Когда мы встретились (ЛП) - Шталь Шей. Страница 13

Морган наклоняется и берет на руки Кэмдин, а затем Сев.

— Ребята, вы видели, что идет снег? — Я замечаю, что его волосы покрыты хлопьями снега. Я так увлекся приготовлением ужина с девочками, что не заметил, как пошел снег. В прогнозе погоды говорили, что снежная буря будет до конца ночи и весь завтрашний день.

— Мы можем поиграть со снегом? — спрашивает Кэмдин, высвобождаясь из рук Моргана и направляясь к большим окнам, которые выходят на пастбище за нашим домом. Она встает на цыпочки, чтобы выглянуть в окно, покрытое тонким слоем инея благодаря ветру. — Где Лулу? Ей тепло?

Лулу — четвероногая лошадь Кэмдина мышастой масти. Ага. У моей пятилетней дочери есть собственная лошадь. Но когда у вашего дедушки только двое внуков и он разводит лошадей, вы обязательно достигнете этого уровня. Они могут не ходить в частные школы или иметь личную няню, но у них чертовски хорошая жизнь на ранчо, и они вьют веревки из любого мужчины, который здесь находится.

— Она в сарае. Я позаботился о том, чтобы накинуть на нее одеяло, дал дополнительную порцию сена и, — он делает паузу, уткнувшись лицом в шею Севин, пока она смеется, — маршмеллоу.

Улыбаясь, вытираю руки полотенцем и наблюдаю за братом с девочками. Еще до того, как я стал достаточно взрослым для рюмки виски, я понял, что быть отцом и папой — это два совершенно разных значения.

Когда ты папа, то должен присутствовать в данный момент и взаимодействовать с детьми.

Отцы же выкрикивают приказы и требуют уважения.

Папы показывают детям, как уважать других, в том числе их самих.

Не могу сказать, что отлично справляюсь с девочками один, но я стараюсь. И это начинается с наших еженедельных ночей спагетти. Вскоре после начала этой традиции Морган присоединился к нам, потому что он любит спагетти. Приятно проводить с ним время вне работы.

— Ты колол лед в пруду? — спрашивает Морган, снимая перчатки и размещая их возле камина, который у меня есть.

Я киваю.

— Ага, тоже чуть не упал.

Он смеется, затем улыбается мне.

— Ничто не сравнится с погружением белого медведя в снежную бурю.

— Шутки в сторону. — Мы с Морганом каждый Новый год прыгаем в пруд голышом, потому что сумасшедшие. Говорят, это на удачу, но мне не везло много лет, так что, может быть, это бред сивой кобылы.

Заглядываю через плечо в окно на кухне и замечаю, как снег оседает на крытом крыльце.

— Мешочек с орехами, — бормочет себе под нос Сев, залезая на стул.

Я поворачиваюсь и смотрю на нее. Говорил же вам, что сегодня она впечатывала эти слова себе в память. Я замечаю, что она стоит на стуле, придвинутом ею к плите, с ложкой в руке и готова окунуть ее в соус. Ложка, которая ранее лежала на полу.

— Что ты делаешь?

Ее озорные голубые глаза смотрят на меня.

— Я мешаю варево ведьмы.

Я ухмыляюсь.

— Я могу тебе помочь?

Её решимость непоколебима, губы плотно сжаты.

— Нет. Я сделаю это сама.

— Ты везде этого добиваешься. И я не знаю, хочу ли я, чтобы ты мешала соус. Ты ранее ела вегетарианские палочки ногами.

Рядом с нами сейчас Кэмдин и она выглядит так, будто ее вот-вот вырвет.

— И ты позволил ей?

Я смотрю на Кэмдин.

— Ты видишь свою сестру первый раз?

Морган сбрасывает ботинки возле двери и пробирается на кухню, садясь за кухонный островок. Он вздыхает, события последних нескольких дней написаны на его лице.

Сев слезает со стула, несет с собой ложку с соусом для спагетти и идет к Моргану.

— Ты устал от того, что много спишь?

Он смотрит на нее сверху вниз.

— Я мало сплю, золотце.

А потом она похлопывает его по плечу одной рукой, при этом облизывая ложку.

— Но ты спишь с Лил.

Морган кашляет, а затем прочищает горло, его убийственный взгляд скользит по мне.

— Что?

— Хорошо. — Я беру буханку хлеба со стола и кладу в духовку. — Почему бы вам двоим не привести себя в порядок к ужину?

К счастью, они уходят в ванную, чтобы начать ссору, кто первым будет мыть руки.

