Охота на цирюльника - Карр Джон Диксон. Страница 10

К этому времени они спустились вниз, прошли лабиринт коридоров и переходов, и Пегги постучала в дверь. В ответ послышался стон. Она толкнула дверь, оказавшуюся незапертой. В каюте было темно; горела лишь тусклая лампочка над умывальником. Морган даже вздрогнул — так страшно ему показалось в темной, мрачной каюте, кренящейся из стороны в сторону, да еще дождь громко стучал в стекло. Две или три марионетки с жуткими, дурацкими улыбками на нарисованных лицах были прислонены к переборке в сидячих позах и дружно качались из стороны в сторону вместе с кораблем, словно соглашаясь с ужасным ревом бури. Зловеще громыхали железные скобы и крючки для проволок. Куклы были высокие — почти в человеческий рост — и на вид тяжелые. В темноте тускло поблескивали позолоченные доспехи, накрытые красными плащами. Из-под остроконечных шлемов самодовольно ухмылялись размалеванные лица с косматыми бородами из темной шерсти. На диванчике по-турецки сидел человек мощного телосложения с плоским темным лицом. На коленях у него лежала еще одна кукла. Щурясь на иголку с вдетой в нее длинной синей ниткой, здоровяк зашивал кукольный плащ. Время от времени он бросал тревожные взгляды в сторону темной койки, на которой ворочался и стонал кто-то тяжелый.

— Je meurs! — послышался театральный шепот с койки. — Ah, mon Dieu, je meurs! O-o-o-o! Abdul, je t'implore…

Абдул пожал плечами, скосил глаза на иглу, снова пожал плечами и сплюнул на пол. Пегги осторожно прикрыла дверь. — Ему не лучше, — сообщила она, хотя это было ясно и без слов. Они пустились в обратный путь — их ждал Уоррен. Каюта дяди Жюля произвела на Моргана гнетущее впечатление. Трудно сказать почему: может, ночью все кажется мрачнее, чем есть на самом деле, или тоску навевал шторм посреди Атлантики… А может, просто сказывался послеобеденный упадок сил, который на борту корабля не рассеять без хорошей выпивки. Моргану совсем не понравились самодовольно ухмыляющиеся марионетки. Более того, на все это накладывалось еще дурное предчувствие предстоящей беды. Казалось бы, никаких разумных поводов для тревоги не было и быть не могло. Но, очутившись на другой палубе, на которой находилась каюта Уоррена, он не переставал испуганно озираться по сторонам.

Каюта располагалась в узком проходе, выходящем в главный коридор; всего в проходе было четыре двери, по две с каждой стороны. Каюта Уоррена была последней, рядом с дверью, ведущей на палубу «С». Рядом в темноте белела приоткрытая дверь. Морган постучал в нее условным стуком, и они вошли.

В каюте горела только лампочка над нижней койкой. На краешке ее сидел Уоррен. Вид у него был какой-то встревоженный.

— Что случилось? — прошипел Морган.

— Много чего, — ответил он. — Садитесь и сидите тихо, как мыши. По-моему, ждать придется долго, но откуда нам знать, что взбредет в голову нашему вору. Валвик пошел за содовой. Итак, мы все в сборе. — Кивком Уоррен указал на вентиляционное отверстие под потолком, выходящее в соседнюю каюту. — Если кто-то туда войдет, мы тут же услышим. И сцапаем голубчика на месте преступления! Кроме того, я загнал под дверь клин; даже если он попытается войти тихо, поднимется такой тарарам, словно включили сирену.

Уоррен замолчал, нервно потирая челюсть, и вперил напряженный взор в полумрак каюты. Свой тюрбан он успел размотать, но из-за марлевой повязки и пластыря волосы на его затылке торчали во все стороны, как у домового. Тусклая лампочка над койкой освещала половину его лица; было видно, как на его виске бьется жилка.

— Керт, да что же стряслось? — заволновалась Пегги.

— Провалиться мне, я боюсь! Перед обедом старина Валвик побеседовал с капитаном Уистлером…

— И что?

— Помните, вы изощрялись в выдумках о переодетых жуликах? Не знаю, может, вы гении… Словом, произошло невероятное. Мы оказались правы. На нашем корабле находится преступник, которого разыскивает полиция; да-да, я не шучу! Молодчик охотится за изумрудами Стэртона. Кроме того, он убийца.

