Комплекс хорошей девочки (ЛП) - Кеннеди Эль. Страница 13

Но ничего! кричит резкий голос в моей голове.

Верно. Здесь нет никаких "но". Я не хочу видеть член Купера Хартли. Точка, конец. Я имею в виду, почему я должна хотеть видеть член горячего плохого парня, с которым я разговаривала всю ночь? Это просто смешно.

Ну все, мне больше не холодно. Теперь я вся горю.

Мне нужно отвлечься. Срочно.

Когда на экране высвечивается номер моей мамы, я думаю о том, чтобы проигнорировать ее, потому что это определенно не то отвлечение, на которое я надеялась. Но прошлый опыт научил меня, что игнорирование только побуждает ее посылать все более требовательные сообщения. Затем она позвонит в ФБР, настаивая на том, что меня похитили ради выкупа.

— Привет, мам, — отвечаю я, надеясь, что она не слышит отсутствия энтузиазма в голосе.

— Маккензи, милая, привет.

Наступает долгая пауза, во время которой я не могу сказать, отвлекается ли она или ждет, что я что-то скажу. Ты позвонила мне, мама.

— В чем дело? — спрашиваю я, чтобы ускорить процесс.

— Я хотела проверить. Ты обещала позвонить после того, как устроитесь, но мы ничего от тебя не слышали.

Уф. Она всегда так делает. Превращает все в вину.

— Я звонила домой в прошлые выходные, но Стейси сказала, что тебя нет дома, или ты занята, или что-то в этом роде.

Я провожу больше времени, разговаривая по телефону с личным помощником моей матери, чем с кем-либо в семье.

— Да, ну, на данный момент у меня много дел. Историческое общество спонсирует новую выставку в Государственном доме, и мы уже планируем осенний праздничный сбор средств для детской больницы. И все же настойчивость — это все, Маккензи. Ты это знаешь. Тебе следовало позвонить еще раз позже в тот же день.

Конечно. У моей матери есть личный персонал, и она до сих пор не может перезвонить своему единственному ребенку, но, конечно, это моя вина. Ну что ж. Это то, с чем я научилась жить. Аннабет Кэбот просто не может ни в чем ошибаться. Я унаследовала эту черту характера, по крайней мере, когда дело доходит до бессмысленных споров о пончиках или еще о чем-то подобном. В них я всегда должна побеждать. Но, в отличие от моей мамы, я вполне способна признать, что совершила ошибку.

— Как дела в колледже? — спрашивает она. — Тебе нравятся преподаватели? Считаешь ли ты, что занятия сложные?

— Колледж отличный.

Ложь.

— Мои преподаватели такие интересные, и курс пока действительно захватывающий.

Ложь, ложь.

— Мне здесь нравится.

Ложь.

Но я ничего не выиграю, если скажу ей правду. Что половина профессоров, похоже, считает обучение первокурсников наказанием, а другая половина приходит только для того, чтобы вручить своим ассистентам флэшку со слайдами. Что мое время было бы лучше потратить где-нибудь в другом месте, но особенно на мой процветающий бизнес. Она не хочет этого слышать.

Правда в том, что мои родители никогда не интересовались тем, что я говорю, если только это не то, что они сами написали по сценарию и заставили меня прочитать. В случае моего отца сценарий дочери обычно декламируется во время публичных мероприятий и сопровождается фальшивыми, сияющими улыбками, направленными на его избирателей.

— Я хочу, чтобы ты приложила все усилия, Маккензи. Леди должна быть образованной.

Для видимости — это невысказанная часть. Не для каких-либо практических целей, а для того, чтобы леди могла вести беседы на коктейльных вечеринках.

— Не забудь также получать удовольствие. Колледж — это важнейшее время в жизни молодой женщины. Именно здесь ты познакомишься с людьми, которые сформируют твои связи на долгие годы вперед. Важно построить эти отношения сейчас.

Мама считает, что я должна пойти по ее стопам. Я должна стать прославленной домохозяйкой, которая заседает во всех нужных благотворительных советах и устраивает вечеринки, чтобы поддержать профессиональные стремления своего мужа. Я перестала пытаться спорить с ней, но это не та жизнь, которую я хочу, и в конце концов, надеюсь, я стану на другую дорожку, и им будет слишком поздно меня останавливать.

