Король умер, да здравствует король! (СИ) - Гримм Александр. Страница 30

С громким гудением широкий клинок вспарывает воздух. Я вижу, как мышцы Нодзу вздуваются от натуги, они вот-вот разорвут одежду. Уродливое лицо парня и вовсе стремительно превращается в кровавую маску — капилляры лопаются уже не только в глазах.

А между тем я начинаю слышать десятки, нет сотни голосов, чьи владельцы пребывают в агонии. Они стонут от боли и молят о скорой смерти. Достаточно быстро понимаю, что страдальческие вопли доносятся не откуда-нибудь со стороны, а из круговерти схватки, точнее, от самого одати Норимицу. Вместе с тем приходит осознание того, что изделие древнего мастера пробуждается от векового сна. В этот момент кровавая Ки меча и человека переплетаются между собой, образуя невиданный доселе симбиоз — Кэкки настолько густую и плотную, что она полностью скрывает из виду фигуру командира Ёкайдо. Секундой позже объединённая Ки принимает причудливую форму и мечник становится похож на древнего самурая в алом ламеллярном доспехе.

Сразу после этого вопли несчастных усиливаются. Они буквально вонзаются в уши и рвут барабанные перепонки. Жертвы одати Норимицу стенают. Их десятки, сотни, а может быть и тысячи. Тех, чьи жизни когда-то оборвал знаменитый меч. Они вещают о своём печальном конце.

— АКАЙ ШОКЕЙ [21]! — внезапно голоса умерших сливаются и в едином порыве исторгают вопль, после которого наступает тишина. Звуки пропадают. Всё! Я больше не слышу яростных кличей Нодзу и свиста клинков. Даже собственный голос и тот не разрезает тишину.

Вслед за криком Кекки на лезвие одати Норимицу начинает стремительно темнеть, приобретая цвет запёкшейся крови. В нос бьёт терпкий металлический аромат. Его ни с чем не спутать — так пахнет кровь.

Меч в руке Нодзу замедляет свой ход, теряя былую стремительность. Лезвие одати более не рассекает воздух, а принимается плавно плыть по его волнам к цели. Удар кажется таким медленным, что даже я бы сумел от него уклониться. Но это лишь иллюзия. Как бы избранный потомок Мусасси ни пытался увернуться от несущего погибель клинка у него ничего не выходит. Изделие древнего мастера будто обрело разум и теперь само преследует жертву. В отчаянии Акио решает парировать атаку гиганта.

До этого момента избранный потомок не скрещивал клинки с Нодзу, опасаясь грубой мощи последнего. Всё это время обоерукий мечник лишь уклонялся. Состояние Мунэн Мусо позволяло ему быть в гармонии с бытием и действовать спокойно и естественно даже перед лицом смертельной опасности. Но теперь всё изменилось. Палач тысяч одати Норимицу не оставил избранному потомку выбора.

Беззвучно сталкивается холодная сталь. Алое лезвие одати Норимицу скользит по плоскости клинка кодати. Избранный потомок не использует жёсткий блок, вместо этого он мудро отводит в сторону тяжёлое лезвие одати. Тягаться силами с хозяином гигантского меча весьма глупая затея и молодой мастер прекрасно это осознаёт. А ещё, как и любой японский мечник он отлично знает непреложную истину: путь к неуязвимости кроется в защите, в то время как возможность победить заключена в атаке. И пока коротким мечом Акио отклоняет алое лезвие одати, длинным он готовится нанести удар. Остриё его второго меча тати уже смотрит гиганту в низ живота.

Вмешаться не успеваю. Развязка наступает слишком стремительно. Левая рука Акио не справляется с чудовищной нагрузкой. Несмотря на все тренировки, кисть избранного потомка пасует перед грубой мощью великана — пальцы разжимаются, выпуская на волю рукоять кодати. И пока короткий меч отлетает в сторону, его собрат, что покоится в правой руке Акио, достигает цели. Правда из-за мимолётной потери баланса клинок тати вспарывает не живот Нодзу, как изначально задумывалось, а всего лишь бедро гиганта. Из-за алого доспеха, через который пробилось лезвие длинного меча я не могу оценить опасность раны. Но даже на первый взгляд кажется, что клинок погрузился достаточно глубоко в плоть.

Всё это я оцениваю уже на бегу. Мои кулаки сжаты, а какутэ переполнены электромагнитной Ки и готовы столкнуться с лезвием чужого меча.

