Согнутая петля - Карр Джон Диксон. Страница 32

Дальше было долгое препирательство со следователем, к которому присоединился красный и негодующий Барроуз, очень вовремя насевший на мистера Уэлкина. Но тот, вспотев от удовлетворения, быстро сдался. Он обратил на себя внимание! Он задал тон! Он дал понять, что борьбы не избежать, и все это почувствовали!

Он вызвал Молли, чтобы задать ей вопросы о душевном состоянии покойного. Он разговаривал с нею вежливо, но твердо решил добиться от нее нужного ему признания, и Молли очень нервничала. Пейдж начал понимать, к чему идет дело, когда следователь, вместо того чтобы допросить человека, первым нашедшего тело, вызвал Кеннета Марри. Вся история выползла на свет, и, благодаря мягкой искренности Марри, стало ясно, что покойный был обманщиком. Барроуз, все время вмешиваясь в процесс дознания, преуспел только в одном: он рассердил следователя.

Показания о том, как было найдено тело, дали Барроуз и Пейдж (последний с трудом узнавал собственный голос!). Потом был вызван свидетель-медик доктор Теофилус Кинг, который рассказал, что в ночь на среду, 29 июня, он направился в «Фарнли-Клоуз», куда его позвал детектив сержант Бертон.

Он провел предварительный осмотр и подтвердил, что человек мертв. На следующий день, когда тело отнесли в морг, он по распоряжению следователя провел посмертный осмотр и установил причину смерти.

Следователь: А теперь, доктор Кинг, опишите раны на горле покойного!

Доктор: У него было три неглубокие раны, начинающиеся на левой стороне горла и заканчивающиеся под правой челюстью, направленные чуть вверх.

Вопрос: Оружие прошло по горлу слева направо?

Ответ: Да, это так.

Вопрос: Могло ли оружие быть в руках человека, совершающего самоубийство?

Ответ: Да, если этот человек действовал правой рукой.

Вопрос: Покойный был правшой?

Ответ: Насколько мне известно, да.

Вопрос: Могли бы вы сказать, что покойный не мог нанести себе такие раны?

Ответ: Вовсе нет.

Вопрос: Если судить по характеру ран, доктор, каким оружием, по вашему мнению, их нанесли?

Ответ: Я бы сказал, зазубренным или неровным лезвием длиной в четыре-пять футов. Ткани сильно разорваны. Точнее сказать трудно.

Вопрос: Вы нам очень помогли, доктор. Сейчас я попрошу принести предмет, найденный в кустарнике футах в десяти от покойного. Это нож с лезвием, таким, как вы описали. Вы видели нож, о котором я говорю?

Ответ: Видел.

Вопрос: Как, по-вашему, можно ли ножом, о котором мы говорим, нанести раны, подобные тем, что вы видели на горле покойного?

Ответ: По-моему, можно.

Вопрос: И, наконец, доктор, я подхожу к моменту, к которому надо отнестись с большой осторожностью. Мистер Натаниэль Барроуз показал, что в момент падения покойный стоял на краю пруда, спиной к дому. Мистер Барроуз не мог сказать определенно, был ли покойный один, хотя я настаивал на ответе. Скажите, в том случае — я говорю, в том случае, — если покойный был один, мог ли он отбросить оружие на расстояние примерно десяти футов?

Ответ: Физически это вполне возможно.

Вопрос: Предположим, что он держал оружие в правой руке. Могло ли это оружие быть отброшенным влево?

Ответ: Я не могу взять на себя смелость утверждать, какие конвульсии были у умирающего человека. Могу только сказать, что теоретически это возможно.

После этого формального допроса история Эрнеста Уилбертсона Ноулза не вызывала сомнений. Ноулза знали все, всем были известны его симпатии и антипатии, его натура. За много десятилетий все убедились, что в нем нет ни грамма вероломства. Он рассказал, что видел из окна одинокого человека на песчаной полосе, и всем стало ясно, что об убийстве говорить не приходится.

Вопрос: Но вы уверены, что видели, как покойный кончает жизнь самоубийством?

Ответ: Боюсь, что так, сэр.

Вопрос: Тогда как вы объясните тот факт, что нож, который он держал в правой руке, был отброшен не вправо, а влево?

Ответ: Я не уверен, что смогу правильно описать жесты покойного джентльмена, сэр. Сначала думал, что смогу, но, рассудив, все-таки понял, что не уверен. Все произошло так быстро, что его жесты могли означать что угодно.

