Порочные чувства (СИ) - Гауф Юлия. Страница 21

— Не бойся, девочка, — Марат снял с меня туфли, отбросил их на пол. — Просто не зли меня, и я не обижу.

Он неожиданно склонился надо мной, прижался губами к щиколотке, и… лизнул. Сделал то, что так хотела сделать я сама — слизнул горячим языком влагу, каплями собравшуюся на моей коже. И не остановился на этом. Марат у меня в ногах, мягко удерживает за ноги, ласкает их пальцами.

И целует.

Так горячо и остро. Возбуждающе. А ведь это только начало…

— Не надо, — попыталась поджать ноги, оттолкнуть Марата, но он не позволил. — Не надо так.

— А как нужно? — глухо спросил он, и прикусил кожу на коленке, и провел по сгибу колена пальцами.

Такое простое действие, но меня оно пронзило, как нож в сердце. Это самое сердце забилось еще быстрее, точно как у зайца, попавшего в тиски.

Я вся состою из оголенных нервов. И больше не принадлежу себе.

Ему принадлежу.

— Так как нужно, Алика? — Марат медленно задирает прилипающее к коже мокрое платье, и целует, сжимает бедра.

Ласкает языком, вырисовывает им знаки, и я трепещу, поджимаю пальчики на ногах.

И влажнею. Там, внизу, где все горит.

— Как обычно, — выдохнула я.

— Хочешь, чтобы я ткнул тебя лицом в подушку, и просто трахнул? Правда? — прохрипел Марат, приподнял меня и резко перевернул на живот.

Сейчас я так реагирую, что и от эгоистичного секса испытаю удовольствие, кажется.

Но лучше так, чтобы мне не привыкать.

Чтобы потом не было больно.

— Да, я хочу именно так, — выдохнула я, и почувствовала его пальцы на моей спине.

Марат развязал тонкую шнуровку на платье, заставил меня приподняться, и стянул мокрую тряпку. Я осталась в тонком, полупрозрачном и мокром белье, распластанная под разгоряченным мужчиной.

Марат опустился на меня, вдавил в мои ягодицы возбужденный член, и пророкотал:

— Не сегодня.

Против воли я приподняла бедра, толкнулась навстречу его члену. Дрожь только усилилась, мне уже не холодно, наоборот я в горячке. Живот стягивают судороги, я непроизвольно втягиваю его.

И потираюсь попой об эрегированный член. Снова и снова.

Это безумие какое-то — чувствовать, насколько Марат возбужден, и еще сильнее сходить от этого с ума.

— Ты такая нежная, — он прихватил кожу на моей спине, и лизнул её. — Нежнее я не встречал. Податливая такая… я охренеть как сильно хочу просто и безыскусно отыметь тебя сейчас. Чувствуешь, как стоит? — Марат еще сильнее толкнулся эрекцией в мою попу. — Нельзя быть такой уязвимой, Алика.

— П-почему? — всхлипнула я тихо.

— Потому что все предохранители летят в бездну.

Кожа горит от поцелуев Марата, от его языка, от шершавых пальцев, которыми он ласкает меня, давит на кожу. Изучает каждый её миллиметр. Поставь он меня сейчас на ноги — упаду, лужицей растекусь. В ушах гул и биение собственного сердца, качающего кровь, которая в огненную лаву превратилась.

— Никогда и никого я так не хотел… охренеть… никогда…

Марат хрипит что-то бессвязное, спускается поцелуями и ласками ниже поясницы, и начинает стягивать с меня влажное белье. Влажное не только от дождя.

Он поставил меня на колени, я точно марионетка в его руках.

— Вот так, — прошептал Марат, широко расставив мои ноги.

Я знаю, что он смотрит. И куда именно. Лоно пульсирует, влага стекает по бедрам, и Марат снова прикасается ко мне. К внутренней части бедра. Ловит капли моего желания, размазывает ладонями по коже, подбирается все выше, и выше своими пальцами. Я уже не контролирую себя. Стоны вырываются, их не сдержать, так хоть немного легче терпеть эту сладкую пытку.

Марат оставил меня буквально на секунду, кровать чуть прогнулась, а затем… затем он лег между моих раздвинутых ног, и потянул меня за бедра вниз.

На свое лицо.

И впился влажным поцелуем в мое лоно.

— Боже, — прохрипела я, — не нужно… что ты… что ты делаешь?

Марат не ответил. Жадно, порочно прошелся языком по моему лону, лаская складочки, и накрыл губами клитор.

