Голос призрака - Карр Филиппа. Страница 26

«Не может быть, — подумала я, — что Софи серьезно подумывает о покупке Эндерби».

На обратном пути в Эверсли Софи была очень задумчива. Конечно, говорила я себе, она не думает об этом серьезно. Есть что-то увлекательное в осмотре домов, прилаживая их к своим вкусам; кроме того, я помнила, что Софи только что пережила. Должно быть, она очень взволнована тем, что удалось спастись и появилась возможность обрести в другой стране свой дом.

Мама с Диконом ждали нас.

— Я надеялась, — сказала она, — что вы вернетесь до того, как стемнеет.

Как дела?

— Там были Тренты с ключом: бабушка и обе внучки.

— И что ты думаешь об Эндерби, Софи? Софи всплеснула руками и полузакрыла глаза.

— Я нашла его очень… интересным.

— О да, отлично. Никто не мог бы отрицать этого, однако… в качестве жилья.

Софи посмотрела на Жанну, которая сказала:

— Мадемуазель Софи хочет завтра снова осмотреть его.

— Значит, — заключила матушка, — ты не отказалась от этой идеи окончательно?

Софи выразительно покачала головой.

— Итак, вы идете завтра, — продолжала мама. — Ты пойдешь с ними, Клодина?

— В этом нет необходимости, — заметила Софи. — Дорогу мы теперь знаем, и ключ у нас есть.

— Я бы пошла… если только вы не хотите отправиться одна, тетя Софи.

Она улыбнулась мне:

— Хорошо, пойдем вместе… Но не пытайся отговорить меня.

— Мне бы и в голову не пришло это. Но вы не можете серьезно…

Софи повернулась к Дикону.

— Я бы хотела поговорить с вами насчет получения денег.

— Завтра рано утром я еду в Лондон, — ответил Дикон, — может быть, мы могли бы поговорить прямо сейчас.

— Я пройду в вашу комнату.

— Встретимся позднее, Лотти, — сказал он. — Не забудь, мы уезжаем завтра на рассвете…

Мама кивнула, и Дикон с Софи вышли, сопровождаемые Жанной.

Матушка с удивлением посмотрела на меня:

— Не думает же она покупать этот дом!

— Кажется, она склонилась к мысли приобрести его. Это восхитительное место. В общем-то, чем-то она подходит ему.

— Да. Я понимаю, что ты имеешь в виду. Надеюсь, она не приобретет его и не будет жить там, подобно отшельнику.

— Она могла бы купить его?

— Думаю, и не только его Дикон видел драгоценности, которые они привезли с собой Право, они потрясающи. Граф был очень богатым человеком, одним из самых богатых во Франции, и, полагаю, его первая жена увеличила благосостояние семьи Как говорит Дикон, драгоценности эти не имеют цены и продать их не составит никакого труда. Конечно, иные беженцы стараются продать все, что им удалось вывезти, но вряд ли кто-нибудь из них обладает такой же коллекцией драгоценностей, какую привезла с собой Софи Жанна долгое время прятала их Она предусмотрительная женщина, кроме того, ее поездки в город и разговоры с людьми, должно быть, дали ей более ясное представление о происходящем, чем оно было у живущих в Шато. Софи вполне могла бы купить дом и жить там, финансово не завися от нас Она очень рада такой возможности, ведь, несмотря на то, что ей здесь оказан очень хороший прием, ей хочется жить самостоятельно, и я ее понимаю. Она не хочет зависеть от щедрости Дикона. Дикон говорит, что продажа Эндерби — чуть ли не единственная торговая сделка такой величины где-либо в стране. Он так долго пустует, и у него плохая репутация. Конечно, там пришлось бы очень много поработать, но, тем не менее, это выгодная покупка. Полагаю, в доме осталась кое-какая мебель Некоторые из предметов так велики, что их было бы трудно перевезти, разве что по частям. Не знаю, правда ли, но думаю, некоторые вещи находятся там с тех пор, как построен дом.

— Представь Софи и Жанну одних в этом доме Они бы наняли слуг, хотя., и, возможно, у них останавливались бы гости.

— Какие гости? Ты можешь представить Софи, устраивающую у себя приемы? О, Клодина, надеюсь, она не купит его. Мне никогда не нравился этот дом Мне хотелось бы, чтобы он разрушился., крыша и стены рухнули, птицы вили там гнезда, а крысы и мыши довершили бы разрушение.

