Огонь, гори! - Карр Джон Диксон. Страница 26

Суперинтендент Джон Чевиот стоял без движения, опустив голову. Его высокий крахмальный воротник обмяк, острые уголки больше не царапали подбородок. Джон Чевиот остывал — и физически, и душевно.

Он легко, без усилий поставил невежу Хогбена на место, но вовсе не был уверен, что не выставил себя дураком. Там, в грязи, валялись два обломка сабли. Ему стало немного стыдно; наклонившись, он поднял их и, подбросив в руке, медленно побрел к дому.

Потом поднял голову — и остолбенел.

Небывалое зрелище!

Все шестьдесят пять констеблей застыли по стойке «смирно», выстроившись в два ряда по обе стороны от двери. Перед ними вытянулись шестнадцать сержантов, по восемь с каждой стороны, словно отмечая его путь ко входу. А перед сержантами стояли четыре инспектора — по двое с каждой стороны.

Полицейская гвардия стояла по стойке «смирно», так расправив плечи, что, казалось, голубые мундиры вот-вот треснут. Руки у всех были по швам. Глаза смотрели вперед — взгляд невидящий, словно остекленелый, однако легко можно было заметить: все они лопаются от радости и готовы закричать «ура!».

И все же они молчали — только шелестел ветер.

Чевиоту стало ясно: он только что удостоился наивысшей чести. В душе суперинтендент ощутил прилив гордости и радости. Он тоже расправил плечи и вскинул голову. Однако теперь он понимал, как ему следует держаться, чтобы избежать смущения.

Чевиот промаршировал мимо своих подчиненных и остановился у самого входа. Медленно обвел глазами левый ряд неподвижных полицейских, потом перевел взгляд направо, словно производил смотр.

— Кто из вас, — сухо спросил он, — старший инспектор?

Высокий и худощавый человек, которого Чевиот уже видел и у которого был нос, как у еще не созданного в то время Панча с обложки журнала, сделал два шага вперед на негнущихся ногах и отдал ему честь:

— Сэр! Инспектор Сигрейв, сэр.

— Отличный парад, инспектор Сигрейв. Поздравляю.

— Сэр!

Чевиот опустил глаза и оглядел обломки сабли, которые все еще сжимал левой рукой.

— Вот, — проговорил он, — первый трофей для нашего первого трофейного зала. Он принадлежит вам всем. Возьмите его!

Чевиот сунул сломанную саблю инспектору Сигрейву, который подхватил ее и, звякнув сталью, прижал к груди. Второй рукой инспектор подал знак стоящим сзади подчиненным: «Молчать!» — хотя те уже готовы были взорваться криками радости.

Чевиот снова медленно взглянул налево и направо.

— Вольно! — скомандовал он.

И, впервые улыбнувшись, не спеша пошел вдоль рядов, поднялся по ступенькам, вошел в дом.

Чевиот почти не слышал радостных криков у себя за спиной, он беспокоился о другом: мистер Ричард Мейн нападал на него, и ему следует быть предельно осмотрительным, если он должен встретить опасность также в лице министра внутренних дел.

Свернув направо, к кабинету полковника Роуэна, Чевиот открыл дверь, не затруднив себя формальностью постучать. Потом закрыл ее за собой. Спокойно посмотрел на Роберта Пиля, на полковника Роуэна, на мистера Алана Хенли, который вернулся за свою конторку, и после всех — на мистера Ричарда Мейна и отрывисто произнес:

— А теперь, господа, на чем мы остановились, когда нас неожиданно прервали? Мистер Мейн, кажется, обвинял Флору Дрейтон в убийстве?

Глава 11

Луиза Тримейн и ее папочка

— Черт меня побери! — воскликнул Ричард Мейн, всплескивая руками. — Ничего подобного! Я только сказал, что…

Полковник Роуэн жестом призвал его к молчанию; он обрезал кончик сигары, раскурил ее, а затем принялся расхаживать по комнате. Наконец полковник остановился перед Чевиотом; ноздри его раздувались.

— Суперинтендент, — начал он, вынимая сигару изо рта, — 1-й гренадерский пехотный полк — старейший полк британской армии. Ваше поведение было постыдным. Мне следует вас примерно наказать. Ммм… считайте себя наказанным, — закончил полковник Роуэн и снова сунул в рот сигару.

— Есть, сэр! — ответил Чевиот.

