Когда мы встретились (ЛП) - Шталь Шей. Страница 5

— Где ты услышала это? Кто сказал, что ненавидит людей?

— Ты. Вчера, когда тот парень въехал своей машиной в твой грузовик на стоянке.

Правильно. Я это сказал.

Почему мои девочки не могут вспомнить, что нужно смывать воду в чертовом унитазе, а если я назову кого-то члесосом, они помнят это дерьмо месяцами?

Кэмдин смотрит на Сев, которая безудержно смеется.

— Мы можем посмотреть фильм сегодня вечером?

— Конечно, — бормочу я, сворачивая на дорогу к детскому саду Кэмдин. — Сегодня ночь спагетти.

— Вкуснятина! — кричит Сев, не регулируя громкость свое голоса, ее глаза прикованы к моему телефону, где она смотрит «Фокус-покус» (Прим. пер «Фокус-покус» (англ. Hocus Pocus) — американский комедийный фильм с элементами фэнтези 1993 года) третий раз за неделю. Это объясняет ее смех. — Я люблю Гетти!

Я смотрю на Кэмдин в зеркало, взглядом предупреждая заткнуться и не начинать драку с младшей сестрой. Вместо этого она вздыхает и опускает стекло, впуская в грузовик поток холодного воздуха.

— Подними стекло.

— Холодно! — ноет Сев.

— Здесь слишком жарко. — Как любительница холода, Кэмдин не слушается, танцуя своим плюшевым мишкой по краю окна. Я вижу в боковое зеркало, что он опасно близко к падению из окна.

— Если он выпадет из окна, то в этот раз я не вернусь за ним, — предупреждаю я.

Как только я это сказал, ветер сдул его прямо из ее руки в поле, которое мы проезжаем. Наши взгляды встречаются.

— Только не начинай, — огрызается она, сложив брови в духе взбешенной пятилетней девочки.

Я борюсь со смехом, зная, что это только сильнее разозлит её.

— Что не начинать?

— «Я же говорил тебе», — издевается Кэмдин, морща свой носик.

Да, я мог сказать это раз или два.

Качая головой, выдыхаю.

— Я же сказал тебе, что если ты снова посадишь его на край окна, я не вернусь за ним.

Весь оставшийся путь до школы она хмуро смотрит на меня и отказывается выходить из грузовика.

Я опускаю глаза на разбитые костяшки пальцев и сжимаю руль, нужно оставаться спокойным. Повернувшись к ней лицом, медленно моргаю и жду, когда она отстегнет ремень безопасности.

Сев пинает спинку моего сиденья.

— Я хочу есть.

Сев — это бездонная яма, когда дело касается еды. Она крошка, но ест постоянно. Я хватаю ее за ногу.

— Перестань пинать сиденье. — Я смотрю на Кэмдин. — У тебя проблемы, малыш?

— Да. — Она скрещивает руки на груди. — Это все ты. Я не маленькая. Мне пять лет.

— Ты еще маленькая девочка. — Я поднимаю бровь, моя челюсть двигается вперед и назад. Вздыхая, поправляю шапку и качаю головой. — Я же говорил тебе не садить этого проклятого медведя на окно. В чем моя вина?

— Ты не вернулся за ним. — Слезы наворачиваются на ее глаза, и мне приходится отвести взгляд. — Я не буду счастлива, пока ты не вернешь его мне, — добавляет дочь, скрестив руки на груди. Кэмдин — злопамятный ребенок. Я все объяснил ей, но она будет злиться на меня весь день, что бы я ни делал.

— Нет. Я не вернусь. — Перемещаюсь к двери, пытаясь заставить Сев перестать пинать меня ногами. — Севин Рэй Грейди, тебе лучше покончить с этим дерьмом.

Ее глаза расширяются. Я назвал ее полное имя, и она знает, что это серьезно. По крайней мере, она перестала пинать меня ногами.

— А теперь вылезай из грузовика, Кэмдин. Ты опоздала. — Тянусь к дверной ручке, и как только дверь открывается, поток холодного воздуха бьет меня в лицо. Мои глаза слезятся, холод пробирает насквозь. Пробираюсь к стороне грузовика, где сидит Кэмдин. Открываю дверь, а она все еще дуется.

Я смеюсь. Она слишком милая, когда делает это. Черт, даже Сев смотрит на нее так, словно она уже должна перестать страдать.

— Перестань надо мной смеяться, — рявкает Кэмдин, наконец, расстегивая ремень безопасности и хватая пальто и рюкзак. — Я злая.

Поворачиваю ручку на двери, закрываю ее окно.

— Я вижу. — Беру её за руки и помогаю выбраться из грузовика.

Извиваясь, она высвобождается из моих рук и шагает тяжелой походкой к своему детскому саду. Стоя перед грузовиком, машу рукой Эди, учительнице Кэмдин, которая встречает её у двери. Технически, это дом, а не детский сад, но мы живем за городом, и это все, что у нас есть.

