Голубой Ютон (СИ) - Номен Квинтус. Страница 30

Однако при разборе "развалин" учителя нашли много разной мелочи, сваленной за домом – в том числе и полусгнившие, но вполне узнаваемые библиотечные стеллажи. Конечно, радости находка принесла куда как меньше, чем даже полностью сгнившие старые оконные рамы, в которых хотя бы не все стекла оказались разбитыми – но теперь здание никто иначе как библиотекой не называл.

Но кроме дверей и окон, которые Михалыч уже успел настрогать, дому и отопление требуется, а весь металл "искатели сокровищ" из здания вынесли подчистую… однако перила, ограждающие пешеходную часть от проезжей на мосту были сварены из квадратного сечения, но вполне себе труб. Трубок, но и по ним воду гонять можно, и при определенной фантазии и из них можно было соорудить отопительную систему. С батареями, то есть с "радиаторами отопления": идея ставить кирпичные печки в каждой комнате у народа понимания не нашла. Причем по двум причинам сразу, и первой стало отсутствие разнообразных печных заслонок, дверей для топок и поддувал, колосников – в общем, кучи разнообразного железа, которое сделать вроде бы и можно, но смысла особого нет при наличии более привычного решения. К тому же дырки для труб отопления в стенах и перекрытиях здания имелись, а для печных труб подходящих отверстий не было. Второй же причиной был элементарный страх угореть, поскольку никто опыта работы с отопительными печами не имел. Да и знаний, как их ставить, тоже ни у кого не было.

А вот сварочные аппараты – они были, причем сразу два, у Михалыча и у Марины Дмитриевны. И болгарка, который заборчики распилили на короткие трубки, тоже была – так что дед варил из коротких трубок длинные, приваривал к некоторым радиаторные пластины из стального листа – остатков железных дверей от сарая Фоминых и дома Савельевых. В принципе, этим можно было и раньше заняться, но электродов на два аппарата нашлось от силы пара десятков… Конечно, при нужде "можно и гвоздем варить", но избытка гвоздей тоже не наблюдалось, да и варить без флюса водяные трубы рискованно. Так что сначала Михалыч собрал из найденных в "ненужных приборах", которыми у него весь подвал был завален, деталей небольшой выпрямитель, потом Вера Сергеевна собрала из большого пластикового ящика и отодранного со стенки летней кухни Михалыча листа асбеста хитрый электролизер, в котором добыла щелочь. Из этой щелочи, песка и соды сотворила канцелярский клей класса "жидкое стекло", и из него уже, намешав туда немного муки, перемолотого сушеного корня рогоза, опилок и даже толченой высохшей сосновой смолы, сотворила "флюс". Сами электроды тоже пришлось сначала сковать из всякого железа – хорошо еще что в пересохшем пруду разного железного мусора нашлось очень немало, но все это заняло довольно заметное время – а отопление требовалось доделать как можно быстрее. Так что оба Владимира (и старый, и молодой) с утра и до вечера (Вова все же с перерывом на учебу) были заняты в мастерской. А с вечера до утра – тоже заняты…

Когда после пламенной речи Ларисы Лидия Петровна тихонько поинтересовалась, где учителя возьмут учеников, которые "сохранят цивилизацию", майор полиции, нехорошо усмехнувшись, изложила свой взгляд на проблему:

– Нас тут полсотни баб вполне репродуктивного возраста, так что когда потребуются ученики – мы их сами и нарожаем, – и, в ответ на очевидный уточняющий вопрос, добавила: – Мужчин, конечно, у нас немного, но они все же есть. Так что… мы не в той ситуации, чтобы размышлять о любви, ревности или даже о моральном кодексе строителей коммунизма. Это все же программа на самый крайний случай, но она-то уже есть и вполне себе осуществима.

