Медвежья кровь (СИ) - Синякова Елена "(Blue_Eyes_Witch)". Страница 16

Ощутил по ее мурашкам на теле, оттого что она еще не могла понять, что я могу так делать.

Как зверь. Даже если и безоговорочно верила мне.

— Что случилось? — тут же запаниковала девчонка, и я кожей ощутил, какими холодными стали ее ладони, что касались моей пылающей кожи. И как затравленно забилось сердце.

Она любила брата. Очень.

И мысль о том, что с ним могло что-то случиться, была для нее смерти подобна.

И как мог ей сказать теперь, что совсем рядом ошивался медведь?

Самый настоящий. Лесной.

Без второй сущности внутри, которая смогла бы его остановить от убийства, потому что пацан только что перешел границу владений медведя, а значит, тем самым бросил вызов хищнику.

В этот момент я просто перешел на бег, став единым комком из импульсов и своих хищных инстинктов, сквозь их пелену ощущая, что Иля едва успевает за мной, прикладывая все свои силы. Но, к счастью, в этой ситуации она не задумывалась над тем, как я мог так быстро двигаться, если учесть все раны и повреждения, пока она думала, что я еле живой.

Я слышал, как девчонка взвизгнула и в панике со всего маху повалилась на спину, когда я в единую секунду обернулся в медведя прямо перед ее носом, чтобы отбросить одним ударом лапы второго медведя.

— Господи боже!

Ее колотило не на шутку.

Еще бы! Нестись за голым мужиком, а потом чуть не врезаться в черного медведя, которым он стал, было, прямо скажем, не для слабонервных.

Теперь она видела меня таким, какой я был на самом деле.

Не человек.

Зверь, который мог ходить и говорить, когда это было необходимо.

От полного шока не спасло даже то, что это она уже знала.

Но одно дело было знать, а увидеть прямо перед собой на расстоянии вытянутой руки — уже совсем другое.

Медведь озверел, когда понял своим звериным умом, что лишился неплохой добычи, а я ощущал, как на мне расходится шкура в тех местах, где самые глубокие раны только стали зарастать, и как сочится кровь.

Но вместе с тем и тот безумный адреналин, на котором мог бы порвать армию таких вот медведей.

Жажда крови бурлила во мне, превращая в монстра, который утопит мир в боли, не останавливаясь, даже чтобы перевести дух.

И лишь одна тонкая нить держала меня от безумства.

Тоньше светлой волосинки.

Иля.

За эти дни я настолько зацепился за ее эмоции и эту странную душевную чистоту, что даже в агонии жажды крови все равно продолжал ощущать ее.

То, как девчонка дышала хрипло и испуганно, сгребая дрожащими руками своего брата, чтобы оттащить от двух огромных хищников.

Как стучало ее сердце от страха. За меня.

Странное чувство. Новое для меня.

Но оно мне нравилось.

Оно отдавало теплом, к которому я не привык.

Я бы хотел полноценной драки, пусть даже с медведем, а не мне подобным, но зверь явно ощущал, что, несмотря на кровь, я все равно куда сильнее его, а потому рычал, огрызался, но отступал. А потом и вовсе дал дёру в сторону густой растительности, где благополучно скрылся.

Все закончилось слишком быстро.

Однако и этого хватило, чтобы девчонку колотило от эмоций.

Она отшатнулась от меня, когда я обернулся, не понимая, конечно же, что даже в своей звериной сущности я остаюсь вменяемым и не стану бросаться на все, что движется.

По крайней мере, не на нее уж точно.

Лишь когда я снова обернулся и встал на две человеческие ноги, она судорожно выдохнула и не сразу нашлась что сказать, а я хмыкнул хрипло:

— Ну и как тебе мой второй облик?

— …Ох-х-х...хрене-е-еть!

Эмоции были неподдельные и настолько сочные, что я не смог удержаться и рассмеялся.

Вот только ее шок вперемешку с восторгом сыграли злую шутку.

Я возбудился.

Снова.

И конечно же, это было сложно не заметить, особенно пока Иля так и сидела на земле, сгребая рукой пацана, который что-то мычал и явно был не рад тому, что его нашли.

