Песня сирены - Карр Филиппа. Страница 29

— Тогда мы разыграли все как по нотам, но сейчас ситуация иная. В эту историю тебя вовлек любитель приключений, и таким дети обязаны своей жизнью! Ты, правда, можешь возразить, что ребенок, которого ты в себе носишь, своей жизнью обязан кубку доброго сидра, но все-таки… Что же нам делать, Карлотта? Ты богатая женщина и можешь проигнорировать мнение всех, если пожелаешь. Ты можешь сказать: да, у меня ребенок, а если вы вздумаете мне указывать, то я на вас плевать хотела. С другой стороны, хорошо было бы, чтобы у ребенка был отец: два родителя все лучше, чем один, да и обществу труднее придраться. Я бы лично была не против, чтоб у ребенка появился отец.

— Его отец никогда не узнает о его существовании.

— Ты уверена? Однако мы лишь зря тратим время, а надо бы очень и очень поспешить. У меня есть один план.

Мысли мои перескочили на мать и бабушку. То-то ужаснутся все мои родные! Дед наверняка захочет убить Хессенфилда, а так как тот впридачу еще и якобит — дед у меня убежденный протестант, — то ярости, несомненно, не будет предела. Потом Ли: хоть он и старается не подавать виду, но по натуре человек горячий. Я слышала, как он однажды набросился на Бо, когда тот, по мнению Ли, был «слишком дружелюбен»с моей матерью. Я видела после шрамы на теле Бо, он рассказал мне, что Ли ворвался к нему в комнату и нанес эти раны, пока тот ничего не успел сообразить.

Я воображала страдания мамы и тот удар, который произойдет с Ли, когда я расскажу, как оказалась замешанной в историю спасения генерала Лангдона. Все ведь будут убеждены, что меня при этом изнасиловали и что дитя — результат этого насилия. О да, я очень живо представляла себе, как разъяренная компания из Эверсли отправляется в Сен-Жермен мстить за меня.

Я поведала об этом Харриет, и та согласилась со мной.

— Но есть возможность избежать этого, и именно об этой возможности я сейчас и размышляю. Странно, почему это тебе самой не приходит в голову?

— Что? — не поняла я.

— Бенджи, — сказала она.

Я уставилась на нее в изумлении.

— Выйди замуж за Бенджи, — продолжала она. — Он будет прекрасным отцом ребенку.

— За вашего сына?

— Разумеется, за моего. И Грегори тоже, хотя долгое время мне пришлось его выдавать за сына Тоби Эверсли. Что есть, то есть, и лучше устроить все с наименьшими неприятностями для каждого. Слушай, если ты выйдешь замуж за Бенджи, ты сможешь иметь ребенка — вероятно, он родится чуть раньше положенного срока, но это быстро забудется. У тебя будет муж. У ребенка будет отец — и мы убиваем двух зайцев одним выстрелом.

— И ты считаешь, что я должна Обманывать Бенджи ради этих «двух зайцев»?

— Обманывать его нет никакой необходимости. Расскажи ему о том, что с тобой приключилось, как твоя жизнь оказалась в опасности и как тебе пришлось отдаться, чтобы ее сохранить. Это ведь правда, разве нет?

— Это не вся правда, Харриет. Мы…

— Я знаю, что между вами произошло. Ты вкусила наслаждения с Бо, но потеряла его и подумала, что вместе с ним потеряла и способность любить. И даже больше того, но тут появился лихой Хессенфилд, и «жизнь для тебя озарилась новым светом. Ты не похожа на свою честную мать, дочка, ты многое взяла от меня. Это было великолепное приключение, не так ли? Покуда оно продолжалось, ты с головой окунулась в него. На свете есть и другие мужчины, подобные Бомонту Гранвилю и Джону Хессенфилду. Бенджи — не такой. Но все к лучшему: он — наиболее удачная партия для тебя и искренне тебя любит. А это многого стоит — искренняя любовь. Взгляни хотя бы на нас с отцом.

— Значит, ты хочешь устроить мою свадьбу с Бенджи, я правильно тебя поняла?

— Ну конечно. Но я не собираюсь отрицать, что и тебе это дает много преимуществ.

— Вот так и Бо говорил… Но я не могу выйти замуж за Бенджи, не переговорив с ним.

— А я и не настаиваю на этом. Бенджи полюбит тебя еще больше, потому что будет играть роль твоего спасителя. Это ему очень пойдет, он захочет защитить тебя. Нет, Бенджи — лучшая партия для тебя.

Я покачала головой.

— Нельзя так использовать людей, Харриет, нельзя так жить.

— Тебе еще многому надо учиться, — ответила она.

Харриет взяла инициативу в свои руки. Так она поступила и в случае с моей матерью; и, надо сказать, она всегда умело делала свое дело. Не поставив меня в известность, она переговорила с Бенджи, и первой его реакцией было поговорить со мной во что бы то ни стало. Он оказался таким любящим, так хотел меня защитить — все, как она и предсказала.

— Моя дорогая маленькая Карлотта! — заявил он. От меня не ускользнуло словечко» маленькая «, а ведь ростом я, пожалуй, ему не уступала. — Харриет все мне рассказала.

— Что она тебе рассказала? — спросила я.

— Не будем об этом: это меня прямо-таки бесит. Как бы я хотел, чтобы он был сейчас здесь! Я бы убил его… Но я могу сделать для тебя кое-что другое и собираюсь сделать это.

Я отвернулась от Бенджи, но он схватил меня за руку:

— Мы поженимся. Мы поженимся прямо здесь и скоро. Харриет и Грегори все устроят Ты знаешь, они всегда мечтали об этом. Ты была их особой любовью всю жизнь, и моей тоже, Карлотта.

— Послушай… Ты не понимаешь, что делаешь. Он рассмеялся.

— Карлотта, дорогая, ведь в том не было твоей вины: этот грязный негодяй овладел тобой силой…

— Все было не совсем так, Бенджи. Но он не слушал меня, он не хотел меня слушать. Он знал, как все было на самом деле, Харриет рассказала ему все, и он, как и его отец, очень долго слушал ее рассказ.

Я была шокирована: он настаивал, кто бы мог подумать?.. Да, я пережила ужасное приключение, которым так легко все объяснялось и в результате которого у меня будет ребенок. Этот ребенок вполне мог бы быть и его, и никто не узнает, что он — не настоящий его отец, а он готов взять на себя заботу обо мне.

Он обнял меня. Мне всегда было уютно с Бенджи. Когда я подросла, я почувствовала, какой огромной властью обладала над ним. Мне никогда не забыть той радости, которая охватила его, когда он узнал, что я — не его сестра. С того самого момента он, верно, и стал строить планы насчет нашей женитьбы.

Что ж, это выход. Воображаю, что началось бы в Эверсли, если б у меня появился ребенок без отца. Сколько бы ни твердили о независимости, о невечности супружеских уз, всегда отыщется что-нибудь, что непременно все испортит, а неприятие перенесется и на ребенка.