Одна ночь в Санта-Монике (СИ) - Дарк Нико. Страница 19

В то утро Аарон действительно просыпается раньше всех, скорее всего он уже потренировался, принял душ и выпил коктейль и теперь варит кофе или делает завтрак. Это я пойму потом, когда увижу его в полотенце, обернутом вокруг талии. Это даже лучше вида из окна, настолько он сексуален со своими цветными тату, которые я все еще до конца не изучила. Он моя личная рок-звезда, хотя он сто лет не поет в группе, не играет на гитаре и даже не подпевает песням, когда те играют по радио. Но я его вижу таким — счастливым красавцем на сцене, который зажигает толпу. От этого образа и от осознания, что он теперь часть моей жизни, меня всегда бросает в дрожь.

Аарон бродит по кухне в таком прикиде, мы с Оуэном (две засони) спим в обнимку, пока нас не будит будильник, в это время кто-то приближается к дому, чтобы разрушить эту идиллию.

Звонок в дверь раздается, когда Аарон разбивает первое яйцо. Он немедленно выключает плиту, настороженно подходит к домофону. На экране трое мужчин, одного он узнает сразу же. Потом Аарон будет сожалеть, что вовсе открыл дверь, но так нужно было, он не может поступить иначе. Он нажимает кнопку, трое входят во двор, большими шагами идут по дорожке, Аарон уже готов открыть дверь. Как только первый поднимается на крыльцо, Аарон распахивает дверь, и через доли секунд кулак прилетает в лицо. Он даже не попытается увернуться, хотя одному против троих ему не раз приходилось драться, и несколько раз он даже выходил победителем, и в этой схватке с тремя опытными полицейскими он мог хотя бы нанести им урон или просто потрепать нервы. Вместо этого он принял удар, отчего чуть не упал, попятился назад, ударился об стену и задел столик, на котором стояла ваза для ключей. Стол пошатнулся, но устоял, а ваза нет.

— Где она? — выкрикнул тот, кто нанес удар Аарону.

Мы с Оуэном уже не спали, я осматривала его синяки на ребрах, а он говорил, что ему совсем не больно, хотя даже повернуться с бока на бок было непростой задачей, он кривил лицо, но снова и снова говорил, что это совсем не больно. Услышав, как разбилась ваза и чьи-то голоса, мы мгновенно вскакиваем. Оуэн с усилием, но довольно быстро натягивает боксеры, а я ищу свою одежду, но она осталась внизу, на диване, где вчера мы втроем предавались жаркому сексу. И пока я соображаю, что лучше надеть хоть что-нибудь, в комнату врываются трое. Я только и могу, что схватить простыню и прикрыться ею. Секунду мы просто все смотрим друг на друга — мы на троих агентов, они на нас.

— Грегори! — на вторую секунду этого цирка я узнаю брата в этой троице. После этих слов, коллегам брата становится неловко из-за всего этого, и они выходят из комнаты

— Я думал, они тебе здесь насильно держат, избивают, пытают и принуждают. А ты добровольно. Еще и с двумя… — устало произносит он, и одной рукой хватается за лоб, будто пытается прикрыть глаза, не смотреть на нас, на меня раздетую. Потом он проводит рукой по волосам. — Оденься и уходим отсюда, я жду внизу.

Я хочу крикнуть, что никуда с ним не пойду, но он так быстро разворачивается и уходит, а идти за ним в таком виде неразумно. Чтобы продолжить спор, хотя и спором этого не назвать, мне следует одеться. Одежды Оуэна здесь тоже нет, он идет к шкафу достает две футболки, одну протягивает мне. Я беру обе, сначала помогаю ему, потом одеваюсь сама. Шорты он не предлагает. Я заставляю его сесть на кровать, спмп встаю перед ним на колени и одеваю его. Наши взгляды встречаются, и я вижу в глазах Оуэна столько сожаления и боли. Теперь ему действительно больно. Мы идем вниз.

Грегори в центре гостинной, двое его коллег уже покинули дом, когда поняли, что подкрепления не требуется, и здесь разворачивается не криминальный боевик, а семейная драма. Лицо у него мрачное, на меня он не смотрит. Аарон стоит у стены, у него разбита губа.

— Как ты нашел меня? — спрашиваю я у всех троих, потому что уверена, что Оуэн и Аарон в курсе, но никто не дает ответа, никто даже не собирается признаваться.

