Остров (СИ) - Никонов Андрей. Страница 58

За час до второй трети к Насте прицепился Минковский. Толстяк долго думал, и наконец решил, что обычная женщина должна описаться от счастья, если её возжелает маг. На стороне Волковой были приёмы борьбы и плохой характер, а на стороне владельца магазина — пистолет и самоуверенность. Павел пристал к берегу аккурат в тот момент, когда Настя повалила Минковского на землю, сдавила ему шею коленом, а потом отлетела в сторону, прижимая руку к обожжённой щеке.

— Ах ты тварь, — толстяк тяжело поднялся, стряхивая песок, — я тебе мозг выжгу, сука. Ты у меня землю будешь жрать, подстилка полицейская. Сама будешь упрашивать.

Волкова молча глотала слёзы, медленно отползая от наступающего Минковского. Её щека за секунды превратилась в хорошо поджаренную отбивную, через багрово-чёрные струпья сочилась кровяная жидкость, ресницы и бровь с левой стороны сгорели подчистую, осыпавшись пеплом, глаз заплыл кровью, сосуды сетчатки лопнули.

По большому счёту, она сама была виновата в случившемся, не стоило ей рассказывать про свою нормальность и то, как она относится к магам. Павел не стал её останавливать, Волкова его раздражала ещё в то время, когда браслет был на месте, так что даже сперва немного позлорадствовал, представив, что произойдет дальше. И вот теперь это «дальше» происходило, детектив в последней отчаянной попытке сбежать швырнула песок в глаза Минковскому, и тот практически вслепую выстрелил в неё два раза, одна пуля оцарапала ногу, выдрав небольшой кусочек мяса, а вторая разодрала ухо. Стрелял владелец оружейного магазина на удивление плохо.

— Перестань, — Павел подошел к толстяку, который наконец добрался до Волковой и придавил ей грудь коленом.

— Отвали, — бросил тот.

И получил ногой в голову. У кроссовок мягкая подошва, но твёрдый мыс, Павел бил точно в висок, словно по мячу, удар на мгновение отключил сознание толстяка, он секунду постоял на четвереньках, мотая головой, а потом тяжело поднялся. Посмотрел на свои руки, а потом на пистолет, который теперь был в руках у молодого парня.

— Убью, — заревел Минковский, и нагнув голову, словно бык, бросился на Веласкеса.

Он совсем забыл про Волкову, та выставила ногу, и толстяк полетел на песок. Настя схватила его за штанину, подтянулась, и вцепилась пальцами в шею.

— Это лишнее, — Павел оттащил и её тоже, отметив, что силы у него прибавилось, теперь он, пожалуй, мог Настю оторвать от земли одной рукой, — не хватало нам тут поубивать друг друга. Ты, придурок, запомни, это моя женщина, ещё раз её тронешь, и я тебя прикончу. А ты идёшь со мной.

Волкова пыталась сопротивляться, но маг ухватил её за воротник и потащил по песку, словно куклу, бросил в воду, а потом размахнулся и швырнул пистолет подальше от берега. Минковский ненавидящим взглядом следил за парочкой.

Веласкес уселся перед детективом на корточки. Настя соображала плохо, боль никуда не уходила, и стоило опасности на время исчезнуть, заставила корчиться и стонать. И вдруг немного утихла. Волкова скосила глаза — Павел приложил ладонь к её щеке.

— Если хочешь жить, встанешь и пойдёшь вместе со мной, — сказал он. — Этот боров не отстанет, ты теперь для него цель на ближайшие дни. Сегодня он только угрожает, а завтра сможет тебе выжечь мозги, просто дотронувшись до головы. Поняла? Кивни.

Настя с трудом кивнула.

— Молодец. Сейчас мы садимся на плот, отплываем метров тридцать, и идём вдоль берега. Боль вернётся через двадцать минут, к этому времени мы должны найти место поспокойнее. А ты не дёргайся!

Из-под ладоней Минковского, который на четвереньках почти подобрался к парню, взметнулся песок.

— Мы уже уходим, — примирительно сказал Павел, приставив нож к виску толстяка. — Если будешь вести себя разумно, я тебя не трону.