— О, maman, как ты можешь выносить ему такой приговор, все-таки это дом. Да, в нем живут привидения и там я никогда не была бы счастлива, но приговаривать его к разрушению… это как осуждение человека.

— О чем ты толкуешь?

— Мы обе, наверное, говорим много чепухи… Как долго вы пробудете в Лондоне?

— Насколько Дикона задержит работа.

— Его работа… в банке?

— Да, иногда и в банке.

— То, что необходимо сделать в связи со смертью королевы Франции?

— Такие события затрагивают финансы. Значительные суммы.

— И Дикон вовлечен… я подозреваю, во многие дела.

— Дикон… — сказала она, коротко рассмеявшись, — он запустил руки во многие пироги.

— Секретные пироги… секретные даже для тебя, мама?

— Раз они секретные, он не мог бы рассказать даже мне, так ведь? И я не вправе была бы просить его об этом.

— Все это так таинственно! Я знаю, что Дикон — крупный землевладелец и банкир и в какой-то мере связан с политикой, а больше нам знать не дано. Но когда думаешь о том, каким образом он увез тебя из Франции… да, у него там, должно быть, много связей.

Она улыбнулась.

— Мне следует благодарить Бога, Клодина. Если бы это было не так, меня бы сейчас здесь не было.

Я обняла ее.

— И я благодарю Бога, дорогая мамочка. Не могу даже подумать об этом. Мир без тебя! Всегда оставайся здесь!

— Все, что я могу дать тебе, — это быть всегда здесь, любимая.

Я разжала объятия; ее улыбающиеся губы дрожали.

Она сказала:

Так что, Клодина, давай скажем «спасибо» за то, что есть, и не будем влезать в дела, которые не предназначены для наших голов. Теперь я должна идти. Я хочу убедиться, что укладывают именно те вещи, которые нам потребуются.

— Я могу помочь?

Она покачала головой.

Оставшись одна, я вышла в парк. Всякий раз, когда я думала о том, как близка к смерти была моя мать, душевное волнение и ужас переполняли меня и я чувствовала необходимость побыть одной, чтобы успокоиться и удостовериться, что все прошло. Все закончилось, говорила я тогда себе. С ней все в порядке. Мы больше никогда не позволим ей рисковать жизнью. Дикон никогда не допустит этого. Я была благодарна Дикону, моему могущественному отчиму, его любовь к ней была постоянной и сильной; он всегда будет заботиться о ней, и, так как никому не взять над ним верх, она будет в безопасности, пока находится под его защитой.

Влажный ноябрьский воздух холодил щеки. Было темно. Мне захотелось, чтобы дни поскорее стали длиннее, но эта пора наступит только после Рождества. Мои мысли вернулись к Эндерби, этому странному дому и услышанным мною голосам. Что же это значит? Кто-то скажет, что послышались голоса мне просто потому, что Эндерби был именно таким домом, где это можно было ожидать. Я знала о своей бабушке Сепфоре, которая именно в этом доме полюбила графа, и почти наверняка здесь была зачата моя мама. Этот дом имел большое значение в истории нашей семьи и, возможно, поэтому оказывал на меня такое воздействие. Моя бабушка влюбилась, разорвала свои брачные обязательства и сделала первые шаги навстречу насильственной смерти на площади французского города — и все это началось в Эндерби.

Но голоса? Я слышала их дважды. Звучали ли они лишь в моей голове? Та девочка сказала, что ничего не слышит. Однако она казалась немного рассеянной, а смех звучал негромко. Надеюсь, Софи решит не в пользу этого дома и найдет где-нибудь другой. Тогда я никогда больше не подойду к нему.

Пришла пора возвращаться домой. Скоро надо будет переодеваться к обеду. Интересно, Софи присоединится к нам? Пожалуй, она придет, так как захочет поговорить о доме. С другой стороны, она может предпочесть разговор о нем наедине с Жанной. Возможно, утром она изменит свое мнение. Будет ли Эндерби в утреннем свете выглядеть хоть немного менее зловещим? Не всегда одни и те же дома производят на разных людей одинаковое впечатление, как это происходит и с самими людьми. То, что кажется красивым для одних, не обязательно нравится другим; то же самое относится и ко злу: то, что может у одних вызывать желание избежать его, для других неотразимо притягательно.