Слезы печали - Карр Филиппа. Страница 12

— А что чувствовала ты?

— Я поняла, что для начала неплохо бы спрашивать согласия семьи на брак. Французы более консервативны, чем мы, англичане. Они могли запросто лишить его наследства и вышвырнуть из дома без единого су. В конце концов, у них было еще два сына, и Жан-Кристофу, одному из наиболее способных моих учеников, исполнилось двенадцать, так что Жервез не был незаменимым. Теперь они узнали о том, насколько далеко я зашла. Из того, что видела мать, мельком заглянувшая в наше любовное гнездышко, ясно следовало, что я уже могу быть носительницей маленького д'Амбервилля.

— Ты хочешь сказать…

— Моя милая невинная Арабелла, а не в этом ли сама суть жизни? Если бы не это, смогли бы мы плодиться и размножаться?

— Так ты действительно была влюблена в Жервеза… настолько, что даже забыла…

— Я ничего не забыла. Это могла быть прекрасная партия. Жервез нравился мне, он был безумно влюблен в меня. Его семья относилась ко мне благосклонно.

— Кажется, ты не слишком достойно отблагодарила их за такое отношение.

— Тем, что осчастливила их сына? Таким счастливым он никогда не был — так, по крайней мере, он постоянно мне твердил.

Я пыталась понять Харриет, но мне это удавалось с трудом. Я твердо знала: случись такое здесь — моя мать немедленно выгнала бы ее из дома.

— Разве вам не следовало подождать до свадьбы?

— Тогда, моя милая Арабелла, этого вообще никогда бы не произошло. Ты только подумай, чего лишился бы бедняжка Жервез.

— Мне кажется, ты весьма легкомысленно относишься к очень серьезным вещам.

— О, наивная Арабелла, именно легкомыслие зачастую служит прикрытием серьезности. Вне всякого сомнения, я относилась к этому вполне серьезно. Меня привели в гостиную, где я предстала перед старшими членами семьи и выслушала длинную речь о моем предательстве по отношению к тем, кто доверял мне, и о том, что они более не могут позволить мне оставаться в этом доме.

— А что Жервез?

— Милый Жервез, невинное существо! Он сказал, что мы должны уехать вместе, не считаясь с его семьей. Мы поженимся и будем жить счастливо. Я ответила, что он — просто чудо и что я не забуду его до самой смерти, но, будучи натурой практичной, не могу не думать о том, на какие средства мы будем жить. Я-то знала, что такое жить в бедности, но Жервез не был перегружен жизненным опытом. Я бы могла прожить, опираясь на собственные силы и способности, но бедняга Жервез не обладал избытком талантов. Меня пугала мысль о прозябании в нищете. Когда д'Амбервилли заявили, что лишат его наследства, я поняла, что они настроены серьезно. В конце концов, когда под рукой есть несколько сыновей, можно избавиться от непокорного, пусть он даже старший сын. Кроме всего прочего, это послужит остальным отличным уроком. Мадам д'Амбервилль была в ужасе от увиденного и считала, что уже никогда не сможет взглянуть на меня, не вспомнив тотчас эту картину. В то время как происходили эти события, в соседнюю деревушку приехала труппа странствующих актеров. Д'Амбервилли, люди с твердыми религиозными убеждениями, не одобряли подобных развлечений. Тем не менее, запретить актерам дать представление в деревне они не могли. Я отправилась посмотреть спектакль и познакомилась с Жабо. Ты помнишь Жабо?

— Ну конечно. Признаться, я слышала, как вы с Флоретт ссорились из-за него на лестнице.

— Так ты подслушивала… — Она громко расхохоталась. — Ну что ж, Арабелла, ты не настолько безупречна, чтобы излишне сурово осуждать меня. Значит, ты подслушивала нас, да?

— Да, и видела, как ты споткнулась и упала.

— Отлично! Это делает более достоверной мою историю о поврежденной лодыжке.

— Итак, ты предпочла Жервезу Жабо?

— Да какая разница! Жабо вполне воспитанный человек и незаурядный актер. Очень жаль, что у него не было достойной возможности проявить свой талант. Возможно, когда-нибудь такая возможность у него появится. Он тщеславен, но его любят женщины. Сам он тоже слишком падок до них и слишком часто меняет привязанности.

— Ему нравились и ты, и Флоретт.

