Паутина любви - Карр Филиппа. Страница 83

— Вы имеете в виду смерть Аннетты?

— Да, мне всегда казалось странным, что блестящая пловчиха утонула. По-моему, шторма тогда не было?

— Возможно, с ней случилась судорога?

— Возможно, только почему бы Сету по этому поводу оправдываться?

— Потому что он верит в то, что ваша утонувшая прабабка желает, чтобы другие молодые женщины делали то же самое, если они связаны с Трегарлендами. Что-то вроде семейной мести.

— Пожалуй, но неплохо было бы все-таки выяснить, что именно имеет в виду Сет.

— Я постараюсь разговорить его: А что происходит в мире?

— Там, пожалуй, ничего хорошего, дело близится к развязке. Последняя новость такова, что впервые в истории Британии в мирное время вводится воинская повинность!

— Похоже, действительно надвигается война?

— Если Гитлер вторгнется в Польшу, она будет! Я думаю, ни у кого нет сомнений в его намерениях, а теперь, когда с политикой умиротворения покончено, нет сомнения в намерениях наших и французских.

— Воинская повинность? Это значит?..

— Все молодые мужчины, способные носить оружие, будут призваны на военную службу!

Я испуганно взглянула на Джоуэна.

— Полагаю, в отношении меня скажут, что управление поместьем — необходимая для страны работа, но, с другой стороны, если дело дойдет до конфликта, мне следует быть там.

Я продолжала смотреть на него. Он тихо рассмеялся и, взяв мою руку, поцеловал ее.

— Как приятно видеть, что вы за меня волнуетесь! Стоял прекрасный день. Настал май, было тепло.

Выйдя из дома, я заметила Дермота, сидевшего в саду на скамье. Я подошла и села рядом.

— Чудный сегодня денек! — заметила я.

Он кивнул, глядя на пляж, и на его лице было очень грустное выражение: наверняка вспоминал о Дорабелле.

— Интересно, что же теперь будет? — сказала я, пытаясь отвлечь его от этих мыслей. — Как вы считаете, начнется война?

— Думаю, что начнется.

Дермот снова кивнул, и мы погрузились в молчание. Я почувствовала, что бесполезно пытаться вывести его из состояния меланхолии. Неожиданно он сказал:

— Время проходит! Ее никогда не найдут, ода пропала… навсегда! — Я положила свою руку поверх его, а он продолжал:

— Вы и я, именно мы больше всех любили ее.

— Есть еще родители, они тоже нежно любили ее. Мать скрывает горе, но она очень переживает. Я так и не нашла свой портрет, который подарила Дорабелле.

— Она очень ценила его и часто рассказывала мне, как относится к вам, как вы всегда помогали ей выбираться из неприятностей. Она говорила, что была просто чудовищем, влезавшим в самые невероятные авантюры и при этом думавшим про себя: «Виолетта сумеет выручить меня».

— Да, примерно так у нас и было.

— Она говорила, что вы являетесь ее второй личностью, что вас связывает невидимая нить, что вы — лучшая половинка единого целого.

— Ах, Дермот, мне невыносимо думать о ней!

— Мне тоже.

После этого мы замолчали. Было бесполезно пытаться говорить о чем-то другом. Дорабелла доминировала в нашем сознании, и мысли о ней перебивали любые другие темы. Однажды она сказала: «Не думай, что тебе когда-нибудь удастся избавиться от меня: я всегда буду с тобой». Это было, несомненно; правдой.

Я сидела, пока не явился Джек. Он сильными и осторожными движениями помог Дермоту перебраться в кресло-каталку. Когда Джек катил его к дому, Дермот обернулся и помахал мне рукой.

Я спустилась на пляж и долго стояла там, глядя на волны.

— Дорабелла, где ты?

На следующее утро Джек, зайдя в комнату Дермота, обнаружил, что тот мертв.