыто.

— Дорогой, — тихо добавила Лидия, — я тебя разбудила не поэтому.

— А почему?

— По-моему, перед домом стоят и кричат много людей.

Тело Лидии было теплым и влажным. Фентон поцеловал ее и вскочил, ища одежду.

— Зажги свет! — резко приказал он.

Не беспокоясь о нижнем белье, Фентон натянул старые бархатные штаны. Чиркнула трутница, вспыхнуло пламя, и свеча загорелась голубоватым светом.

Фентон надел пару тяжелых кавалерийских сапог, заменив легкие шпоры тяжелыми, с большими заостренными колесиками. После этого он пристегнул пояс со шпагой, но это был не обычный пояс с его любимым изделием Клеменса Хорнна.

На двух цепях висели новые ножны с длинным и тяжелым клинком. С другой стороны на поясе болтался main-gauche 98 — кинжал для левой руки, который использовали предки сэра Ника в давние времена, когда было принято драться шпагой и кинжалом с двухфутовым суженным к концу клинком и стальной рукояткой.

В кармане штанов торчал семидюймовый кусок каретной оси для ударов правой рукой.

— Почему меня не зовут? — осведомился вслух Фентон — Куда, черт возьми, запропастился Джайлс?

В этот момент послышался быстрый стук в дверь. Лидия отпрянула, завернувшись в простыню. В дверном проеме появился Джайлс, как всегда аккуратный и чопорный, но с обнаженной шпагой в правой руке и кинжалом за поясом.

Более того, на Джайлсе был старый кавалерский шлем, почти не изменившийся к 1675 году, если не считать более резких очертаний. Он оставлял открытым лицо и имел стальные наушники, которые можно было застегивать под подбородком или держать незакрепленными.

— Все готово, — сообщил Джайлс. — Где ваш шлем, сэр?

Кровь закипела в жилах Фентона.

— По-твоему, я стану надевать шлем, чтобы драться с этим отребьем? — рявкнул он. — Удостою этих свиней одеянием воина?

— Сэр, вы приказали нам всем надеть шлемы. В рукопашной схватке вас может свалить случайный удар дубинкой. — Из-за спины Джайлс извлек шлем и протянул его Фентону.

— Джайлс, — заговорила Лидия, — дайте мне этот шлем.

Джайлс повернулся и передал ей шлем. Придерживая одной рукой простыню, Лидия другой протянула шлем Фентону.

— Надень его, — попросила она, — ибо если ты погибнешь, я умру тоже. И не от руки бунтовщика, а от своей собственной.

Послышался звон разбитого стекла — камень угодил в окно на лестнице.

— Нет папизму! — послышались крики на улице. — Смерть папистам!

Фентон решительно нахлобучил шлем. Внутри он был обит войлоком и придерживался на шее кожаными ремнями. Затылок защищали соединенные стальные пластины, сужающиеся книзу. Фентон застегнул пряжку на шее и, не надевая рубашки, натянул старую бархатную куртку.

— Пошли! — сказал он.

Выйдя в коридор, Фентон поспешил к разбитому окну, чтобы взглянуть на нападающих.

— Сэр, я насчитал…

— Погоди, Джайлс!

Из окна все было отлично видно. Толпа освещала сцену фонарем на шесте и факелом, горевшим желтоватым пламенем. Люди стояли перед домом прямыми рядами. В переднем ряду, стоявшем на расстоянии шести футов от прохода между липами, Фентон насчитал восемь шпаг. В центре толпы также виднелись обнаженные шпаги, но в рукопашной схватке они были бесполезны. У многих в руках были дубинки и камни. Но основное количество дубинок, как с радостью заметил Фентон, было сосредоточено не в первом ряду и не на правом фланге.

— Нет папизму!

— Повесить колдуна!

— Пускай он выйдет, этот проклятый чернокнижник, отродье папистской шлюхи, сам ставший папистом ради своей любовницы!

Увидев в окне две фигуры, толпа разразилась воплями. Фентон мог почти физически ощущать ее бешеную ненависть. Но, как и большинство толп, эта также испытывала неуверенность и не решалась приближаться.

Фентон быстро оценил ситуацию, расставив все по местам.

— Вниз! — скомандовал он и добавил, когда они бежали по лестнице: — А где же дождь? Я не слышу его.

— Сэр, ни одной капли еще не упало! Если мы задержимся на десять минут, то нам придется драться под ливнем на дороге, похожей на мучной пудинг.

В окнах сверкнула молния; начавшись с глухого ворчания, гром загрохотал над домом.

Внизу не было света, за исключением свечи в кабинете Фентона. Когда он открыл дверь, к нему повернулись четыре головы в шлемах, яростно сверкая глазами. У каждого торчала в кармане смертоносная каретная ось. Большой Том в старомодном шлеме с защитной пластиной на носу вцепился своими огромными пальцами в короткое тяжелое бревно, словно готовясь бросить его параллельно земле, как биту; за поясом у него торчала дубинка.

Уип, широкоплечий кучер, держал такое же бревно; на его выбритом лице играла зловещая усмешка. Конюх Джоб, бывший некогда жонглером в бродячей труппе, располагал двумя тяжелыми дубинками, которыми мог орудовать с быстротой молнии, используя обе руки одновременно.

Третьим фехтовальщиком, помимо Фентона и Джайлса, был молодой Харри. Все четыре шлема ярко сверкали, несмотря на пятна ржавчины, когда Фентон отдавал их обладателям последние распоряжения.

— Я буду краток, — заговорил он. — Они нападают на нас. Мы защищаемся. Каждого из них ждет виселица, поэтому не бойтесь их убивать! С озверевшей толпой иначе нельзя иметь дело. Они еще колеблются, пока у них нет вожака. Когда я дам сигнал, сразу же нападайте! Вы здесь не для того, чтобы вести с ними переговоры, а для того, чтобы уничтожить их! Вам все ясно?