А пока я подыгрываю.

— Я знаю, мам.

— А как насчет твоей соседки по комнате? Как ее зовут?

— Бонни. Она из Джорджии.

— Как ее фамилия? Кто ее родители?

Вот то, к чему все всегда сводится. Кто они?

— Бошан. Они владеют автосалонами.

— О. — Еще одна долгая, разочарованная пауза. — Я полагаю, они в этом преуспели.

Это означает, что если они могут позволить себе поселить ее в одной комнате со мной в общежитии, они не должны быть бедными.

Я подавила вздох.

— Мне нужно идти, мам. У меня занятия через несколько минут, — вру я.

— Хорошо. Скоро поговорим, милая.

Я кладу трубку и выпускаю задержанный воздух. Мама иногда бывает очень много.

Она возлагала на меня большие надежды и проецировала себя на меня всю мою жизнь. Да, у нас есть сходство — наша внешность, нетерпимость, трудовая этика, которую она проявляет в своих благотворительных организациях, а я применяю к своему бизнесу и учебе. Но как бы мы ни были похожи, мы все равно два разных человека с совершенно разными приоритетами. Это концепция, которую она еще не поняла, что она не может слепить меня по своему образу и подобию.

— Привет, красотка. — Престон появляется с улыбкой, выглядит полностью исцеленным от своей баскетбольной травмы и несет небольшой букет розовых цветов, которые, как я подозреваю, пропали с клумбы где-то в кампусе.

— У тебя хорошее настроение, — поддразниваю я, когда он поднимает меня со скамейки и притягивает к себе.

Престон целует меня, заключая в свои объятия.

— Мне больше нравится видеть тебя теперь, когда ты здесь.

Его губы перемещаются к моей шее, где он нежно чмокает, прежде чем игриво прикусить мочку моего уха.

Я стараюсь не поднимать бровь, потому что обычно он избегает любых публичных проявлений. Большую часть времени мне везет, если он держит меня за руку. Но он никогда не был чрезмерно тактильным парнем, и это то, что я научилась принимать в нем. Во всяком случае, отсутствие выражения чувств на людях — это плюс, особенно когда мы рядом со своими семьями. В юном возрасте я поняла, что маскировка своих эмоций и подавление случайных приступов буйства были необходимыми инструментами выживания в нашем мире.

— Ты готова? — спрашивает он.

— Веди.

Сегодня прекрасный день, хотя и немного теплый, и Прес проводит для меня экскурсию по кампусу. Наша первая остановка, конечно же, — Кинкейд-холл, в котором находится бизнес-школа. Семья Престона — это наследие Гарнет, уходящее корнями в прошлое.

Прес переплетает свои пальцы с моими и снова выводит нас на улицу. Пока мы прогуливаемся по обсаженной деревьями дорожке к художественной школе, я любуюсь пейзажем. Кампус действительно прекрасен. Здания из красного кирпича. Огромная башня с часами над библиотекой. Раскинувшиеся зеленые лужайки и гигантские, величественные дубы. Возможно, я не в восторге от студенческой жизни, но, по крайней мере, на это приятно смотреть.

— Что ты пока думаешь о колледже?

С Престоном я могу быть честной, поэтому я вздыхаю.

— Мне безумно скучно.

Он хихикает.

— Я был таким же на первом курсе, помнишь? В течение первых двух лет, пока ты не сможешь начать курсы высшего уровня, это довольно утомительно.

— По крайней мере, у тебя есть цель. — Мы проходим мимо театрального факультета, где студенты на парковке рисуют что-то похожее на старомодную уличную декорацию. — Тебе нужен определенный уровень образования, чтобы работать в банке твоего отца. Есть ожидания и требования. Но у меня уже есть свой собственный бизнес. Я сама по себе, и мне не нужно получать ученую степень, чтобы кому-то что-то доказывать.

Улыбаясь, Прес сжимает мою руку.

— Это то, что я люблю в тебе, детка. Ты не ждешь разрешения. Ты не хотела ждать, пока вырастешь, чтобы стать предпринимателем.

— Видишь? — говорю я, сияя. — Ты понимаешь.