Руками Марат сжимает мою попу, и быстро-быстро долбится языком в чувствительное, воспаленное местечко. Стонет глухо, и вибрация от его голоса разносится по всему моему телу вместе с острыми волнами пошлого удовольствия. Оно безмерно, это удовольствие — я жадно ловлю каждый влажный звук его губ, запоминаю каждое движение, и вскрикиваю.

Влаги слишком много. Марату должно быть неприятно, но он продолжает откровенно ласкать меня, вылизывает складочки, бьет языком клитор. И иногда, когда я начинаю сжиматься и дрожать от подступающего экстаза, он останавливается. Будто специально.

— Марат, — прохныкала я, пытаясь вдавиться в его лицо, чтобы он сделал что-то, позволил потушить этот пожар, прекратил мучить.

— Что? — он подул на разгоряченное лоно, и остро лизнул кончиком языка клитор. — Скажи это.

— Пожалуйста!

— Не так. Скажи, — прошептал, прикусив нижние губки. — Скажи, чего ты хочешь. Ну же, Алика!

— Я хочу кончить, — простонала я, сдавшись.

Марат только этого и ждал. Пальцами сжал клитор, а языком скользнул внутрь меня. И я закричала.

Я не узнаю свой голос, абсолютно не могу сдержаться. Это словно не я вскрикиваю от поглощающего меня цунами, не я насаживаюсь на лицо Марата, боясь, что он остановится.

Все мое тело сковывает судорогами, и, чувствуя быстрые, жадные, всасывающие ласки Марата, я ярко кончаю. В каждой клеточке моего тела — восторг и пламя. Наверное, счастливее я еще никогда не была.

Я даже не заметила, что Марат снова перевернул меня на спину, успел раздеться, и навис надо мной уже полностью обнаженный. Губы его блестят, взгляд бешеный, а дыхание такое же сбившееся, как и у меня самой.

— Когда я говорил про всю ночь, я не врал, — рыкнул он, устроившись между моих раскинутых ног.

И резко толкнулся в меня. Сразу, и на всю длину.

Глава 23

Мне влажно и жарко. Щеки алеют, воздуха мучительно не хватает, и я делаю единственно возможное — дышу им. Маратом. Чувствую, как он двигается во мне — твердый, возбужденный. И как я сжимаюсь вокруг его члена, не желая выпускать.

С ума схожу. Колотит всю от переизбытка эмоций.

— Еще раз вздумаешь сбежать — убью, — тихо рыкнул Марат, и скользнул языком в мой рот.

Стеснение мое улетучилось, я ответила ему так жадно, что саму себя не узнала. У губ Марата мой вкус. И движения его языка во рту такие же настойчивые, подавляющие, как и несколько минут назад. Когда он ласкал меня гораздо ниже.

Я всхлипнула, вспомнив, и обняла Марата за шею. К себе притянула еще сильнее, чтобы даже не вздумал прекращать то, что он делает.

Это так остро — чувствовать его в себе.

Приподнимаю бедра, трусь об него, продлевая наше соприкосновение. Насаживаюсь на распирающий меня член. Он долбится, бьет бедрами все сильнее и быстрее. Влажные шлепки наполняют все пространство, как и хриплое дыхание в коротких перерывах между поцелуями.

И стоны.

И тихие скрипы матраса под нами… все это и составляет сейчас мой мир.

Мне почти невыносимо. Я отдаюсь ему полностью, целую Марата, иногда открывая глаза. Не могу не смотреть на него, не могу не видеть того яростного наслаждения, что сквозит в каждой линии его лица. В каждом движении и порыве.

— Нравится? — прохрипел он.

Нет сил говорить. Застонала, прогнулась в пояснице, потираясь об него ноющей грудью, и скрестила ноги на мужских бедрах.

— Отвечай, Алика. Тебе нравится? — рыкнул Марат.

— Да, — выдохнула я.

Марат хищно сузил глаза, и скользнул ладонью между нашими соединенными телами.

— Такая влажная… охренеть… в тебе так сладко, так горячо… — прошептал, и накрыл пальцами мой клитор.

Марат словно обезумел. Я плохо знаю его, но таким я его еще не видела — будто доказать мне что-то хочет. Наказать. Он изменил угол проникновения, двигаясь уже будто сверху-вниз, неимоверно быстро тараня меня. Пальцами при этом натирая клитор.

Я всхлипываю, в голос кричу от жестких, даже жестоких движений. Мы так плотно сцеплены, что когда Марат приподнимается, чтобы снова глубоко забить в меня член, я следую за ним. Приподнимаюсь, и жестко опускаюсь на кровать, прибитая его телом.