Лев-триумфатор - Карр Филиппа. Страница 10

Он притянул меня к себе и стиснул так сильно, что чуть не сломал мне ребра. Ярость во мне затмила все прочие чувства.

Я лягнула его, но он только рассмеялся. Он держал меня нарочно, чтобы показать, как тщетны были мои усилия избавиться от него. Я попыталась тогда словами добиться того, что не могла сделать с помощью физической силы:

— Ваши пиратские ухватки могут принести успех в открытом море. Но в доме джентльмена вы ими ничего не достигнете!

— Опять ошибаетесь, моя дикая кошечка. С их помощью я добуду то, чего хочу, а в данный момент я хочу вас. Я бы уже давно вас имел, но на этот раз все должно быть узаконено. Наши сыновья будут рождены в браке. Я, конечно, терпеть не могу проволочек. Но все-таки мы сначала повенчаемся, а постель — потом.

— Даже от вашей жены будут ожидать, что она принесет обеты добровольно. Как вы заставите меня?

— Есть способ, — усмехнулся он.

— Ваш выбор неразумен, если вы ожидаете от меня повиновения.

— Мой выбор таков, какой должен быть, и я добьюсь от вас повиновения. Я укрощу мою дикую кошку, и она будет, мурлыкая, просить моих ласк!

— Ваши метафоры так же неуклюжи, как и все, что вы делаете!

— Послушайте меня, — ответил он. — Вы сейчас пойдете и встретитесь с моим отцом. Вы будете улыбаться ему и скажете, что рады оказанной вам чести.

— Вы шутите!

— Я вполне серьезен. Вы дали мне слово, и, клянусь Богом, вы сдержите его.

— Заставите меня?

— Да, заставлю. Не глупите, мистрис Кэтрин! Вам не поздоровится, если я расскажу, что я видел сегодня через «глазок прокаженных».

Я побледнела, и в его глазах сверкнуло торжество.

— У меня давно были подозрения, — сказал он. — Я не поручусь за то, что случится, если мой отец узнает…

— Даже если в дело замешана его будущая невестка?

— Вы не папистка, я это прекрасно знаю. Иначе я выбил бы из вас папистскую дурь.

— Каким приятным, любезным супругом вы обещаете быть…

— Значит, вы согласны с тем, что я буду вашим супругом?

— Дайте мне закончить. Я собиралась сказать: для бедной простушки, которая будет настолько одурачена, что выйдет за вас.

— О, это будет не простушка! Это будет умная женщина: Кэтрин, никто иная, как Кэтрин, потому что никакая другая не подойдет. Я поклялся ее иметь, а я напрасных клятв не даю!

— А если я откажусь?

— Не захотите же вы навлечь несчастье на этот дом?

— Вы не поступите так жестоко!

— Я стану каким угодно жестоким, чтобы получить то, что хочу.

— Я вас ненавижу и никогда не думала, что так можно ненавидеть человека!

— Пока ваши глаза мечут в меня молнии, я вполне доволен. Пожалуй, я подожду еще недельку… но не больше. Итак, идемте со мной. Вы встретитесь с моим отцом. Вы будете улыбаться и вести себя так, как будто наш союз приводит вас в восторг.

— Я не могу так притворяться!

— Или притворяйтесь, или предайте свою семью!

— Значит ли это, что вы решитесь погубить их?

— Я не шучу. Каждое мое слово сказано всерьез.

— Сначала попытка изнасилования. Теперь — шантаж…

— Это еще только начало, — сказал он со смехом. Я потерпела поражение и знала это. Как глупо было принимать в доме священника! Почему никто не подумал о «глазке прокаженных»? Они закрыли дверь в капеллу, но забыли другую, которая вела в комнату, где собирались когда-то те, кому было позволено видеть и слушать мессу только через щель в стене.

Идя вслед за Джейком через лужайку, я думала:

«Ну хорошо, пусть помолвка… но ничего больше. Я придумаю выход. Я вернусь к матушке. Хани поможет мне в этом, должна помочь. В конце концов, это они с Эдуардом втянули меня в эту историю».

Сэр Пени сидел, развалясь в большом кресле с резной деревянной спинкой. Он довольно ухмыльнулся, когда я вошла в холл рука об руку с Джейком. Ни Хани, ни Эдуарда не было. Я подозревала, что они все еще находились в капелле.

