Сестры-соперницы - Карр Филиппа. Страница 25

Я ахнула.

— А теперь?..

— А теперь у них есть доказательство, госпожа. Они собираются захватить ее при первой возможности и повесить на дереве в ночь полнолуния. Если они сумеют захватить ее потихоньку, то так и сделают, поскольку не хотят иметь неприятности с господами, а если не сумеют… Ну, тогда они все равно ее заполучат.

Моей первой мыслью было: сработало! Я сумела добиться своего! Я сумела сделать то, что задумала, и никто не заподозрит, что я приложила к этому руку. Я с ней рассчитаюсь. Теперь ее убьют… причем ужасным образом… а я буду отомщена.

А потом я представила как толпа тащит ее к пруду. Они, наверное, привяжут ее правую руку к левой ноге, а левую руку — к правой ноге и бросят ее в воду. Если она утонет, то ее посмертно признают невинной, а если всплывет — признают виновной и повесят.

Это была превосходная месть. Отвратительная смерть, унижающая Карлотту, считающую себя знатной леди.

А почему бы и нет? Она ведь отняла у меня Бастиана, а потом отвергла его и взялась за сэра Джервиса — по крайней мере, так все это выглядело. Она заслужила самого худшего, и я не стану ее жалеть…

Пока не нашла у нее на подушке жабу…

Феб смотрела мне в глаза.

— Вы такая добрая, госпожа Берсаба! Вы не позволите, чтобы это случилось.

Я сжала руку Феб и отправилась к матери.

— Я должна тебе что-то сказать, мама. Пожалуйста, быстрее… нельзя терять время.

Вновь мм оказались вдвоем в ее спальне.

— Они хотят схватить Карлотту, — сообщила я. — Если они не смогут сделать этого раньше, То в полнолуние обязательно поймают ее. Они собираются ее убить… или повесить, или утопить… Возможно…

— Дитя мое, — прервала меня мать, крепко прижав к себе. — Я этого боялась. Этот человек обезумел. Он жаждет мести. И при этом называет себя благочестивым! Будь у него возможность, он пытал бы всех подряд. Его поступками руководят не небеса, а сам ад!

— Что же делать, мама?

— Слава Богу, ты вовремя обо всем узнала. До полнолуния еще два дня. Сегодня вечером они уедут. Мы с отцом все устроим.

Вечером Сенара и Карлотта уехали, а сэр Джервис, завершивший переговоры с нашим отцом, решил сопровождать их.

Я лежала в постели и была так взволнована, что не могла уснуть. Что же я наделала! Я все так тщательно спланировала, и в тот самый момент, когда мои усилия должны были увенчаться успехом, я сама, своими собственными руками все разрушила.

Я не понимала себя. Что такое на меня нашло? Ведь я ненавидела Карлотту — и тем не менее спасла ее.

В комнату вошла мать и остановилась возле кровати.

— Они в безопасности, — сообщила она, — вскоре они уже будут в замке Пейлинг.

Я ничего не ответила, и она, наклонившись, поцеловала меня.

— Это ты спасла их, — сказала она, — я горжусь тобой, моя дорогая.

Когда она вышла, подала голос Анжелет:

— Ты стала прямо-таки святой. Мама тобой гордится, а Феб вообще считает кем-то вроде богини.

— Но ты ведь так не думаешь, — ответила я и добавила:

— И я тоже.

Анжелет решила поболтать о ведьмах, а я сделала вид, что изо всех сил борюсь со сном.

— Я думаю, что она все-таки ею была, — вынесла свой приговор Анжелет. — Ведь, в конце концов, у нее в кровати нашли жабу. Как жаба могла попасть туда… а потом исчезнуть, а?

Я молчала, продолжая спрашивать себя, что заставило меня поступить так, как я поступила, и не могла найти ответа.

Ночь полнолуния прошла без происшествий, так как вся округа узнала, что Карлотта уехала вместе с матерью и джентльменом из Лондона. Это было воспринято как еще одно доказательство наличия у нее особых способностей. Но напряжение спало, всеобщее возбуждение сошло на нет. Охоту на ведьму в полнолуние отменили, и беременная дочь Томаса Гаста стала работать служанкой в Тристан Прайори, где должен был родиться ее ребенок. Не впервые Большой дом укрывал за своими стенами сбившуюся с пути девушку, и в соответствии с естественным ходом событий все вскоре должно было успокоиться.

