Будь покорной, девочка (СИ) - Худова Алена "Эра Фогель". Страница 43

Мурашки пронеслись по моим плечам, и я закрыла глаза от страха и удовольствия.

Мокрыми руками Бергман пробрался под лиф моего платья и с силой сжал уже налитые груди, вырывая из меня беспомощный стон.

Первой мыслью стало спровоцировать моего Хозяина, потеревшись ягодицами о его пах, но я тут же отмела эту мысль. Так я и сама достигну сильного возбуждения, а, судя по настроению моего Хозяина, разрядки я достигну очень нескоро.

Поэтому я просто выгнулась и отдалась сильным рукам Бергмана. А он принялся ещё безжалостнее сдавливать мою грудь и скручивать вершинки в пальцах.

В приступе блаженной боли и удовольствия я откинула голову на плечо Арона и позволила себе гореть заживо от его прикосновений.

Внезапно Арон оставил свои ласки и вытащил ладони из лифа. Я лишь шумно выдохнула, понимая, что мужчина специально дразнит меня. Заставляет ждать каждого его прикосновения.

Бергман медленно двинулся ладонями по моей спине, и так же медленно потянул замочек на платье вниз. Не скованное больше застёжкой, платье спало с моей груди и собралось гармошкой на талии.

Тогда мужчина вновь вернулся одной рукой к груди, а второй скрутил мне волосы в жгут и плавно запрокинул голову. Он тянул мне волосы все сильнее и ниже, пока мои губы не оказались точно под его подбородком. А затем, словно разозлившись на меня, он жадно припал к моим губам в неистовом поцелуе.

Намотав волосы на кулак, Бергман вонзился пальцами в мою голову, вызывая эйфорию и полную покорность. Его хватка воздействовала не только на кожу головы, но и словно расслабляла все мышцы лица, пока губы грубо ласкали мой рот.

Мужчина буквально имел мой рот языком, то максимально раскрывал меня и заполнял собой, то требовательно сплетался с моим неумелым язычком, то принимался зализывать мои губы. Арон словно помечал меня, совсем не заботясь о моем дыхании, и вскоре я затрепыхалась в его руках, пытаясь глотнуть хоть капельку воздуха.

Бергман никак не реагировал, лишь ужесточая поцелуй и крепче впиваясь пальцами в голову и грудь. Наконец, когда я почувствовала первые признаки паники, я отчаянно запищала и вцепилась в предплечье мужчины.

Тогда он оставил мои саднящие губы, и я увидела, как в его глазах промелькнула жесткость, даже жестокость.

— Не бойся, — низким голосом напомнил Арон. — Какое у тебя стоп-слово?

— Ваше имя, — прошелестела я, тяжело дыша.

— Произнеси свое стоп-слово! — строго приказал он, развернув меня к себе лицом.

— Ар-рон, — запнулась я, испугавшись его тона и прямого приказа.

— Когда ты им должна воспользоваться? — мужчина обхватил ладонями мое лицо.

— Когда будет очень-очень больно, — я вся побледнела от страха.

— А если будет очень-очень страшно? — Бергман чуть склонил голову набок, словно тестируя меня.

— Тогда нет, — я перешла на шепот.

Несколько секунд Бергман внимательно смотрел на меня, и мне показалось, что какая-то мысль полностью завладела им. Настолько, что он перестал контролировать выражение своего лица и на несколько мгновений я будто увидела истинного Арона Бергмана, не скрытого за маской иронии или напускной строгости.

— Ты хочешь все прекратить? — неожиданно спросил он. — Прямо сейчас? Я не стану ничего от тебя требовать, и не отменю своих финансовых обязанностей перед тобой. Хочешь?

— Нет, — ни секунды не раздумывая ответила я. Даже не изменила своего испуганного взгляда. Я глядела на своего Хозяина точно так же, как и минуту назад.

Почему-то мне стало неловко за Бергмана в том, что он, сам того не осознавая, показал мне свою слабость. Пусть я и не знала в чем она и какие мысли были у него в этот момент. Но я вдруг словно почувствовала истинного Бергмана сердцем. Без слов, без объяснений. И мне отчаянно не хотелось это показывать.

— Накажите меня, господин Бергман, — все тем же испуганным шепотом попросила я. — Мне страшно. Но я сама этого хочу. Хочу, чтобы Вам со мной было хорошо.

В глазах моего Хозяина снова заплясали искорки похоти и строгости. А затем он решительным жестом стянул с меня платье вместе с трусиками.