Сэр Пени выбрался из кресла и подошел ко мне. Он обнял меня и крепко поцеловал в губы. Мне показалось, что от его поцелуя должны были остаться кровоподтеки.

— Ну что ж, — сказал он, — мой сын не из тех, кто теряет время даром. Но вы не прогадали, милая девушка. Я могу за него поручиться.

Он ткнул Джейка локтем под ребро, и тот рассмеялся.

— Незачем говорить ей это, отец, — сказал он, — она девица не глупая!

Они захохотали оба. «Непристойно», — подумала я. Джейк обнял меня за плечи. Я почувствовала, как его пальцы впились в мою плоть.

— Мы сыграем свадьбу вскоре после помолвки. Нет смысла тянуть с этим. Мы хотим, чтобы вы подарили нам маленького Пенлайона как можно раньше!

Я хотела крикнуть: «Я никогда не выйду за этого человека! Скорее пойду на костер!»

Но нет: ведь я позволила им считать меня невестой Джейка именно потому, что боялась. Боялась за всех нас, так как этот беспощадный человек знал, что происходило в капелле этим утром.

В этот момент появилась Хани, не такая спокойная, как обычно. Лицо у нее пылало, держалась она неуверенно. Очевидно, один из слуг доложил ей о приходе Пенлайонов, и она, должно быть, думала о том, как оградить Томаса Элдерса от этих людей.

— Добрый день и добро пожаловать! — сказала она. — Вот как, Кэтрин уже здесь! Мне только что сообщили, что вы приехали. Выпьете вина?

Она дернула за шнур звонка.

Вошел Эдуард и поздоровался с посетителями.

— Счастливый повод, — громко заговорил сэр Пенн. — Эти молодые люди… Но и я не терял даром времени. Время терять нельзя. Мы отпразднуем обручение в Лайон-корте, а вслед затем — и свадьбу. Этой парочке не терпится, и не могу сказать, что я виню их за это. Нет, я их совсем не виню!

Хани пристально смотрела на меня. Она ожидала, что я стану протестовать.

Я открыла рот, чтобы сказать, что все это ошибка и у меня нет намерения выходить замуж. Но тут я поймала взгляд Джейка — насмешливый, предупреждающий, жестоко непреклонный. Я подумала: «Он в самом деле выдаст. У него нет совести, и он не знает пощады». И я вспомнила, как моя мать поведала мне однажды о своем отце, которого она обожала. Он был заключен в Тауэр, а потом настал день, когда он лег на плаху и его голова была выставлена на Лондонском мосту. Я знала, что она всю жизнь не могла избавиться от воспоминаний о тех днях. Они омрачили все ее счастливые мгновенья. Я потеряла Кэри и была уверена, что никогда больше не обрету полного счастья. И если я предам Хани, как я смогу посмотреть матери в глаза или простить себя?

На меня вдруг нашло лихорадочное веселье. Я решила, что перехитрю этого человека, который так недавно вошел в мою жизнь и уже заполнил ее. Пусть он верит, что выиграл, но на самом деле этого не будет никогда. Пока я должна согласиться на обручение, ибо отказаться значило подвергнуть опасности Хани и Эдуарда. Но его победа продлится недолго. Если Джейк Пенлайон воображал, что я так легко покорилась, он очень скоро поймет, что ошибся.

Джейк крепко держал меня за руку. Его пожатие было само по себе предупреждением. «Я могу сломать тебе пальцы, если пожелаю, и также легко могу сломить твой дух».

— Что ж, Кэтрин, — сказала Хани, — я в самом деле могу поздравить вас обоих?

— Самое время для поздравлений, — сказал Джейк. — Мы хотим как можно быстрее повенчаться.

Хани прижалась душистой щекой к моей, вопрошая меня взглядом.

— Значит, ты решилась, Кэтрин? — сказала она. — Как же так, ведь еще совсем недавно ты заявляла, что никогда не выйдешь замуж?

— Мой сын знает, как преодолеть сопротивление даже самой застенчивой девицы!

— Кажется, так.

Внесли вино и бисквиты. Эдуард наполнил бокалы и провозгласил тост:

— За жениха и невесту!

Джейк взял свой бокал и отпил, затем протянул мне. Я пристально взглянула на его полные чувственные губы и отвернулась. Он всунул мне в руки бокал, и я выпила. Мне показалось, что я скрепила печатью свое обещание.

Они начали говорить об обручении, которое должно было состояться в Лайон-корте. Венчание же будет в нашем доме.