— И тысяча других женщин. Но он талантлив, этот Жюль Жабо, и талант его многогранен. Он сразу же меня приметил. Мы поговорили с ним. Я поведала о своей беде: на меня, служанку, стал заглядываться старший сын хозяев, и в связи с этим меня попросили оставить службу. У Жюля Жабо была романтическая жилка. Позже он признал, что я прекрасно сыграла свою роль. Конечно, я рассказала ему о том, что происхожу из актерской семьи, и он представил меня месье Ламотту. В результате, когда труппа покидала деревню, я уехала вместе с актерами и странствовала с ними несколько месяцев — до того дня, когда мы приехали в замок Конгрив. Остальное тебе известно.

— А почему ты решила бросить их ради нас?

— Из-за трудной жизни. Больше всего на свете я хотела бы стать знаменитой актрисой, но никак не членом бродячей труппы. Жизнь у них невеселая. Только те, кто действительно предан своему делу, могут ее выдержать. Жабо живет поклонением толпы. Видела бы ты его после удачного спектакля! Он ходит гордый, прямо как петух. Женщины — его слабое место, у него вечные неприятности из-за женщин. В нем есть нечто, делающее его неотразимым.

— Как? Еще один, обладающий изюминкой?

— Ты имеешь в виду меня?

— И твою мать.

— Конечно, ты можешь смеяться, дорогая Арабелла, но однажды и ты поймешь, что я имею в виду. Позволь, я объясню. Ты находишься в полном неведении относительно того мира, в котором мне довелось пожить. Возможно, как и многие другие, ты так и не узнаешь этого.

— Ну, после нашей встречи — вряд ли, — спокойно возразила я.

Харриет пристально посмотрела на меня.

— Я вижу, — наконец проговорила она, — что внесла некоторые изменения в твою жизнь.

— Так что же произошло между тобой и Жабо? Он был твоим любовником?

Ничего не отвечая, она продолжала насмешливо смотреть на меня.

— Прямо сразу после Жервеза?

— Это было довольно пикантно, настолько они разные. Я любила Жервеза. Он был таким страстным, таким нежным. Жабо совсем другой человек — грубый и самоуверенный. Один — аристократ, другой — бедный странствующий актер. Тебе понятно, о чем я говорю?

— Существует слово, определяющее такого рода поведение, Харриет.

— Ну, и что же это за слово?

— Безнравственность.

На сей раз она расхохоталась.

— И это неприятно поразило тебя? Ты выгонишь меня из опасения, что я испорчу тебя, твою сестренку и, быть может, твоего братишку?

— Оставь Лукаса в покое, — резко сказала я.

— Он достаточно молод, чтобы чувствовать себя в безопасности. Ты не понимаешь меня. Я — нормальная женщина, Арабелла. Я умею любить, я умею давать и брать. И это все. Ты видела Жабо и, наверное, понимаешь меня?

— Он был и любовником Флоретт.

— Это было до меня. Она не смогла меня простить, хотя, если бы не подвернулась я, у него появилась бы какая-нибудь другая женщина.

— Я одного не понимаю: как ты можешь так легкомысленно относиться к этому?

— Таков мой образ жизни, милая Арабелла: наслаждайся ею, пока есть возможность, а когда иссякнет источник наслаждений — ищи, чем его заменить.

— Наверное, жизнь в этом замке кажется тебе очень скучной после всех этих приключений. У нас здесь нет подходящих для тебя любовников.

— Зато у вас есть определенный уровень комфорта. Я устала от скитаний. Мне кажется, в Париже труппу ждет провал. Я сыта ими всеми по самое горло, включая и Жабо. По-моему, он стал охладевать ко мне, а я предпочитаю терять интерес первой. Я очень заинтересовалась тобой. Знаешь, едва увидев тебя, я почувствовала, что мы станем друзьями. Я получала наслаждение, разыгрывая свой маленький этюд, и ты повела себя именно так, как я и предполагала. Теперь ты весьма солидно отрекомендовала меня своей матери и тем укрепила существующие между нами узы. И тебе это известно, Арабелла.

— Мне хотелось бы… — начала я.

— …чтобы я была из тех молодых женщин, которые окружали бы тебя, живи ты сейчас в Англии, да? Нет, ты этого не хочешь. Ты знаешь, что я другая, именно это тебе и нравится. Я никогда не могла бы соответствовать шаблону. И мне кажется, Арабелла, что ты тоже такая.