Не успевает шестипалый ублюдок выдернуть клинок из раны, а Нодзу развернуть лезвие Одати в сторону неприятеля, как я вступаю в схватку. Опасаясь того, что не сумею вовремя дотянуться рукой, с разбега пробиваю мощный фронт-кик. Не хватает лишь выкрика «ЭТО СПАРТА!». Но боюсь, одати Норимицу поглотит и эти звуки.

Подошва резинового сапога впечатывается в правую бочину супостата прямо под руку, что удерживает рукоять меча. По лицу шестипалого ублюдка проскакивает мимолётная болезненная гримаса, но он всё же успевает совершить задуманное. Окровавленный клинок тати покидает рану и хозяин меча разрывает дистанцию. Он бросается следом за отлетевшим в сторону коротким кодати. Похоже, одного меча недостаточно, чтобы в полной мере раскрыть всю мощь родового стиля.

Нодзу направляет клинок вслед улепётывающему ублюдку, но рассечённая нога подводит гиганта. Выпад оказывается слишком медлительным. Раненый Цугимити попросту не поспевает за прытким противником, которому сильно уступал в скорости и до этого.

Зато у меня такой проблемы нет и я весьма быстро настигаю беглеца. За что практически сразу расплачиваюсь. Лишь в последний момент замечаю знакомую ауру, что покрывает кисть мечника, но поделать с этим ничего не успеваю. Рукоять тати начинает танцевать между шестью пальцами избранного потомка и длинный клинок превращается в неистово извивающуюся змею. Защититься от хаотичного выпада даже не пытаюсь. Куда проще выиграть в лотерею, чем угадать направление атаки. Нитэн Ити-рю недаром считается самым непредсказуемым стилем. Всё, что я могу сделать — отступить, да и то не без потерь.

Грудь обжигает болью. Новенькая ветровка посечена в двух местах и уже пропитывается кровью.

Похоже, мне к нему не подступиться, но что же делать? Ни в коем случае нельзя дать ублюдку дотянуться до второго меча иначе он вновь станет вдвойне опасен.

Не успеваю сообразить, как быть дальше, когда приходит нежданная помощь. Пара огромных волн Айки обрушиваются на избранного потомка с двух сторон и тот не успевает от них скрыться.

Ученики Морихея схитрили и выпустили свою Айки, стоя за грузовыми контейнерами. Ни Акио, ни сам великий кенсей в лице призрака не сумели распознать начало атаки и Ки вырвавшаяся из недр ржавой тары стала для них сюрпризом.

Всего на мгновение пальцы избранного потомка лишаются былого проворства и рукоять меча практически выскальзывает из его ладони. Длится этот приступ неуклюжести каких-то пару секунд, но мне и этого хватает.

На всей скорости залетаю в ближнюю дистанцию и что есть мочи запускаю правый крюк, перед этим не забыв распрямить напружиненные ноги и довернуть как следует корпус. В этот удар я вкладываю всего себя, ибо второго шанса у меня может и не быть.

— Нитэн ити рю! — потусторонний шёпот вновь даёт о себе знать, а в следующую секунду происходит то, чего я никак не мог ожидать от мечника. — Тело из лака и пасты!

Вместо того чтобы попытаться разорвать дистанцию или прикрыться от удара, шестипалый урод, наоборот, делает шаг на атаку. Будь удар прямым и я бы снёс ублюдку голову ко всем чертям, но боковой хук лишь свистит у избранного потомка за ухом и ерошит тому чёрные волосы. Подонок буквально ластится ко мне, как самая последняя блядь на районе и я понимаю, что он не так-то прост.

Сообразив, что встретился с ударником, Акио решил таким нехитрым способом обезоружить меня. Ведь нанести акцентированный удар из подобного положения у меня не получится при всём желании. Уж слишком тесно он ко мне прижался. При этом стоит мне разорвать дистанцию, как я окажусь в невыгодном положении. Чуткий мечник мгновенно считает мои движения собственным телом и при необходимости пустит в ход клинок.

Хитрый сукин сын! Но он кое-чего не учёл!

Отталкивающий резонанс сменяется притягивающим и кольца на моих растопыренных пальцах проворачиваются шипами внутрь.

«Хочешь поиграть в обнимашки, что ж, давай поиграем!» — хватаю ушлого выблядка за предплечья и по исказившемуся от боли и судорог лицу понимаю, что шипы боевых колец погрузились в плоть. — «Ну что же ты? Не делай такое лицо, приключения только начинаются!»