Голубой Ютон (СИ) - Номен Квинтус. Страница 97

– Но, получается, половина-то взрослых будет. Откуда они возьмутся-то? Лера с Десны за два года чуть больше двух тысяч человек перевезти смогла…

– И еще с тысячу перевезет до лета, только баб пока. А Тихон мужиков обещал тысячи полторы, но уж это как получится. Да и Надя в Рязани у степняков всех рабов скупает…

– Если Дубну к лету по твоему плану заселить, то на Тулу останется сколько? Хоть пара тысяч наберется?

– Нет конечно. Поэтому стройку в Туле мы притормозим. Не остановим, просто строить продолжим не спеша. Летом начнешь… то есть не ты, конечно, а Лена начнет обучать рабочих для Тулы в Дубне, а вот когда обучит, то и в Туле завод запустим. Получается, что против твоих планов с опозданием на год, но в Риме спрос на пурпур и прочую крашеную ткань вроде не падает, а большая часть народа нужна будет только дрова рубить и таскать, их и обучать особо не потребуется.

– В целом понятно, я еще ребенка родить успею, а может и не одного…

– Тоже дело хорошее. Но еще ты успеешь спроектировать учебный корпус и общежитие Тульского пединститута: Ярославна очень просила постараться к следующему лету. Точнее, к осени, она учебный год предпочитает по старинке с сентября считать. Худо-бедно, но две сотни парней и девчонок семилетку весной уже закончат, и, как мы прикинули, самое лучшее будет их на народное образование направить. И да, в проекте учти, что через пять лет там по четыре сотни на курсе учиться будет. Пока Ярославна программу составила на три года, а если что поменяется, то и думать потом будем.

– Это я легко сделаю. А строить кто будет?

– Полина, ее Ярославна собирается ректором пединститута назначить, так что ей и карты в руки. И чертежи, заодно ты ее немного и строительному делу подучи.

– Вовка подучит. Он сейчас как раз здание электростанции в Туле ставит, возьмет ее пока на должность прораба… помощника прораба для начала. А что там с Ниной-то случилось?

Катя с Ириной давно жила в мире и согласии, но Нину она очень не любила. Однако при всей своей «личной неприязни» она все же волновалась за «соотечественницу», которая, к тому же, была матерью родных братьев и сестер маленькой Маринки – то есть практически родней.

– Бабушка сказала, что с ней все в порядке. А вот ребенок… мало что недоношенный, так еще и даун. Кира даже предлагала… ладно, неважно. Тебе бабушка просила отдельно передать: Вовка тут не причем, просто Нина уже… старая слишком. Это сугубо индивидуальное, так что не волнуйся, вашим детям такое не грозит.

Сорок первый год проскочил почти незаметно. Не то, чтобы ничего особенного сделать не удалось, просто все делалось настолько обыденно, что ли, что «исторические вехи» Лиза отмечала отдельными «указами» – а без них никто бы их и за вехи не счел бы. То есть среди «педагогов и к ним примкнувших» никто бы, хотя и хроноаборигены особых изменений в жизни своей не заметили. Но не заметили скорее потому, что изменения эти были «ожидаемыми»: от этих богинь вообще чего угодно ожидать можно…

Ангелика, почему-то в рамках своей программы дорожного строительства, весной запустила цементный завод рядом с поселком Волоть (так, уже более по привычке, все – включая местных жителей – именовали Любин костр). Скорее всего потому, что Ангелика рядом с костром поставила большой красивый указатель с надписью «Волоть», хотя указатель всего лишь сообщал о названии реки, через которую вел деревянный мост. Но других-то указателей вообще не было, этот первым появился!

А завод переводчица с японского и английского выстроила в полном соответствии со своим «традиционным» подходом, основанном на ядерной смеси уверенности и дилетантизма. Причем «дилетантизм» был вовсе не синонимом воинственной безграмотности в какой-то сфере знаний. Скорее всего – синонимом понимания полного отсутствия таковых знаний, но уверенности в том, что «будет нужно – и знания найдутся». Однако у Ангелики часто «находились» очень… специфические знания.