— Он не любит, когда его трогают, — пробормотала скованно девчонка, явно желая перевести тему в другое русло и сделать вид, что ничего не замечает.

Но она замечала.

Еще как замечала!

От этого ее кидало то в жар, то в холод, а я возвышался над ней и понимал, что будет чертовски тяжело объяснить ей, почему она должна переспать со мной, чтобы остаться в живых.

— Ладно. Пора возвращаться в дом. Скоро дождь усилится, — наконец проговорил я, зашагав прямо к ней и ощущая, как она вся сжалась, хоть и не шелохнулась, а я подхватил пацана за его одежду в районе спины, держа его на весу, и просто пошагал вперед.

Иля тут же подскочила, бросившись за мной.

— У тебя вся спина в крови!

— Там что-то разошлось, — пожал я плечами, хоть и чувствовал, что кровь продолжает струиться по телу и уже стекает по ягодицам и ногам. — Посмотришь, когда вернемся.

Она быстро закивала в ответ, и теперь в ее душе разливались умиротворение и безграничная любовь к пацану.

А еще благодарность. Мне.

От этого она чувствовала себя неловко и, кажется, несколько раз порывалась догнать меня, чтобы помочь идти и заговорить, но каждый раз останавливала сама себя.

Мне же не нужны были слова.

Достаточно было ее эмоций. Потому что они не лгали и были куда выразительнее любых фраз.

— Ты точно в порядке? — взволнованно спросила девчонка, когда мы вошли в дом через ту же дверь, откуда уходили, и я молча занес пацана в его комнату, пару раз споткнувшись на непривычных лестницах и чудом не улетев с них вниз, когда пытался спуститься.

— Не помру. Занимайся пока братом.

**************************

Это все была моя вина!

Целиком и полностью! И если бы не медведь, то жутко было бы даже подумать о том, чем вся эта история могла закончиться!

Мои руки до сих пор дрожали и были холодными, словно лед, когда я порывисто обняла брата, шумно выдыхая и отстраняясь до того, как он успел замычать и начать отбиваться.

Эдя не любил прикосновений к себе.

Научился терпеть, только когда его мыли, помогали одеваться или причесывали. Он не понимал, как порой хотелось прижать его к себе крепко-крепко и не отпускать.

Мой маленький лунный мальчик.

Он даже не понял, в какой был опасности и что медведь мог растерзать его. Настоящий медведь.

А мне до сих пор хотелось сесть на пол и просто разрыдаться.

От страха и облегчения оттого, что все закончилось благополучно.

Эдя был весь в грязи, но, по крайней мере, не сопротивлялся, когда я стянула с него верхнюю одежду, потому что снова увлекся любимыми машинами, растянувшись на полу.

Он ничего не заметил и продолжал вести себя как обычно, а я никак не могла начать дышать нормально.

Первым делом его нужно было вымыть в бане.

И медведя тоже.

Потому что теперь он был настолько в крови, что я с трудом могла представить, сколько придется тереть его тряпочкой из тазика. Обнаженного.

Это было странно, но теперь я доверяла ему.

Действительно. По-настоящему.

Ведь он мог сказать, что не сможет помочь. Мог остаться лежать дома и не нестись через лес, чтобы затем драться с другим медведем, даже если ему самому при этом стало только хуже.

Это было благородно!

Может быть, зря я думала о нем изначально плохо?

По сути, я мало что знала о нем.

Почти ничего. Даже имени не знала.

Когда я спустилась на первый этаж, то первым делом принесла из подсобки молоток, длинные гвозди и просто заколотила вторую дверь, из которой смог выбраться Эдя.

А еще оба окна, которые были неподалеку. На всякий случай.

Медведя я нашла не на своем привычном месте у порога, где была его лежанка, а на кухне.

И снова я поражалась тому, насколько он спокойно и твердо ориентируется в пространстве, не видя при этом ничего.

Его глаза оставались неподвижными, только зрачок иногда то становился больше, то уменьшался.

А вот нос стал главным проводником в этом мире. И еще ни разу не подвел.