Мистер Пиль, будучи человеком по натуре веселым, громко, от всей души расхохотался, но тут же прищурил глаза.

— Многое я бы дал, мистер Чевиот, — заявил он, — чтобы понять, просто ли вы вышли из себя или хотели произвести впечатление на своих подчиненных. Что ж, впечатление вы на них произвели. Да и на меня тоже, клянусь Богом! И тем не менее вы оказались в незавидном положении.

— С капитаном Хогбеном, сэр?

— Хогбеном? Тем неотесанным увальнем? Остальные офицеры 1-го пехотного полка не стали бы даже разговаривать с ним; вот почему он выбрал секундантом офицера Колдстримского полка. Нет! Я имею в виду Герцога. Гвардейцы — его любимчики. Его послушать, кроме них, при Ватерлоо больше никого не было…

Полковник Роуэн посуровел.

— …хорошенькое выйдет дельце, если он проведает о драке! Далее, — продолжал мистер Пиль, потирая подбородок рукой, — хотел бы я знать, о чем вы с Хогбеном так официально договаривались перед тем, как он уехал?

— Дело сугубо личное, сэр. Нас оно не касается.

Мистер Пиль задумчиво хмыкнул. Чевиот проследовал к столу.

— Зато нас касается, — продолжил он, — заявление мистера Мейна, будто бы я пренебрег долгом и выгораживал леди Дрейтон.

— Совершенно верно, — с достоинством кивнул Ричард Мейн.

— На каком основании? — Чевиот стукнул кулаком по столу. — С вашего позволения, сэр, я повторяю. Вы, по вашим словам, подозреваете меня на основании того, что я якобы «не пишу». Я еще никогда не слыхал, чтобы человека обвинили в лжесвидетельстве на основании того, что он чего-то не пишет!

— Вы искажаете…

— Я констатирую факт. Ваша единственная так называемая улика, которую вы именуете «необычным обстоятельством», заключается в том, что леди Дрейтон в доме носила муфту. Однако, если бы вы внимательно прочли мой рапорт, — Чевиот хлопнул по столешнице стопкой исписанных листков, — вы бы не усмотрели здесь ничего необычного. Леди Дрейтон порвала правую перчатку — это могут засвидетельствовать все, — и, как любая дама, она хотела скрыть дыру. Где доказательства, что у нее в муфте был пистолет или что пистолет вообще существовал?

У мистера Мейна сверкнули глаза.

— Доказательства, говорите? Я о них не упомянул. Я всего лишь выдвинул версию, которой вы, кажется, пренебрегли.

— Сэр! — послышался сзади грубый, хриплый голос. Алан Хенли облокотился о столешницу толстыми руками.

Хотя было всего пять часов, серое небо так потемнело, что все обитатели кабинета казались призраками, которые неожиданно выныривали из мрака.

С громким хлопком вспыхнула и погасла лампа; мистер Хенли зажег другую под зеленым колпаком. Старший клерк покачал крупной головой с рыжеватыми баками.

— Сэр, — продолжил он, обращаясь к полковнику Роуэну, — она этого не делала!

— Чего не делала? — негромко переспросил полковник Роуэн, вытаскивая сигару изо рта.

— У леди не было пистолета, — сообщил мистер Хенли. — Я был там, сэр. Я все видел. Что же касается того, что суперинтендент пренебрег долгом… сэр, ведь именно он первым делом вспомнил о муфте.

— Что?!

— Он подумал (прошу прощения, полковник), что стрелять могла леди. Я-то знал, что она не стреляла; я наблюдал за ней. У нее не было оружия — как и у меня, и у суперинтендента. Но он попросил ее показать и вывернуть наизнанку муфту — на тот случай, если она стреляла сквозь нее. Так вот, она не стреляла.

Мистер Хенли говорил искренне и очень убежденно, поскольку верил во все сказанное.

Все это время Чевиот думал о Флоре. Как она вспыльчива! Однако тут же отходит… Впрочем, к чему было ревновать его к Маргарет Ренфру? Сегодня она, должно быть, ждет его у себя дома, на Кавендиш-сквер… Стоит ему только прошептать, что он сам виноват, как она тут же возразит: нет, виновата она — и бросится к нему в объятия…

Чевиота вдруг передернуло.

Откуда он знает, что Флора живет на Кавендиш-сквер? Откуда он знает, как она ведет себя после ссоры или размолвки? Пора взять себя в руки!