Изменница - Карр Филиппа. Страница 24

— Не жалей ни о чем. Ты любила, ты жила.

— Нет, всю оставшуюся жизнь меня будут мучить сожаления.

— Когда ты собираешься ехать? — удрученно спросил Жерар.

— Еще до конца недели.

Он склонил голову, потом схватил мои руки и стал целовать их:

— Сепфора, если бы ты только передумала!

— Ты хочешь сказать, что будешь ждать меня? Жерар кивнул.

— Но ты еще не уехала, и у меня есть еще время, чтобы уговорить тебя. Я покачала головой.

— Я знаю, что проявила слабость, была безнравственной, но есть вещи, через которые даже я не могу переступить.

Я не думаю, что Жерар поверил мне. Все это время я была столь страстная и пылкая, что он уверился, придет время, и я пожертвую всем для него.

Я знала, что этого не случится. Несмотря ни на что я должна вернуться к Жан-Луи.

— Я решила, что перед отъездом следует предостеречь дядю Карла. Я не упоминала Джесси о своем предстоящем возвращении домой потому, что хотела сначала поговорить с дядей. Я пришла к нему после обеда, рассчитывая поговорить с ним наедине.

Дядя Карл обрадовался, увидев меня. В его глазах таился веселый огонек, причину которого я не понимала. Меня поражало, что дядя живет только прошлым и упорно отождествляет меня с давно умершей Карлоттой, которая когда-то произвела на него столь неизгладимое впечатление.

К сожалению, события в доме дяди Карла почти не трогали меня. Здесь я впервые встретила Жерара и увлеклась им. Лишь сейчас я задумалась о происходящем, да и то только потому, что собралась уезжать.

«Крик о помощи», как выразилась Сабрина, и, наверное, она была права. Правда, дядя Карл не просил о помощи, хотя, уверена, он прекрасно осознавал опасность своего положения. Он выглядел, скорее, как сторонний наблюдатель, с восторгом изучающий особенности человеческой природы, являясь в то же время одним из основных действующих лиц в разворачивавшейся драме. Иногда мне казалось, что дядя слишком стар, чтобы волноваться о происходящем.

Все происходящее с момента моего появления в Эверсли-корте выглядело странным.

Тем не менее, я решила поговорить с дядей Карлом и предупредить о возможной опасности.

Разговор я начала с письма моей матери.

— Дела моего мужа вовсе не так хороши, как я думала. Сперва казалось, что единственное несчастье — сломанная нога, и мы считали, что вскоре он поправится. Но, видимо, возникли осложнения, поэтому мне необходимо вернуться.

Дядя кивнул:

— Значит, ты покидаешь нас. Очень жаль.

— Я еще приеду, возможно, с Жан-Луи, матушкой или Сабриной.

— Это было бы замечательно. Уверен, тебе здесь понравилось.

— О да, да, Старик улыбался, но что скрывалось за этой улыбкой?

— Вынужден согласиться с твоим решением, Карлотта.

Я внимательно взглянула на него и сказала:

— Я — Сепфора.

— Конечно, это все моя память. Я живу далеким прошлым. Ведь я называю тебя этим именем не впервые? Думаю, это потому, что ты стала походить на нее. Я давно замечаю это сходство.

— Дядя Карл, мне надо поговорить с вами о том, что может вам и не понравиться. Но вы поймите, я думаю только о вашем благополучии.

— Милое дитя, — произнес он, — ты была так добра ко мне, заботилась о моем благополучии. Ты могла столкнуться с серьезными неприятностями, выполняя мою просьбу. Мне кажется, твой французский джентльмен очарователен, бесподобен. — Яркие глаза дядюшки испытующе взглянули на меня. — Ведь так?

Я чувствовала, как кровь приливает к щекам, и подумала: «Он знает. Но как он узнал? Неужели Джесси шпионила за мной? Неужели они обсуждали меня?»

— С его стороны было очень любезно отвезти меня в город и помочь с завещанием, — быстро сказала я. — Это как раз то, о чем я и хотела с вами поговорить, дядя Карл.

— Все уже благополучно сделано. Я выполнил свой долг. Эверсли останется тебе и твоим наследникам. Думаю, духи предков одобряют это. Карл был старым греховодником, говорят они, но под конец все осознал. Теперь духи могут вернуться в свои могилы и спать спокойно. Я представлю им полный отчет, оказавшись на том свете.