— Сними это! — рычит Грегори и подходит ближе, тянет за рукав футболки, в его глазах столько злости. — Вернись в спальню, надень свою одежду и уходим!

— У меня наверху нет ничего. И я с тобой никуда не пойду, — я пытаюсь встать за Оуэна, если брат попытается забрать меня силой.

— Тогда собери вот это и переоденься. Живо! — он показывает на вещи которые валяются повсюду — мой лифчик и шорты на полу, трусики на подлокотнике дивана.

— Я с тобой никуда не пойду! — выкрикиваю я и даже не собираюсь притрагиваться к вещам.

— Да, ты хоть знаешь кто они такие? Аарон Томпсон — неудавшаяся рок-звезда, аморальный и беспринципный тип, с которым даже в одном вагоне метро ездить опасно. Бывший наркоман! — на этих словах он как-то нервно сжимает кулаки, будто хочет ударить его еще раз.

— Он уже давно завязал, он чист, — я все еще пытаюсь спорить с братом, но в голосе больше нет прежней силы.

— Бывших наркоманов не бывает, запомни. Это я тебе как специальный агент Управления по борьбе с наркотиками говорю. — Грегори тычет указательным пальцем в лицо, потом переводит кончик пальца на Аарона, и мой взгляд следует за ним. Я вижу как моя рок-звезда гаснет на глазах, в глазах боль. — А второй твой дружок — Оуэн Грей — насильник и извращенец, ты знаешь, что он проходил по делу об изнасиловании как главный подозреваемый? Как тебя вообще угораздило с таким отбросами общества связаться, они преступники. Скажи мне, Оливия, он тебя тоже принуждал.

— Никогда, — говорю я и с испугом смотрю на Оуэна, мог ли он на самом деле совершить насилие над девушкой? Хорошо, что они были со мной достаточно откровенны, и я много знаю об их прошлом. По крайней мере, слова брата не становятся сюрпризом. Но изначилование… Оуэн был мастером в БДСМ-сообществе, мог ли он перейти грань? Меня пугает эта мысль, и я гоню ее прочь. Подозреваемый не значит виновный в преступлении, поэтому я должна узнать правду из уст Аарона, он должен сам мне все рассказать. И он не солжет, в этом я точно уверена. Они никогда не лгут, тотальная честность, порой обжигающая и оголяющая все самые темные уголки души, такой уровень откровенность, который не встретишь в обычных отношениях.

— Это правда, — мрачно говорит Оуэн, и я не совсем понимаю, отвечает он на мой внутренний вопрос или подтверждает, что никогда меня не принуждал. Я молюсь, чтобы это было второе.

— И ты, Оливия, как ты могла с двумя? Это аморально, — звучит, как пощечина, слова Грегори больно бьют наотмашь и ранят сразу троих.

«Разве это не мое дело, с кем спать? Когда мужчина спит с большим количеством женщин, его называют дамским угодником или ловеласом. Женщина с большим количеством партнеров превращается в шлюху. Что за несправедливость?» — мысленно отвечаю я, но сказать вслух не решаюсь.

— Это тебя не касается, я с тобой никуда не пойду. Я теперь с ними, — я беру Оуэна за руку и смотрю мимо брата на Аарона, замечаю, как уголки губ моей рок-звезды дрогнули в мимолетной улыбке. Оуэн забирает свою руку и кладет на спину, на ту секунду, когда его горячую ладонь и мою кожу разделяет тонкий хлопок футболки, я ощущаю тепло, которое впоследствии еще долго буду вспоминать. И еще до того, как он скажет что-то я понимаю, что это конец. Его рука подталкивает меня к брату, вместо того, чтобы прижать к себе.

— Оливия, тебе нужно пойти с братом.

По спине пробегает холодок.

— Нет, я не пойду! — я оглядываюсь на него, в его зеленых глазах застыли льдинки. Его слова обдают холодом, гонят меня прочь, причиняют боль больше, чем все, что было этого.

— Уходи с братом! — грозно говорит он, а потом тише. — Прямо сейчас.

Я не совсем соображаю, отступаю назад, голова кружится я спотыкаюсь. Грегори поспевает навстречу, помогает устоять на ногах, когда я почти падаю на пол. Аарон тоже делает навстречу два шага, он всегда первым бежит меня спасать, но в этот раз не успевает. Наши взгляды на секунду встречаются, но потом он переводит взгляд на Оуэна. Грегори уводит меня прямо в одной футболке, Аарон и Оуэн стоят не шелохнувшись.