История одной семьи - Вентрелла Роза. Страница 16

Вдруг отсутствие Терезы в церкви означает, что ее не назовешь верной прихожанкой? Но если так, что за жена из нее получится? Современная женщина, каких много появилось в последнее время? В мини-юбке, с коротко стриженными и гладко прилизанными волосами. Может быть, даже с сигаретой в зубах.

Отец не отрицал, что эмансипированные, уверенные в себе женщины будоражат его воображение, но завести семью хотел с другой. Он искал благовоспитанную девушку, хотя несколькими днями раньше вообще не знал, что ищет жену. До того, как он увидел мою маму и услышал ее смех, мысль о семье даже не приходила ему в голову. Однако теперь Антонио было ясно, ясно как день, что он хочет жениться и посвятить себя чему-то большему, чем жизнь рыбака, шутки с друзьями и вино по вечерам.

Он рассказывал маме, что почти потерял надежду встретиться с ней, когда за облаком лиц и черных вуалей, покрывающих головы самых верных прихожанок, вдруг наконец увидел Терезу рядом с другой женщиной. Очень похожей на нее, только с усталыми, ввалившимися глазами, множеством морщин и несколькими лишними килограммами, которые, впрочем, не вредили грациозной фигуре. Отец задержался взглядом на прекрасном профиле девушки, которая похитила его сон, на янтарной коже, будто сияющей в церковном полумраке. Выражение ее лица казалось почти угрюмым, резко отличающимся от легкости, которой он любовался всего несколько дней назад. И все же от естественной красоты избранницы его будто снова ударило током. Отец с трудом сглотнул густую горькую слюну и едва сумел вдохнуть. В животе роились новые странные чувства, словно маленькие ножки топтали его внутренности, пинали их, растягивали и скручивали. Мой отец, большой и сильный, будто вырубленный из ствола оливкового дерева и воспитанный без особых сантиментов, внезапно почувствовал себя беззащитным. Он отогнал предательскую мысль, что девушка отвергнет его предложение или вовсе откажется с ним говорить.

Антонио опустил взгляд и услышал, как дыхание вырывается из бесчисленных ртов, как много рядом разгоряченных тел, каждое со своими ощущениями. Голова закружилась, глаза на несколько мгновений затуманились, и отцу понадобилось выйти подышать свежим воздухом. Он извинился перед святым Николаем, но на самом деле его занимала только одна мысль. Мысль о моей будущей маме. Для странной алхимии, которая начинается с зарождением любви, все остальное кажется незначительным, как серые пятна на ярком холсте. Он привалился к известковой стене старого дома прямо перед церковью и почувствовал, как мысли о моей матери заполняют все его существо. Он вдруг вспомнил свою бабушку — молодой, до того как болезнь изъела ее, состарила и сделала похожей на скелет. Женщину, которая смягчила жесткое сердце его деда. Он вспомнил и собственную мать, когда та была еще девочкой; он видел ее на фотографиях, по которым знал и отца. Вспомнил сестер, которые своим неудержимым красноречием заставляли его чувствовать себя неуклюжим и немым; вспомнил соучениц по школе и свою первую любовь во втором классе.

Мой отец огляделся по сторонам, и его захлестнуло сюрреалистичное спокойствие церковного двора, заставив на миг ощутить металлический привкус одиночества. Разряженный воздух раннего вечера смешался с тишиной. Весь район собрался у ног святого и, казалось, обрел покой в благостном созерцании лика святителя Николая. Но только не мой отец.

Запертый в коконе собственных мыслей, он даже не заметил, как быстро пролетела месса. И вот его снова окружили дышащие рты, горячие тела и беззаботная болтовня, оглушающая до потери сознания. У него было несколько секунд, чтобы понять: придется зорко смотреть по сторонам и набраться мужества. А вернее, сперва набраться мужества, чтобы потом внимательно оглядеться по сторонам. Когда моя мама вышла из церкви и проследовала мимо папы, он почувствовал на спине ледяное дыхание ветра. Ему хотелось пойти ей навстречу, но невообразимая тяжесть, не подвластная ничьей воле, пригвоздила его к известковой стене. Оставалось только бессмысленно, раз за разом, проклинать себя за глупость и безволие.

Мама шла рядом с моей бабушкой, гордая, с прямой спиной, похожая на благородную даму, достойную жизни в замке или в княжеском поместье. Ему понравилась эта гордость, и теперь девушка стала еще более желанной в его глазах. Но вдруг на плечи отца обрушилась тяжесть собственной никчемности, и впервые в жизни он почувствовал, что пришелся не ко двору. Невежественный бедняк из безвестной деревни, который решил жениться на принцессе. Он качал головой, пока соблазнительная фигурка моей матери плыла к центру площади. Антонио надолго задержался взглядом на ее округлых бедрах, которые удачно облегало маленькое черное платье. Мама видела, что он смотрит на нее, но притворилась равнодушной. Потом папа порылся в кармане брюк, пытаясь отыскать сигарету. Ему позарез нужно было ощутить себя сильным мужчиной, и курение в таких случаях очень помогало. Он глубоко затянулся, потом выдохнул изо всех сил.