У Моргана неприятно засосало под ложечкой, что только отчасти объяснялось качкой. Он спросил:

— Вы это серьезно или…

— Серьезнее некуда. И Уистлер тоже расстроился. Валвик все из него выудил, потому что капитан не знает, что делать. Старина Валвик рассказывал довольно путано, но вот что я понял. Уистлер сомневается: то ли держать новость в секрете, то ли сообщить всем пассажирам. Валвик посоветовал ему последнее — на флоте так заведено. Но Уистлер говорит, что у него респектабельный, почтенный корабль, семейный лайнер, а экипаж…

Морган присвистнул. Из темноты вышла Пегги и села на койку рядом с Уорреном.

— Ерунда! Я не верю ни единому слову, — упрямо заявила она. — Керт, кто он? Что полиции о нем известно?

— Вот в этом-то все и дело. Кажется, о нем ничего не известно, кроме того, что он путешествует под вымышленным именем. Помните, когда я был в радиорубке, капитан Уистлер ругал радиста? Так вот, скандал был как раз из-за этого. Он получил радиограмму. К счастью, Валвику хватило ума убедить Уистлера позволить ему переписать текст. Вот, взгляните. — И Уоррен вытащил из внутреннего кармана конверт, на задней стороне которого было корявым почерком нацарапано следующее:

— Об убийстве Макги я слыхом не слыхал, ведь оно произошло в Нью-Йорке, — продолжал Уоррен, — но немного знаю о деле Стелли, потому что вокруг него было много шума. Дело связано с посольством Великобритании. Кажется, этот Стелли — довольно известный английский ювелир и оценщик драгоценностей…

— Погодите! — перебил его Морган. — Вы имеете в виду того типа с Бонд-стрит, который изготавливает ожерелья для членов королевской фамилии и помещает фотографии своих изделий в газетах?

Уоррен проворчал:

— Возможно. Вроде бы в то время он находился в Вашингтоне, а жена английского посла попросила его починить или отреставрировать ее ожерелье. Подробностей я не знаю; об этом деле никто ничего не знает. Известно лишь следующее. Однажды вечером он вышел из здания британского посольства с ожерельем, а часа четыре спустя его нашли где-то в районе Коннектикут-авеню. Он сидел на обочине дороги, прислонившись спиной к уличному фонарю, с размозженным затылком. Он не умер, но до конца жизни останется парализованным идиотом и никогда не заговорит. Кажется, у нашего вора такое вошло в привычку. Он не убивает в строгом смысле слова; но бьет так ловко, что его жертвы хуже мертвых… Господи помилуй! — вскричал Уоррен, сжимая и разжимая кулаки. — Ведь и я сейчас мог бы быть бессловесным идиотом. Парень промахнулся только потому, что корабль качнуло!

Наступило молчание, особенно зловещее из-за скрипа переборок и грохота разъяренного океана.

— Знаете, Пегги, — задумчиво заметил Морган, — вам лучше выйти из игры, старушка. Дело нешуточное. Поднимайтесь в бар и подбейте нескольких доверчивых простаков на партию в бридж. Если наш мокрушник явится за остатком пленки, мы вам сообщим. А мы тем временем…

Девушка возмутилась:

— Ба! Меня вам не запугать. Веселая вы компания, нечего сказать! Может, начнем рассказывать истории о привидениях? Если вы боитесь этого парня…

— Да кто его боится? — закричал Уоррен. — Послушайте, детка. Мне необходимо уладить одно дельце. Когда я его схвачу…

Пегги подскочила на месте, заслышав стук в дверь; Уоррен насмешливо хмыкнул. В каюту боком протиснулся капитан Валвик, который нес под мышкой два больших сифона с содовой. Войдя, он с таинственным видом закрыл за собой дверь.

Следующие два, а может, и три часа показались Моргану бесконечными. Они коротали время за игрой в города. Капитан Валвик, в глазах которого плясали радостные огоньки, нисколько не тушевался; именно он настоял на том, чтобы выключить свет и приоткрыть дверь. Таким образом, в каюту проникал слабый свет от лампочки в коридоре. Для начала он налил друзьям по неимоверной порции виски, отчего все снова начали наслаждаться приключением; затем рассадил их причудливым кругом на полу. Посередине тускло мерцала бутылка, словно угасающий костер на привале. Вскоре Валвик снова наполнил стаканы.