Кэмдин не оглядывается и не прощается, неся пальто, перекинутым через плечо и волоча рюкзак за собой. Если бы она могла послать меня к черту, держу пари, она бы это сделала.

— Сисси так на тебя злится, папочка, — отмечает Сев, когда я снова завожу машину.

Подув на руки, потираю их друг о друга.

— Она всегда злится на меня. — Кэмдин очень похожа на Тару. Ничто из того, что я делаю, не делает ее счастливой. Я уже боюсь того времени, когда этот ребенок станет подростком.

Сев снова пинает мое сиденье.

— Я хочу есть. — Она не может терпеть. Я понятия не имею, откуда она это взяла.

— Если ты продолжишь пинать мое сиденье, то почувствуешь не только голод, — предупреждаю я. Я еще не шлепал девочек, но каждый день угрожаю им сделать это.

После того, как мы высадили Кэмдин, мне нужно в мастерскую, но я заезжаю в бар, чтобы выпить кофе. Моя тетя Тениль, или, как мы ее называем, Тилли, владеет баром рядом с ранчо. Это еще одна собственность семьи, которую она унаследовала после смерти моих бабушки и дедушки.

Бар еще закрыт, но по утрам она готовит кофе местным жителям, и вполне возможно, что у нее лучший эспрессо в городе.

Сев заходит со мной. Никого не удивляет то, что я прихожу в бар с детьми. Куда бы я ни пошел, Сев всегда со мной. Она была моей тенью с самого рождения, и я сомневаюсь, что это изменится в ближайшее время. Девчушка утверждает, что не пойдет в сад.

— Есть еда, деФочки? — Сев взбирается на барный стул и хлопает ладонями по дереву. — Я хочу есть.

Тилли улыбается ей и подсовывает пончик.

— Я сделала это для тебя, деФочка.

Глаза Сева загораются.

— Ура!

Пока Сев уминает пончик и держит в руках еще его большую часть, Тилли убирает свои черные волосы с глаз шоколадного цвета. Она берет чашку в руку, улыбка приподнимает уголки ее губ.

— Ты слышал?

Вот так. Дерьмо маленького городка.

— Меня это не волнует. — Подняв руку, я останавливаю свою тетю Тилли, пока она не продолжила. — Что бы это ни было, мне, черт возьми, все равно. — Я машу рукой в сторону эспрессо-машины. — Просто дай мне кофе.

Ее глаза весело осматривают меня. Она привыкла, что у меня плохое настроение.

— Что случилось с твоей задницей сегодня?

Смех вырывается из горла Сев, когда она играет с собакой Тилли на полу.

Я смотрю на нее, а потом снова на Тилли.

— Прошлой ночью в моей заднице был плюшевый ягненок по имени Лупер. Также я устал от недосыпа, — бормочу, прислонившись к барной стойке, упершись локтями. Запах свежемолотых кофейных зерен пробуждает мой разум, когда провожу рукой по лицу. — Я спал три часа на двухъярусной кровати, а Мэрилин Мэнсон смотрел на меня пристальным взглядом.

Сев не обращает на меня внимания, и ее не волнует, сколько я сплю.

Тилли улыбается, наливая горячую воду в мой американо.

— У Сев была плохая ночь?

Мне даже не нужно говорить ей, какой ребенок это был, она знает, у кого есть постер с этим чуваком.

— Я только что сказал тебе, что спал в детской кроватке. С Мэрилином Мэнсоном. Севин в порядке. — Поправляя шапку, указываю на свою грудь. — Я — нет.

Она смеется и пододвигает ко мне мой кофе.

— Возможно, ты захочешь проведать Моргана этим утром.

Я беру чашку, тепло согревает мои ладони.

— Почему? Уже поздно. Он, наверное, сейчас в поле. — Морган, мой старший брат, ковбой всю свою жизнь. Он работает на ранчо с тех пор, как научился ходить. Уехал в колледж, вернулся и до сих пор работает на ранчо. Мы, парни Грейди, похоже, не можем надолго выбраться из Амарилло.

Когда я был в отчаянии из-за девушки, разбившей мое сердце, то уезжал на пару недель, когда Сев было всего пару месяцев. В состоянии где-то между «сошел с катушек» и «упал на самое дно» я отправился в Калифорнию, чтобы умолять девушку вернуться домой, и развернулся на границе, когда осознал, что мои приоритеты больше не связаны с ней. Слишком много ее желаний, слишком мало нас. Она приняла решение, и я больше никогда не оглядывался назад. Ладно, я до сих пор оглядываюсь назад и слежу за ее страницей в Instagram, ну да ладно. Вы поняли мою точку зрения. Нам, парням Грейди, место на ранчо.