Он продолжал улыбаться мне все с той же веселостью, и я решительно продолжила:

— Дядя Карл, я должна кое-что сказать вам. Было крайне неосторожно подписывать что-то еще, вроде той бумаги.

Старик кивнул, и я продолжила:

— Вы же понимаете, если человек надеется что-то унаследовать, он может приложить все усилия, чтобы поскорее овладеть имуществом.

Дядя Карл рассмеялся высоким, скрипучим смехом, хитро посмотрел на меня, и я в очередной раз подумала о том, что он, наверное, в курсе всего происходящего, а вся забывчивость и напускная старческая немощь, которые он порой выказывал, — лишь неотъемлемая часть той роли, которую он играет.

— Ты имеешь в виду Джесси? — спросил он.

— Это огромное искушение для человека, у которого нет состояния и который беспокоится о будущем.

— Джесс всегда сумеет пристроиться.

— Не сомневаюсь, но вряд ли у нее будут такие возможности, как здесь. Я буду предельно откровенна, дядя Карл.

— О, меня всегда пугает, когда люди собираются говорить предельно откровенно. Я никогда не встречал человека, который был бы полностью откровенен. Небольшая доля правды — да, но абсолютная откровенность..

— Я надеюсь, вы не обидитесь, но я буду беспокоиться, зная о вашем положении.

— Все в порядке. Завещание у старого Розена.

— Джесси об этом не знает.

— Бедная Джесс, какой удар для нее!

— Она считает, что та бумага, которую вы подписали, дает ей право наследования вашего имущества. Не слишком-то мудро с вашей стороны, дядя Карл.

— Нет, — согласился он, — но вся моя жизнь соткана из не слишком-то мудрых поступков.

— Видите ли…

Старик посмотрел на меня одобряюще:

— Скажи точнее, что ты имеешь в виду, моя дорогая.

— Очень хорошо. Я беспокоюсь о вас. Я не могу спокойно вернуться домой, думая, что вы можете оказаться жертвой…

— Преступления?

— Несчастного случая, — смягчила я. — Дядя Карл, Джесси должна узнать о том, что вы подписали завещание и что…

— И что она мало выгадает с моей смертью, — закончил он.

Кажется, дядя Карл читал мои мысли. Я подумала, что он играет свою роль так же хорошо, как и все остальные.

— Да, — подтвердила я, — да. Он кивнул:

— Ты хорошая девочка, и я рад, что когда-нибудь все это станет твоим. Ты распорядишься всем правильно, и твои дети будут управлять этим имением в соответствии с желанием предков, которые наблюдают за нами с небес или из ада, что мне кажется более вероятным для большинства из них.

— Вы все шутите, дядя Карл.

— Жизнь — неплохая штука. Она вроде спектакля. Жизнь — это игра, а люди в ней актеры, так ведь? Вот о чем я частенько задумываюсь. Мне нравится играть. Я хотел бы стать актером. В нашем роду не было актеров. Нашим предкам уж точно не понравилось бы. Поэтому только и остается, что сидеть в ложе и смотреть на происходящее. Мне всегда нравилось это, Карлотта, прошу прощения, Сепфора. Я всегда любил наблюдать за людьми, как они собираются действовать, какую роль они хотят сыграть.

— То есть, дядя Карл, вы сами создаете ситуацию и смотрите, кто и как из нее выпутывается?

— Нет, нет, не так. События идут своим чередом, а я наблюдаю. Мне, конечно, нравится и самому приложить руку.

Старик снова засмеялся. Смех был какой-то странный, и я подумала: «Он считает жизнь пьесой, наблюдает, как мы действуем: он, сидя в своей ложе, ждет, что же люди будут делать дальше».

— Дядя Карл, — повторила я. — Я хочу, чтобы Джесси знала, что подписанное завещание хранится в конторе адвоката.

Он кивнул.

— Тогда она будет всячески угождать вам, так как сможет наслаждаться таким положением в доме, которое она, без сомнения, ценит, только пока вы живы.

— Умница, — ответил он, — и ты так добра ко мне.

— Ну так вы разрешаете мне все ей рассказать?

— Милое дитя, я никогда не указываю людям, что им следует делать. Это же испортит все представление, не так ли? Каждый должен действовать по-своему. А мне нравится за этим наблюдать.