Вопрос: Фактически вы не видели, как он отбросил нож?

Ответ: Да, сэр, пожалуй, это так.

— Вот это да! — крикнул кто-то из зрителей.

Голос, донесшийся с галереи, напоминал голос Тони Уэллера. На самом деле это очнулся доктор Фелл, который на протяжении всего процесса, казалось, спал, тяжело дыша, а его красное лицо буквально плавилось от жары.

— Тишина в зале! — крикнул следователь.

Во время перекрестного допроса, проводимого Барроузом, как адвокатом вдовы, Ноулз сказал, что не может поклясться в том, что видел, как покойный бросил нож. Зрение у него, конечно, хорошее, но не настолько. А своей очевидной искренностью он снискал симпатии присяжных. Ноулз признался, что высказал только свои впечатления, он допускал, что мог ошибиться, чем весьма удовлетворил Барроуза.

Доводы полиции, которые зиждились на описании жестов покойного, неумолимо истощались. В этом жарком сарае, где карандаши бегали, как лапки пауков, практически было определено, что покойный был обманщиком. Все устремили взгляды на Патрика Гора, истинного наследника. Пристальные взгляды. Оценивающие взгляды. Неуверенные взгляды. Даже дружеские взгляды, оставившие его холодным и бесстрастным.

— Члены суда присяжных, — сказал следователь, — я попрошу вас выслушать еще одну свидетельницу, хотя с ее показаниями я незнаком. По просьбе мистера Барроуза и по ее личной просьбе свидетельница пришла сюда дать важные показания, которые, я верю, помогут вам в вашей нелегкой работе. Итак, я вызываю мисс Маделин Дейн.

Пейдж выпрямился.

В зале возникло озадаченное шевеление: репортеры не остались равнодушными к неотразимой красоте Маделин. Пейдж понятия не имел, о чем она собирается говорить, но это его беспокоило. Зрители расступились, дав ей пройти к свидетельскому месту, где следователь протянул ей Библию, и она нервным, но твердым голосом принесла присягу. Словно в знак какого-то символического траура, она надела темно-синее платье с темно-синей шляпкой под цвет ее глаз. Атмосфера в зале суда начала разряжаться. Даже твердокаменные и самоуверенные члены суда присяжных немного расслабились. Они, конечно, не просияли при ее появлении, но Пейдж чувствовал, что до этого недалеко. Даже следователь стал взволнованно-предупредительным. Маделин, любимица всего мужского населения, обрела новых поклонников. Все собравшиеся устремили на красавицу восхищенные взгляды.

— Я снова должен настаивать на тишине! — сказал следователь. — Пожалуйста, назовите ваше имя.

— Маделин Элспет Дейн.

— Ваш возраст?

— Т-тридцать пять.

— Ваш адрес, мисс Дейн?

— "Монплезир", близ Фреттендена.

— Итак, мисс Дейн, — деловито, но мягко сказал следователь, — вы, полагаю, хотели дать показания, касающиеся покойного? Что же это за показания?

— Да, я должна вам рассказать кое-что. Только не знаю, с чего начать.

— Вероятно, я могу помочь мисс Дейн, — с обезоруживающим достоинством произнес Барроуз. — Мисс Дейн, это…

— Мистер Барроуз, — огрызнулся следователь, потеряв контроль над собой, — вы постоянно прерываете процесс, проявляя тем самым неуважение и к своим правам, и к моим. Я этого не потерплю. Вы имеете право допрашивать свидетельницу после меня, и только после меня! А пока вы или будете молчать, или покинете суд. Уф-ф! Гм-гм. Итак, мисс Дейн?

— Пожалуйста, не ссорьтесь.

— Мы не ссоримся, мадам. Я требую должного уважения к суду, собравшемуся для того, чтобы определить, как покойный встретил свою смерть, уважения, которого — что бы об этом ни говорилось в различных источниках, — он окинул взглядом репортеров, — я твердо намерен добиваться. Итак, мисс Дейн?

— Это касается сэра Джона Фарнли, — серьезно произнесла Маделин, — и того, был он или не был сэром Джоном Фарнли. Я могу объяснить, почему он так хотел принять истца и его адвоката, и почему он не выгнал их из дома; и почему он так настаивал на снятии отпечатков пальцев — ах, да многое, что может вам помочь установить причину его смерти!