Морган хмурится, проводит рукой по своей густой темной бороде, словно не может поверить в то, что услышал. Упираясь локтями в кухонный островок, он наклоняется, пристально меня разглядывая.

— Какого хрена? Ты сказал им?

Слушайте, я боюсь Моргана. Он точно сможет надрать мне задницу, но я не собираюсь говорить об этом ни ему, ни кому-либо еще. Если вы кому-нибудь расскажете, я буду отрицать, что когда-либо говорил вам об этом. Поэтому пожимаю плечами и делаю вид, что ничего не произошло.

— Нет, но Сев была в комнате, когда Лилиан пыталась втянуть меня в твою драму.

Он вздыхает и откидывается на спинку стула.

— Иисус.

— Ага. Но он не поможет тебе выбраться из этой ситуации. Это твоя задача. — Достаю из духовки очень горячую буханку хлеба и кладу ее на разделочную доску. — А теперь порежь хлеб.

Он делает, то, что я прошу, а я проверяю кипящую лапшу. В течение следующих нескольких минут я занят приготовлением соуса, пока Морган расставляет тарелки.

— Что это на тебе? — спрашивает он Сев, которая входит на кухню без футболки, в одном нижнем белье.

— Почему ты вся блестишь? Что это на тебе?

Она уставилась на свои руки.

— Я не знаю.

Это ее ответ на все вопросы. Протянув руку, касаюсь слизи на ней и тут же понимаю, что она сделала.

— Где бутылка? — Я стону. Вы знаете, сколько раз я вызывал токсикологическую службу для этого ребенка? Я удивлен, что органы детской опеки еще не постучали в мою дверь.

Через несколько минут Сев возвращается с вазелином. Я забираю его; слизь, покрывающая бутылку, теперь и на мне.

— Зачем ты намазала это на себя?

Она пожимает плечами.

— Я хочу быть шебутной.

Шебутной? Я смотрю на нее, потом на Кэмдин, которая кажется такой же сбитой с толку. Даже Морган не знает, что происходит. Он выпивает еще одну рюмку виски, как бы говоря, что не может пережить это на трезвую голову. Поверьте, я тоже не могу.

Но потом думаю о том, что она сказала. Шебутной.

— Что это значит? — Я жалею, что спросил об этом еще до того, как слова слетают с моего языка, потому что Сев продолжает плюхаться на пол и скользить по деревянным полам, как будто это водная дорожка для скольжения.

Морган смеется, поедая кусок хлеба, будто это самое смешное дерьмо, которое он когда-либо видел.

— Почему у тебя в доме так много вазелина?

— Заткнись. — Я даже не помню, почему он у меня есть. И вы смеетесь? Это потому что вы знаете, что я лгу, но неважно.

Следующие десять минут вытираю Сев, пока Кэмдин мучает Моргана расспросами о состоянии своей лошади, а Сев стоит и наблюдает за мной. Будучи настоящей любительницей лошадей, Кэмдин боится, что ее лошадь замерзнет насмерть во время снежной бури.

— Лошади не глупые, милая. Они не собираются сегодня вечером купаться в пруду.

— Я позволю себе не согласиться, — отмечаю я, вспоминая, какими упрямыми были все лошади, на которых я когда-либо ездил.

— Хорошо, не тогда, когда твой папа на лошади, в таких случаях они тупеют. — Он приближает свое лицо к Кэмдин и усмехается: — Он высасывает из них ум.

— Моя кожа раздражена, — говорит мне Сев, ёрзая, чтобы уйти, пока я швыряю бутылку вазелина в Моргана. — Перестань делать ему больно.

— Перестань лезть туда, куда не должна. — Выбрасываю в мусорное ведро горсть бумажных полотенец, покрытых слизью. — А теперь иди и ешь свой ужин.

В одной из моих футболок, которая ей как платье, и с сальными волосами Сев подползает к Моргану и Кэмдин. — Почему макаЛошки красные?

— Это соус. Просто ешь.

Она бросает на меня убийственный взгляд за то, что я говорю ей, что делать. Она что пытается наложить на меня заклинание? Ведьмы существуют? Или мой ребенок один такой? Все эти вопросы не дают мне спать по ночам.

Кэмдин смотрит на сальные волосы Сев.

— Ты похожа на Джонни Деппа.

Сев закатывает глаза.

— Я даже не знаю, кто это. — Взяв вилку, она крутит ее, как это делает Морган. — Я не люблю томатный соус. Я уже говорила, что он мне не нравится.