Жизнь в поместье вновь вошла в нормальное русло. Торжественные трапезы в большом холле отменили, и мы вновь ели в маленькой столовой. Отец обсуждал с Фенимором хозяйственные дела, и они вместе обдумывали, как организовать управление поместьем на то время, когда они оба уйдут в море. У нас был очень хороший управляющий, который мог взять на себя большую часть повседневных обязанностей Фенимора, так что особых оснований для беспокойства не находилось и мечта моего брата могла наконец сбыться.

Маме, конечно, не хотелось отпускать обоих мужчин, но она, как обычно, подавляла дурные предчувствия, надеясь на лучшее.

Прошла почти неделя после отъезда Карлотты, Сенары и сэра Джервиса, прежде чем мы получили первые сообщения из замка Пейлинг. Состоялась помолвка Карлотты с сэром Джервисом, и они отправились в Лондон, поскольку жених должен был находиться в столице, если хотел сохранить свое место при дворе. Они собирались сыграть свадьбу уже в Лондоне, и Сенара сопровождала их, намереваясь некоторое время пожить с молодыми до своего возвращения в Испанию.

Я сразу же подумала о Бастиане и, надо признать, почувствовала некоторое удовлетворение, так как зна, — ла, что он несчастен после того, как Карлотта опозорила и бросила его.

Через два дня Бастиан приехал в Тристан Прайори.

Я вовремя услышала его голос и тут же заперлась в своей комнате, чтобы немного собраться с мыслями. Вскоре в дверь постучала прибежавшая наверх Анжелет.

— Ты знаешь, кто к нам приехал? Бастиан! Спускайся и поговори с ним.

Я колебалась. Если я не выйду и откажусь встретиться с ним, это истолкуют так будто я продолжаю переживать все происшедшее. Такой оборот событий меня не устраивал. Я хотела оставаться гордой и сильной, но боялась, что увидев его, растаю и соглашусь возобновить наши былые отношения.

Именно этого я и не хотела. Простив его, я всю жизнь пребывала бы в неуверенности, не зная, когда он опять надумает бросить меня, встретив более привлекательную женщину.

Нет, его поведение нельзя простить.

Я спустилась в холл, где находился он, Бастиан, еще недавно вызывавший во мне такой восторг. Он взглянул на меня, и в его глазах засветилась радость, а я, в свою очередь, обрадовалась тому, что осталась почти равнодушной. Я постоянно представляла его обнимающимся с Карлоттой.

— Доброе утро, Бастиан.

Он взял мои ладони и нежно сжал их. Я постаралась не ответить на рукопожатие.

— О, Берсаба, как я рад видеть тебя!

Анжелет стояла рядом, добродушно улыбаясь. Я знала, что она думает: «Ну, теперь все в порядке. Карлотта убралась с дороги, и Бастиан опять свободен для Берсабы».

Как раз это и доводило меня до бешенства. Неужели он считает, что меня можно бросать и подбирать, как какую-нибудь безделушку? Мои чувства к Бастиану изменились. Я вдруг поняла (это произошло совсем недавно), что любила не столько Бастиана, сколько его восхищение мной, то, что он выделил меня, предпочел меня Анжелет. Да и все мои чувства были так или иначе связаны с Анжелет, большей частью они рождались от горячего желания доказать, что я ничуть не хуже — да нет, гораздо лучше — моей сестры.

А она, милая простушка Анжелет, совсем ничего не понимала. Простодушная, предсказуемая и, может быть, именно поэтому более любимая, чем я.

— Очень приятно видеть тебя, Бастиан.

— Мне нужно так много сказать тебе.

— Да, наверное, ты хочешь рассказать нам, как была расторгнута твоя помолвка.

— О… она никогда не казалась мне реальной.

— Но она оказалась достаточно реальной, чтобы ее расторгнуть. — Я повернулась к Анжелет:

— Мне нужно пойти сообщить маме, что приехал Бастиан.

— Я схожу, — предложила Анжелет.

— Нет, тебе лучше остаться и занять Бастиана, — и я направилась к лестнице раньше, чем она успела запротестовать.

Я поднялась, переговорила с матерью, она спустилась в холл, но я не стала сопровождать ее. Потом я задумалась, не выглядело ли мое поведение слишком демонстративным. Ведь мне всего лишь хотелось показать, что Бастиан меня больше не интересует.