Чудо в аббатстве - Карр Филиппа. Страница 35

— Но теперь нет Аббатства, у короля новая жена, и Кейт сказала, что теперь он обратил внимание на некую девицу по имени Кэтрин Говард.

— Будем молиться, Дамаск, чтобы этот брак был удачным, потому что ты сама видела, какие несчастья могут принести народу браки монарха.

— Разрыв с папой римским. Без сомнения, это самое важное событие из всех, что случилось в этой стране.

— Я тоже так думаю, дитя мое. И это имеет далеко идущие последствия и в будущем, без сомнения, принесет много бед. Но когда ты говоришь мне о воспитании ребенка Кезаи в нашей семье, мне интересно знать, когда ты заведешь своих собственных.

— Отец, ты так сильно хочешь, чтобы я вышла замуж?

— Мне доставит большую радость, Дамаск, прежде чем я умру, увидеть тебя рядом с хорошим мужем, которому я могу доверять, который станет заботиться о тебе и которому ты подаришь детей. Мне хотелось иметь много детей, но у меня только одна дочь. Ты для меня драгоценнее всего мира. Ты знаешь это. Но почему бы мне не увидеть мой дом, полный внуков, которых ты принесешь мне и которые станут отрадой моей старости, Дамаск?

— Я чувствую, что без промедления должна выйти замуж, чтобы доставить тебе удовольствие.

— Поскольку мое желание увидеть тебя счастливой превосходит желание иметь внуков, вопрос так не стоит. Я очень хочу видеть тебя замужем, но, чтобы я был удовлетворен, ты должна быть счастливой женой и матерью.

Я ласково сжала его руку. Я уверена, что если бы в этот момент Руперт попросил меня выйти за него замуж, я бы согласилась, потому что больше всего на свете хотела доставить удовольствие моему дорогому доброму отцу.

Служанка принесла мне записку, в которой матушка Солтер просила к ней прийти.

Когда я появилась, старуха, как обычно, сидела на своем месте у очага, Рекин лежал у ее ног, покрытый сажей котел кипел над огнем.

Матушка Солтер поднялась и направилась к винтовой лестнице. Я пошла за ней. На кровати под простыней лежало тело. На простыне ветка розмарина. Я ахнула, старуха кивнула в ответ.

— Все было так, как я и предсказывала, — тихо сказала она.

— О, бедная моя Кезая! — Голос мой дрожал, старуха положила руку мне на плечо. Пальцы ее были костлявые, ногти, как когти.

Я спросила:

— А ребенок?

Она стала спускаться вниз. В углу комнаты стояла кроватка, которую я не заметила, когда вошла. В ней лежал ребенок. Я удивленно уставилась на малыша. Матушка Солтер тихонько подтолкнула меня к кроватке.

— Возьми ее на руки, — сказала она. — Она твоя.

— Девочка, — прошептала я.

— А разве я не говорила?

Я взяла ребенка на руки. Она была незапеленатая, только завернутая в шаль. Личико было розовое, сморщенное; ее беспомощность наполнила меня жалостью и любовью.

Старуха забрала от меня девочку.

— Не сейчас, — сказала она. — Не сейчас. Я буду воспитывать ее. Когда придет время, она будет твоя. — Она положила ребенка в кроватку и повернулась ко мне. Ее ногти впились в мою руку:

— Не забудь о своем обещании.

Я покачала головой. Потом вдруг почувствовала, что плачу. Я не знала, о ком я плачу, — то ли о Кезае, чья жизнь закончилась, то ли о ребенке, чья жизнь только начиналась.

— Она ведь была еще молодой, — сказала я.

— Ее время пришло.

— Но так быстро.

— Она прожила хорошую жизнь. Но любила шалости. Она не могла отказать мужчине. Так и должно было случиться. Мужчины являлись для нее смыслом существования. В ее судьбе записано, что они принесут ей смерть.

— Этот человек… отец ее ребенка… я ненавидела его.

— Да, добрая моя госпожа, — сказала старуха, — но как мы можем знать, кто наши отцы?

— Я знаю, кто мой отец! — ответила я.

— Ах, да, ты, а кто еще? Кезая и не ведала, кто ее отец и ее мать тоже. Моя дочка была такая же, как Кезая. Видишь ли, они обе не могли отказать мужчинам, обе умерли при родах. Ты добрая госпожа и такой же воспитаешь Хани. — Старуха Солтер стиснула мою руку. — Ты должна, правда? Ты не посмеешь сделать иначе? Помни, ты дала слово. И если ты не сдержишь его, моя маленькая славная госпожа, тебя будет преследовать всю жизнь проклятие Кезаи и, что еще хуже, матушки Солтер.

— У меня и в мыслях нет не сдержать обещания. Я исполню его. Я хочу, чтобы ребенок был со мной. Отец сказал, что я могу ее воспитывать как своего ребенка.

— И ты должна захотеть. Но не сейчас… Она еще маленькая и останется со мной, но придет время и я отдам ее тебе.

Старуха принесла ветку розмарина, которую сунула мне в руку.

— Помни, — сказала она.

Я покинула лачугу ведьмы, горюя о Кезае, вспоминая многочисленные происшествия моего детства, и в то же время думая о малышке, как буду счастлива, когда у меня будет ребенок, о котором буду заботиться. Я очень хотела иметь собственных детей. Я подумала, может быть, отец прав, говоря, что я должна выйти замуж.