Пусть у него не хватило смелости подойти к ней в тот день, но в следующий раз он непременно добьется успеха — эта клятва, которую он дал себе, стала самым торжественным из всех его обязательств.

— Она будет моей, — сказал он, вздохнул и отвернулся.

Слушая такое о своем отце, я заподозрила, что эта история основана не только на его откровениях. Мама, безусловно, обогатила ее, истолковала по-своему, изменила так, чтобы сделать собственной, личной версией знакомства.

3

По всей вероятности, моя мать догадалась о намерениях отца в тот же вечер, когда увидела его снова, но ее застенчивая натура помешала разом порвать с ним. Чем больше она отдалялась, тем сильнее Антонио распалялся и убеждал себя, что она женщина его мечты. Прошло несколько недель, прежде чем они встретились снова. Было уже лето, и цветущий терновник буйствовал на проспекте Витторио Эмануэле триумфом красок, вплоть до театра «Маргарита». Воздух был теплым, сдобренным нежным ароматом лаванды, украшающей пузатые балконы. Молодежь нашего района собиралась в стайки и принимала солнечные ванны. Кто-то сидел на набережной, на скамейке. Кто-то курил, прислонившись к стволу оливы, и выпускал дым, глядя в небо. Мой отец сворачивал самокрутку. В тот самый момент, когда на горизонте появилась мама, он находился на начальном этапе операции, намереваясь развернуть бумагу, чтобы выложить табак. В последнее время он часто размышлял о моей маме и, чтобы скоротать время, научился добавлять в табак гвоздику для аромата, а еще выяснил, что самокрутки выходят лучше, если использовать бумагу из пшеничной соломы.

Он не сразу заметил Терезу, потому что она просто молча остановилась перед ним и стояла, никак не привлекая к себе внимания. Только когда Джиджи, папин друг, подал ему знак, Антонио поднял голову и увидел девушку. Руки сами собой разжались, и, выронив бумагу и табак, он вскочил на ноги, хотя совершенно не знал, что надо говорить или делать. Мама при всем желании не могла описать словами те новые чувства, которые испытывала каждый раз, когда видела Антонио или просто думала о нем. Она несколько месяцев намеренно избегала его. Несмотря на всю ее решительность, маме было трудно признать, что этот парень, ничем, скорее всего, не отличающийся от других, оставил след в ее сердце.

Ощущение было новым для нее. Волнение? Любопытство? Жизнь научила ее ничто не принимать как должное. Судьба могла безвозвратно забрать самое дорогое. И постепенно маме захотелось воспользоваться представившимся шансом, пока никто не занял ее место.

Итак, они просто смотрели друг на друга, и все. Не говоря ни слова, стоя в шаге друг от друга. Невероятно, но мама заговорила первой:

— Синьора организовала ужин. Мне нужна свежая рыба.

Отец кивнул, принимая решительный вид, как при первой их встрече:

— Хорошо, я в вашем распоряжении.

Она поспешила уточнить:

— Завтра утром.

И ушла.

Однако только в конце лета отношения между моими будущими родителями переросли в нечто серьезное. Поскольку влюбленный не может знать, что творится в сердце любимого человека, то и отец не мог представить, насколько тяжелыми были те месяцы для матери. Она иногда не спала по ночам, ходила рассеянной и не замечала здоровавшихся с ней тетушек-соседок. Она была достаточно зрелой, чтобы почувствовать опасность порыва, толкнувшего ее к молодому рыбаку. Мама трижды гадала на ореховой скорлупе. Женщины в ее семье говорили, что, когда сердце девушки начинает сильнее биться при виде мужчины, есть древний способ понять, настоящее это чувство или нет. Надо снять скорлупу с ядер и посыпать ее крупной солью. Положить на подоконник и оставить там на всю ночь. Если на следующий день соль осталась нетронутой, значит, любовь крепкая и настоящая. Если соль растаяла, то это ребяческая влюбленность, которой суждено закончиться в одночасье. В первый раз мама провела этот обряд через несколько дней после первой встречи, и соль осталась нетронутой. Взволнованная и терзаемая сомнениями, она попробовала еще раз после покупки рыбы — и обнаружила влагу в скорлупе. Потом, в начале лета, она попробовала снова — и утром вообще не нашла ни малейшего следа соли.