По глазам Минковского было видно, что разумно он вести себя не собирается, поэтому Веласкес, не убирая нож, оттолкнул от берега плот с Настей, забрался на него сам, и заработал веслом. Толстяк первое время крался вслед за ними по прибрежным зарослям, но потом отстал, забрался в океан и принялся искать свой пистолет.

Через тридцать минут он наконец добрался до нужного места — туда, где днём раньше обустроил себе лежбище, но вверх он не полез, ограничился пещерой. Павел втащил Настю в укрытие, отволок плот подальше в заросли лиан, и вернулся к молодой женщине. Та уже не просто выла — орала и грызла руку, стараясь не потерять сознание.

— А вот это зря, — Веласкес вырубил её лёгким прикосновением к затылку, и уселся рядом, скрестив ноги.

Гости на яхте дожидались темноты. Радар показывал, где находятся все цели, жертвы разбрелись по острову, четверо — сами по себе, и ещё четверо — парами. Яхта стояла в шести километрах от северной части острова, где никого не было, погасив огни.

— Пора, — скомандовал старый китаец.

Невозмутимый штурман посмотрел на часы, и проводил гостей на корму — пять джетов стояли в ряд на рейлах, готовые к спуску. Не дожидаясь отмашки, молодой китаец первым бросился к гидроциклу, за ним — Бен Палмер. Охотники прикладывали ладони к сенсорным панелям, привязывая аппараты к себе, чтоб жертвы не смогли ими воспользоваться. Старик Ву спустился на воду последним, и пять джетов почти беззвучно ринулись к острову.

Сэм Маккензи смотрел на экран, откинувшись на спинку кресла. Яхта, которая раньше носила имя его матери, пропала с радаров в двухстах километрах от Парадизо, но маяки, расставленные на островах, фиксировали сигнал от добавочного компонента, пришлось повозиться, восстанавливая коробки, но как оказалось, оно того стоило. Судно двигалось на юг, и остановилось в пятистах километрах, в одной из многочисленных слепых зон. Точность, с которой можно было определить его местоположение, составляла несколько сотен метров.

Можно было бы выслать группу захвата, но капитан решил этого не делать. Сигнал от яхты был, хоть и слабый, рано или поздно она появится вблизи Парадизо вместе с владельцем, и тогда с ним можно будет побеседовать. Очень откровенно и обстоятельно.

Капитан полиции Верхнего города Хайме Перейра не спал. Не потому, что старость давала о себе знать — в свои девяносто пять он чувствовал себя отлично, медицина Парадизо в части продления жизни преуспела, и у него был реальный шанс дожить и до ста пятидесяти. Сон у капитана был чуткий, и когда внезапно сработала охранная сигнализация, он тут же проснулся. Правда, сигнализация снова перешла на прежний режим работы, не подавая никаких тревожных сигналов, но Хайме для успокоения вывел на экраны изображения с камер. На первый взгляд всё было спокойно, слишком спокойно — пустые помещения, никаких нежданных гостей.

Охрана жила в отдельном флигеле, и в дом без нужды не совалась, только секретарь ночевал в комнатке на первом этаже. Перейра попытался связаться с ним, потом с охранниками, но после срабатывания сигнализации внутреннюю связь как отрубило. Внешнюю тоже — на телефоне висел значок отказа в обслуживании. Хайме через свой служебный чип вызвал полицию, одновременно нажимая тревожную кнопку, которая превращала его спальню в подобие сейфа. Но ничего не произошло, стальные двери так и остались в стенах, проём, ведущий в небольшую комнату, защищённую по пятому классу, не открылся — замок словно заклинило. Всё, что он успел — это достать оружие из прикроватной тумбочки, и когда убийцы поднялись в спальню и распахнули дверь, Перейра их встретил очередью из пистолета. Капитану удалось убить одного, прежде чем остальные четверо изрешетили его пулями.

Один из убийц подошёл к телу капитана, приложил медицинский сканер к его щеке — тот показал остановку сердца.

— Мёртв, — сказал он. — Уходим

Пока остальные трое выбегали из комнаты, он запустил руку в наплечный карман, вытащил оттуда фотографию, перстень с печаткой, и положил на прикроватную тумбочку.

Полиция приехала в дом Перейры через семь минут — к этому времени убийцы исчезли, оставив труп своего сообщника.