Дорога, которую она «проложила» до Тулы, пересекала Упу, и, по-хорошему, там нужно было строить мост. Пока обходились наскоро сколоченным паромом, но с мостом же удобнее! В древнем фолианте из библиотеки Михалыча, именуемом «Альбом чертежей сооружений Российских железных дорог», она нашла чертеж (ну, если его так можно было назвать) деревянного моста с пролетом в двадцать пять саженей. На неожиданный вопрос «а сажень – это сколько?» Катя ответила «примерно два метра с четвертью», и Ангелика – померив линейкой(!) на рисунке (!!) размеры балок моста, принялась за его строительство. Чтобы просто доски дубовые напилить в нужном количестве, она выстроила (тут уже по «чертежам» из Брокгауза с Ефроном) водяную мельницу на Волоти, но это было лишь началом. Так как на картинке мост опирался на каменные устои, она попыталась выпросить у Лизы цемент – но успеха в этом не обрела, а Лиза ей посоветовала самой построить «одноразовую цементную печь», пообещав разве что с жерновами для уже выстроенной мельницы помочь…

Катя ответила и на вопрос «а сколько нужно цемента для постройки устоев». Сообразив, что со следующими вопросами ее будут посылать достаточно далеко, Ангелика пригласила в свою команду Дениса, поручив ему «подобрать проект простенькой цементной печи тонн на тридцать-пятьдесят» – то есть, по сути, процитировав парню ответ Кати. Денис мальчиком стал уже большим – все же ему уже четырнадцать исполнилось, и очень возгордился тому, что ему поручена важная самостоятельная работа. Так на берегу Волоти поднялась «простенькая цементная печь», на которой можно было сделать тонн двадцать цементного клинкера. Каждый день можно было столько сделать: мальчик изыскал «чертежи» шахтной печи производительностью в пятьдесят тонн клинкера в сутки, но не смог придумать, где и как изготовить всю потребную «механизацию» агрегата.

Учителя в Школе все же были действительно лучшими. Сумели передать детям не только знания, но и понимание того, что «от работы каждого зависит благосостояние всех». Денис долго выбирал, какую лучше выстроить мельницу для цемента, и в конце концов догадался изготовить мельницу валковую. Да, она была посложнее в эксплуатации, но ей хватало для работы и энергии водяного колеса, поставленного на трехметровой плотине Волоти. А то, что ей требовалось и около десятка рабочих, было не заслуживающей внимания мелочью, ведь и для работы самой цементной печи рабочих нужно было человек тридцать – а уж где их взять, пусть у Ангелики голова болит: время у нее было.

Времени на поиск рабочих действительно хватало, ведь эпопея со строительством «цементного завода» тянулась больше года. Впрочем, с рабочими стало сильно проще еще до завершения стройки: после того, как Денис приступил к возведению кирпичных домов для пролетариата, мужское население Волоти в очередь выстроилось у ворот этого завода. Хотя бы по той причине, что востребованность прежних «традиционных мужских работ» резко снизилась: так как Лиза в своих планах поселок решила сделать основной «кормовой базой» строящейся Тулы, уже второй из сделанных Сашей тракторов был направлен именно сюда. А с пахотными землями всё очень быстро лучшело, ведь добыча того же топлива для цементной печи довольно быстро высвобождало «дополнительные площади»…

По счастью, не так быстро, как опасалась Люда. Уже весной начала выдавать продукцию первая шахта у речки Колпины, а полтора десятка простых телег полностью могли обеспечить потребности цементного завода в топливе. Правда пока уголь возили только шесть, но телеги – это дело наживное…

А цемент был очень нужен, так что лес на дрова пока рубили с увлечением. Зато за лето получилось построить в Туле здание педагогического института. Нормальное такое здание, четырехэтажное (и с бетонными перекрытиями), а рядом – выстроить трехэтажный дом «для профессорско-преподавательского состава» и два двухэтажных корпуса общежитий. По все тому же «двести четвертому» проекту, благо сталинские архитекторы в проект заложили планировки от «элитки» с четырех- и пятикомнатными квартирами до общежития коридорного типа. Пока будущим студентам предстояло там жить по восемь человек в комнате: для второго корпуса общежития просто не хватило стекол для окон, но это вообще никого не смущало. Во-первых, для нынешнего времени и это было «просторно», а во-вторых, все видели, как быстро поднимаются новые дома.