Патрик Батлер защищает - Карр Джон Диксон. Страница 4

— Черт возьми, Джим, дело серьезное! Думаешь, что я тебя разыгрываю?

— Вовсе нет. Но ставлю десять против одного, — палец Джима остановился в двух дюймах от носа собеседника, — что тебя кто-то разыгрывает. Я часто подозревал, старик, что ты идеально подходишь на роль простака для мистификации из какого-нибудь триллера. И вот пожалуйста. Так оно и есть!

Шли минуты, Хью все глубже погружался в отчаяние. Стараясь не кричать, он от нетерпения слегка приплясывал на месте.

— Говорю тебе, дело серьезное! Взгляни на этого парня! Сунь в дверь голову и просто взгляни!

— Нет, спасибо, меня на это не купишь. Возможно, он принял рвотное, чтобы создать эффект отравления, — фыркнул Джим. — Слушай, когда ты повзрослеешь?

Тут в кабинете Хью кто-то вскрикнул.

Может быть, даже в тот самый момент, когда Джим Воган высказал свое саркастическое замечание. Крик все звучал и звучал, он летел по пустой холодной конторе, пробуждая в памяти темные ночные кошмары, завораживая слушателей чисто животной болью.

Партнеры посмотрели друг на друга. Их торопливый шепот в затуманенном коридоре, освещенном лишь светом, пробивавшимся из-под двух дверей, оборвался, как лопнувшая струна.

По-прежнему цепляясь за дверной косяк, Хью повернул голову и заглянул в свой кабинет. Затем вбежал туда на дрожащих ногах и споткнулся о вертящееся кресло перед письменным столом.

Теперь Абу Испахан как-то неуклюже стоял между кожаным диваном и невысокой медной каминной решеткой. Лицо его, на которое Хью не хотелось смотреть, отражалось в покосившемся зеркале над камином. Отражалось бы там частично и тело, если б он не держал в трясущихся руках развернутую газету.

Газетные листы упали. Тощая грудь визитера раздулась, ноги ударили в каминную решетку, он сам чуть не влетел в топку, успев в последний момент оттолкнуться руками. Когда он упал, отражение в зеркале исчезло.

— Потише, — предупредил Джим, стоявший рядом с Хью. Тот бросился мимо письменного стола к дивану.

— Потише, я тебе говорю!

Абу Испахан лежал лицом вниз между диваном и решеткой. Феска с головы свалилась, обнажив сморщенную лысину; рот, открытый от боли, стал похож на рот ребенка. В костлявой груди был длинный кинжал. Он вошел в тело сверху вниз, и рукоятка из слоновой кости торчала косо, как плохо забитый гвоздь.

Спина еще выгибалась, скрюченные пальцы тянулись к ножу, пиджак и жилет пропитала кровь, у лезвия ножа набухали кровавые пузырьки. Глаза упавшего были широко открыты от напряжения.

Хью Прентис уронил кейс на кожаный диван, сорвал перчатки, сунул их в карман пальто, через спинку дивана потянулся к трубке телефона, стоявшего на письменном столе.

— Джим… Может быть, врач сможет…

— Ты же видишь, не сможет.

Хью упал на колени рядом с содрогавшимся телом, пытаясь поднять Абу. Тот со слабыми стонами воспротивился ему, и Хью осторожно опустил его на пол. Почти все газетные листы упали в огонь, остался только один, зацепившись за угол решетки.

Внезапно и этот последний лист вспыхнул, поднялся, охваченный пламенем, и рассыпался ослепительно-желтыми искрами, ярко осветив лицо Хью. Тут Абу Испахан, медленно вращая глазами, узнал того, кто стоял перед ним на коленях. Окровавленной левой рукой он поймал и притянул к себе правую руку солиситора.

— Ваши перчатки, — отчетливо проговорил он и умер.

Глава 3

Наручные часы Хью Прентиса громко тикали, отсчитывая секунду за секундой. Огонь в камине, сожрав три подброшенных куска угля, сник. Хью поднялся на ноги.

— Бедняга… бедняга…

— Да.

— И одна странная вещь.

— Какая?

— Я вот о чем думаю. — Хью прижал пальцы к глазам. — В армии нас учили убивать мгновенно и бесшумно. О, я знаю, это не настоящая жизнь, она прошла, мы о ней забыли. Но вот отчего меня затошнило, когда я увидел это: кто-то плохо сделал свое дело и заставил несчастного мучиться перед кончиной. Понятно?