С минуту Бергман стоял передо мной, глядя сверху вниз и лаская большим пальцем мои покусанные губы. Он словно боролся с желанием вновь овладеть ими. А затем он снова намотал мои волосы на кулак и потянул меня за собой. Прочь из ванной.

Он тянул меня, не заботясь о том, успеваю ли я за его шагом или нет. Но я не могу сказать, что мне было неприятно. То, как он грубовато стягивал мои волосы вызывало во мне возбуждение, и я почувствовала, как мое дыхание вновь сбилось.

Бергман дотащил меня до спальни, а затем все так же за волосы силой усадил на колени. Я чувствовала его власть надо мной, его похоть, но пока Арон не сделал ничего, чтобы унизило меня или испугало. Даже в его действиях чувствовалась забота. Ему будто было важно не сделать мне больно. Во всяком случае не сейчас.

— Не оборачивайся, — холодно приказал он, но даже сейчас я чувствовала теплоту в его голосе.

Или мне это только кажется?

Мужчина принялся готовиться за моей спиной, и я разбирала лишь какие-то тихие металлические звуки. Наконец Арон поднял меня с колен за волосы и вновь впился поцелуем в мои припухшие губы. Так он провел меня до нужного места и заставил лечь.

Я по-прежнему не видела куда я ложусь, так как Арон не прерывал свой неистовый поцелуй. Он все яростнее вбирал мои губы, всасывал и ни на секунду не отпускал. Спиной я чувствовала, что лежу на какой-то скамеечке, обтянутой кожей. Арон согнул одну мою руку в локте и приковал наручниками к металлической перекладине. Тоже самое он проделал с другой, продолжая терзать мои губы.

И в момент, когда он оторвался от меня, я жалобно заскулила, чувствуя боль после поцелуя.

— Больно? — спросил Арон, зажав мое лицо в ладонях.

— Немножко, — выдохнула я, не собираясь сдаваться.

— Я хочу показать тебе, что мне приятно на самом деле, — Бергман распустил моток красной веревки и принялся обвязывать мне правую ногу, согнув ее в колене. — Если после сессии ты посчитаешь, что это недопустимо, я тебе отпущу. Совсем. Но если тебе понравится, поверь я узнаю это не по твоим словам, мы расстанемся еще очень и очень нескоро. Если твое тело отзовется, но психологически ты не сможешь это принять — ты все равно останешься со мной. Поняла?

— Да, — решительно ответила я.

Мне должно понравиться! Пусть даже в этот раз мне придется притворяться, но мне отчаянно хотелось принять Бергмана таким, какой он есть на самом деле. Пусть наши отношения продлятся недолго, но я хочу отдаться этому опыту полностью.

Тем временем Арон обвязал мне уже обе ноги, широко развел их в стороны и зафиксировал веревками на металлических перекладинах.

Затем убийственно медленно он прошелся ладонью по моей уже мокрой промежности, зарываясь пальцами в складочки и чуть раскрывая меня. Я еще шире развела ноги, отдаваясь прикосновениям. И в момент, когда я окончательно расслабилась и закрыла глаза от порочного удовольствия, я получила звонкий шлепок по промежности.

Я вскрикнула от неожиданной боли и машинально попыталась закрыться, но я была надежно зафиксирована и полностью обездвижена.

Бергман снова прошелся нежными пальцами по моей промежности, но я уже была напряжена и ожидала следующий шлепок. Долго ждать мне не пришлось и несмотря на то, что я была подготовлена, удар пришелся чуть выше, пустив по моим венам настоящий ток.

Стиснув зубы и кулаки, я запретила себе плакать или скулить. Это ведь только начало! И кто знает, может Бергман сейчас просто тестирует меня?

Еще один шлепок пришелся уже пониже как раз на участок, разделяющий мое лоно и попку. Этот удар был самым ощутимым, и я выдохнула стон сквозь сжатые зубы. Я почувствовала, как мои бедра задрожали, а место удара сладко занемело. Мне казалось я сейчас расплывусь тут острой игольчатой лужицей.

Шлепки на то самое место теперь сыпались один за другим, и я уже не могла сдерживаться. Я кричала, извивалась в своем плену и чувствовала совершенно противоречивые ощущения: полное онемение, когда Бергман только дотрагивался до промежности, но при этом острую выкручивающую нервы боль, сладко оседающую в голове. А также тотальную слабость в мышцах, но предельное возбуждение всех нервных окончаний. Оставаясь внешне почти обездвиженной, внутри я билась словно бабочка об стекло.