А Людмила Алексеевна, что-то прикинув в уме, еще и добавила – негромко, но ее услышали практически все:

– Если особо не спешить – а у большинства из присутствующих здесь дам время есть, то при верном учете родственных связей можно до четвертого колена обходиться без близкородственных браков…

На самом деле и Лариса, и Люда просто хотели пресечь панику в самом начале – однако уже через пару дней женщины (не все, но многие) собрались отдельно и начали прикидывать кто, когда и "от кого" сможет пополнить число потенциальных школьников. Не то, чтобы вот "собрались", просто рубка леса или копание земли не требует использования языка, а потому не мешает обсуждению всякого разного кой-чего. Опять же, в чисто теоретическом плане, вроде как "для самоуспокоения" – но в процессе обсуждения некоторые дамы пришли к выводу, что время все же уходит. В плане, что есть шанс собственный "репродуктивный возраст" превысить до внесения личного вклада в решение демографической проблемы. Так что для троих женщин "чисто теоретический вопрос" сместился в обсуждение с Михалычем – на предмет его участия (хотя и опять-таки пока в "чисто теоретическом аспекте", поскольку ему все же было за шестьдесят). А Нина уже перешла к практике…

Как известно, любой план будет безусловно нарушен из-за обстоятельств, которые при составлении этого плана никто не сможет предвидеть. Например, внезапного известия о том, что в относительной досягаемости имеется очень немаленькое число древних римлян, не менее древних греков и прочего люда. Однако и такие новости вполне могут привести к выводам, прямо противоположным ожидаемым. Так что через день после того как про римлян стало известно, к Вове пришла Ирина Владимировна:

– Володя, ты уж извини… мне страшно неловко об этом говорить, но… я все же немножко историю учила, через древнюю литературу, но все же… я просто не в состоянии представить себя в объятиях какого-нибудь пусть даже патриция… ведь у них женщины даже собственного имени не имели! И уж тем более варвары… Еще раз извини, я знаю что ты с Ниной… Только Михалыч уже в возрасте… И Марина сказала, что мне пора поспешить… сегодня или завтра самые подходящие дни, так что у меня только на тебя надежда…

Скорее всего психологический настрой как-то влияет на результат. Нина, использующая парня как "средство успокоения", в общем-то успокаивалась, а Ирина, рассматривающая его же исключительно как "отца будущих детей", очень скоро безо всяких "полосок" сообразила, что приблизилась к ожидаемому результату. Как и Лариса, которой было гораздо труднее хотя бы из-за того, что от нее требовалось особенно Михалыча поберечь с его больным сердцем… поэтому, кстати, и Алёна общим решение всего женского коллектива была освобождена от любых работ кроме как "сотворения нужных Михалычу лекарств".

Но у Алёны в деле «производства лекарств» все было не так радужно, как она рассказывала Михалычу. То есть осиновой (и ивовой) коры набрать удалось много, если и не на килограмм аспирина, то грамм на сто ее уже хватало. И Алена даже успела добыть почти полкило ледяной уксусной кислоты (потратив, правда, литра три кислоты уже серной, которой избытка тоже не было). Вера Сергеевна правда пообещала, что «восстановить» серную кислоту она сможет, хотя и не очень быстро, но дело было даже не в этом. Дело было в отсутствии нужной посуды…

Химической посуды. Обычно ее «в старые добрые времена» делали из стекла, причем строго боросиликатного – а изобилие «посуды в магазине», то есть разных банок и бутылок, давало Алёне стекло разве что обычное, натриевое. Которое при нагревании или охлаждении просто лопалось (отчего от мастерской, в которой девушка занималась своей «фармацеей», несколько дней воняло уксусом так, что мимо нее большинство народа предпочитало не проходить, а пробегать). Более-менее подходящими «стеклоизделиями» оказались лишь несколько стеклянных мисок и пара стеклянных же кастрюль, обнаруженных в кухне у Марины и в доме Савельевых, но такая посуда мало чем могла помочь в нелегком деле всякого синтеза и анализа. А в качестве сырья для изготовления химической посуды могли подойти и стеклянные крышки от кастрюль (причем не только стеклянных), но Вера Сергеевна сказала, что «пока мы не можем из стекла наделать колб и пробирок, так что давай попробуем обойтись тем, что есть». Но в переводе «с химического на человеческий» это звучало практически как «хрен у нас чего выйдет».