— Понятно. — Джим вдруг встрепенулся. — Да ведь старик Абу сам покончил с собой…

— Нет.

— Что?

— Нет, я тебе говорю.

Тут уже практичный Джим упал в кресло, нашаривая и расстегивая пуговицы жилетки. На его побледневшем лице отчетливо выступили веснушки. Потом он приподнялся.

— Но этот нож! — вскричал Джим, указывая на названный предмет и снова падая в кресло. — Нож-то твой… Мавританский кинжал, который старый мистер Как Его Там привез тебе из Марокко в подарок. Смотри, вон на столе ножны…

Ножны были изготовлены из прочной синей ткани с толстой картонной прокладкой внутри, семидюймовое лезвие кинжала с дымчатой рукояткой из слоновой кости сужалось к концу до одного дюйма. Хью кивнул, не оглядываясь:

— Вижу, Джим. Я всегда держал его в ножнах, чтобы никто случайно не порезался.

— Ну и дальше?

— Слушай же. Пока я был в кабинете, Абу никак не мог взять нож — я за ним очень внимательно наблюдал. И потом не мог. Выходя из кабинета, я автоматически взглянул на свой письменный стол. Там чего-то не хватало, что-то пропало. Только через несколько секунд, оглянувшись, я понял, что кинжала в ножнах нет.

— Ты точно уверен?

— Абсолютно. Рукоятка всегда видна под включенной лампой. Готов присягнуть — точно. Абу не мог взять нож, которого не было в ножнах. Значит, кто-то вошел раньше, схватил кинжал и убил его.

Джим круто развернулся.

— Стой, стой! — крикнул он. — Когда ты в последний раз видел кинжал в ножнах?

— Часа два назад.

— К тебе кто-нибудь заходил, кроме Элен и Абу?

— Никто.

— Допустим. Но кто-нибудь мог пробраться тайком, схватить кинжал и незаметно выскользнуть из кабинета.

— Не вижу такой возможности.

— Тогда о чем мы спорим, разрази меня гром?! — воскликнул Джим, предвидя для них обоих гораздо больше неприятностей, чем могло прийти в голову Хью, и стараясь загипнотизировать его взглядом. — Если ты на секундочку успокоишься, старичок, я тебе объясню кое-что. Оставив Абу одного, ты все время заглядывал в дверь и следил за ним?

— Да. Кроме того момента, когда ты заговорил у меня за спиной.

— Но я же подошел к своей собственной двери с другой стороны. Сообрази, удалось бы неведомому убийце незаметно для нас проскользнуть в кабинет?

— Разумеется, нет.

— Когда мы вбежали, был еще кто-нибудь в кабинете? Мог кто-нибудь где-нибудь спрятаться?

— Разумеется, нет. Тут негде прятаться.

Джим, считая, что выиграл спор, испустил долгий вздох.

— Вот именно, Хью. Мошенника никто не мог убить. По каким-то соображениям он покончил с собой…

Он умолк, уловив во взгляде приятеля неожиданно возникшую мысль. Красавчик Хью, внешность которого портили только жесткие складки от крыльев носа до кончиков губ, выглядел теперь по-другому. Серые глаза возбужденно сверкали, перебегая с топки камина на труп, потом на окна на южной стене.

Он быстро шагнул к окнам, осмотрел шпингалеты, вновь оглядел помещение и кивнул в подтверждение собственных мыслей.

— Кроме того, — сказал Хью, — зачем Абу Испахану кончать жизнь самоубийством, если он рвался мне что-то рассказать? Он был сильно испуган. Сказал, что опасается за своего брата, однако слово «брат» произнес неуверенно и с запинкой. Думаю, он за себя боялся. Могу поспорить…

Хью снова подошел к камину, сунул руку в узкое пространство между решеткой и топкой. Один газетный лист сгорел, свернувшись в черный ком, другие уцелели и лежали на кафельных плитках.

Помня, что па его правой руке еще не высохла кровь умиравшего человека, он схватил листы левой рукой и с содроганием перешагнул через труп Абу Испахана. Той же рукой развернул газету на диване и принялся лихорадочно листать страницы.

— И что же теперь пришло тебе в голову? — почти спокойно спросил Джим.

— Остается надеяться, что это было не на сгоревшей странице… Хочу посмотреть, что идет в кино и в театрах.

— Отлично. И главное — полезно. Именно сейчас нам требуется хорошее кино с кучей трупов, — хмыкнул Джим.